- Эй, царский убивец! - позвал Дьявол. - Чего отмалчиваешься! Расскажи- ка о делах своих великих!

Юровский явился и начал давать показания:

- Я вошел в Ипатьевский дом в облике избавителя: сначала врача, потом - борца с бесчестным воровством. Для затравки наврал Николаю о якобы бесконечных хищениях прежней охраны. В саду отыскал закопанные серебряные ложки и торжественно возвратил Семье.

- К чему такой благородный жест? - заинтересовался философ.

- Это был предлог, чтобы переписать имущество тирана. Естественно, я объяснил такую меру тем, что надо узнать размеры хищений. Перепись начали с драгоценностей. «Романовы арестованы, и они, конечно же, не должны носить драгоценности, такова участь всех арестантов, - объяснил я Романовым, - пока не должны». Кроме того, я усыпил их бдительность.

В ночь на 17 июля 1918 года, часов в двенадцать, я разбудил доктора Боткина, который не спал — писал письма. Объяснение дал такое: «Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Романовых из верхнего этажа в нижний»... Я предложил сейчас же всем одеться. Боткин разбудил остальных. Одевались они достаточно долго, вероятно, не меньше сорока минут... Когда они оделись, я сам их вывел по внутренней лестнице в подвальное помещение...

Внизу была выбрана комната с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтоб избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Романовы ни о чем не догадывались».

Тут возник и прервал своего бывшего командира еще один участник расстрельной команды - Павел Медведев.

«Государь и наследник одеты были в гимнастерки с фуражками на головах. Государыня и дочери в платьях без верхней одежды. Впереди шел государь с наследником. При мне не было ни слез, ни рыданий и никаких вопросов. Спустились по лестнице, вошли во двор, а оттуда через вторую дверь в помещение нижнего этажа. Привели их в угловую комнату, смежную с опечатанной кладовой».

Не встревай в разговор! - осадил экс-подчиненного главный палач и продолжил. - «Николай нес на руках Алексея, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра Федоровна спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Комендант велел внести два стула. Николай посадил на один Алексея, на другой села Александра Федоровна. Остальным я велел встать в ряд».

Стулья не были капризом! - объяснила царица. - Я не могла долго стоять, у меня вечно болели ноги. Поэтому и привезли мое кресло-каталку. Не мог стоять и Лешенька, у которого был тогда приступ болезни.

Медведев опять полез поперек батьки (то есть Юровского) в пекло... Нет, в пекле он уже был, так что непонятно куда. Главное: высказаться первым и завладеть всеобщим вниманием.

«Государыня села у той стены, где окно ближе к заднему столбу арки. За нею встали три дочери. Государь... в центре, рядом наследник, за ним встал доктор Боткин. Служанка — высокого роста женщина — встала у левого косяка двери, ведущей в кладовую. С ней встала одна из дочерей. У служанки была в руках подушка. Маленькие подушечки были принесены царскими дочерьми; одну положили на сиденье стула наследника, другую государыне.

Юровский скорым движением рук направлял куда кому нужно становиться. Спокойно тихим голосом: «Пожалуйста, вы станьте сюда, а вы — сюда... вот так, в ряд...» Арестованные встали в два ряда, в первом ряду — царская семья, во втором — их люди»

Почему они так картинно построились? - решил удовлетворить свое любопытство Ницше.

Обер-палач ему помог:

Потому что надо было расставить семью тирана как можно удобнее для расстрела. Комната была узкая — я боялся, что сгрудятся. И тогда я придумал! Сказал, что им надо сойти в подвал, потому что есть опасность обстрела дома. А пока суть да дело — их должны сфотографировать. Потому что в Москве-де беспокоятся и слухи разные ходят — о том, что они сбежали. И вот они спустились вниз и встали, для фотографии, вдоль стены. Когда построились, я позвал команду — 12 исполнителей, из них 6 латышей. Впрочем, двое оказались слабаками — стрелять в девчонок отказались.

В воспоминания ударился еще один возникший в чистилище убийца - Ермаков:

«Тогда я вышел и сказал шоферу: «Действуй». Он знал, что надо делать, машина загудела, появились выхлопки. Все это нужно было для того, чтобы заглушить выстрелы, чтобы не было звука слышно на воле».

Юровский опять перетащил одеяло, то бишь инициативу в рассказе, на себя:

- «Когда вошла команда, я сказал Романовым: «Ввиду того, что ваши родственники продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил вас расстрелять. Николай повернулся спиной к команде — лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся... с вопросом: «Что? Что?» Я... наскоро повторил и приказал команде готовиться... ...Николай больше ничего

не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько бессвязных восклицаний, все это длилось несколько секунд».

Ермаков опроверг своего экс-начальника:

На самом деле царь сказал: «Вы не ведаете, что творите».

Да, - подтвердил Николай, - эти слова Господа написаны на кресте моего убиенного эсером Каляевым дяди - Сергея Александровича. Я повторил их. И через несколько месяцев их повторил другой Великий князь Дмитрий Константинович в Петропавловской крепости, когда повели его на расстрел...

Нам еще тут поповщины не хватало! - сморщил призрачный нос Юровский. Лукавый зааплодировал:

Так держать, мой верный слуга!

Будет исполнено, товарищ Дьявол! - вытянулся в струнку комендант ипатьевского дома. - Нам предстояло убить в общей сложности 11 человек: Николая, его жену, четырех дочерей, сына и четверых слуг: доктора Боткина, лакея Труппа, повара Тихомирова, комнатную девушку Демидову.

А их-то за что?! - не выдержал Ельцин.

А за лакейство! Не фиг пред царизмом пресмыкаться! Но вернемся к расстрелу... Сразу после чтения бумаги я рывком выхватил свой «кольт». «Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтоб избежать большого количества крови и покончить скорее...» Я моментально выстрелил в царя. Царица и дочь Ольга попытались осенить себя крестным знамением, но не успели. «Николай был убит мною наповал... Затем сразу же умерла Александра Федоровна...»

Кстати, в тот день у меня с собою было сразу два пистолета. «Один системы «кольт» ...с обоймой и семью патронами и второй системы «маузер» ...с деревянным чехлом-ложей и обоймой патронов 10 штук... Из «кольта» мною и был наповал убит Николай».

Чекист Медведев возразил:

Николая Кровавого шлепнул я! «У нас было договорено, кто в кого стреляет. Ермаков — в царя. Юровский взял царицу, а — я Марию. Но когда они встали в дверях, я оказался прямо перед царем. Пока Юровский читал бумагу, я стоял и все рассматривал царя. Я никогда его не видел так близко. И сразу, как только Юровский повторил последние слова, я их уже ждал и был готов и тотчас выстрелил. И убил царя. Я сделал свой выстрел быстрее всех... Только у меня был «браунинг». У «маузера», «нагана» и «кольта» надо взводить курок, и на это уходит время. У «браунинга» - не надо...»

Ермаков, которому, по уговору, «принадлежал царь», опроверг всех:

«Я дал выстрел в него в упор, он упал сразу...»

Не ссорьтесь! Все вы его кокнули, все! Скопом! - заржал Сатана. - И торжествующая надпись по-немецки, оставленная на стене кем-то из «латышей» - «В эту ночь Валтасар был убит своими холопами», - является буквальной! И точно вас описывает! Расскажите лучше, как прикончили остальных. Припоминаю (я ведь в подвале присутствовал), что тогда пошла беспорядочная пальба...

Алексей Кабанов: - «Я хорошо помню: когда мы все участвующие в казни подошли к раскрытой двери помещения, то получилось три ряда стреляющих из револьверов, причем второй и третий ряды стреляли через плечи впереди стоящих. Рук, протянутых с револьверами в сторону казнимых, было так много и они были так близки друг к другу, что впереди стоящий получал ожог тыловой стороны кисти руки от выстрелов позади стоящего соседа».