«Глазки прекрасны, прекрасен и бюст,

Одно лишь грустно, чердак ваш пуст».

Это — одна из самых невинных его шуток... Однажды, в ответ на оклик старушки-няни и нескольких девушек, с которыми он в лесу собирал грибы — «Барич, ау-у! Где Вы?», он заорал: «Вам х...я!». Обидевшись, женщины убежали домой. Через час возвратился счастливый шутник и, глядя на кислые лица любимой няни и девиц (их ведь могли выпороть кнутом из-за заблудившегося подопечного) объяснил:

- «Вы же кричали: «Где Вы?»! Я вам и ответил - «Во мху я!»

И повалился со смеху на пол, и задрыгал ножками...

- Герр Пушкин, Вы осознаете всю гнусность своего поведения? - скривился Ницше.

- Да, конечно. Но я ничего не мог с собой поделать!

«И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю».

- Мда, Пушкин, ты — мой истинный последователь! - сделал вывод Сатана. - Посвятил любимой женщине шедевр «Я помню чудное мгновенье», а потом написал приятелю Соболевскому: «... Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною тебе должных, а пишешь мне о м-м Керн, которую я с божьей помощью на днях вы...бал». Хвалю! Похоть ухитрился совместить с богохульством! Это я тебе помогал, а не Всевышний! И для «Гаврилиады» некоторые пикантные эпизоды лично я тебе подсказывал: конкретно, как архангел Гавриил с Богоматерью баловались. А, брат Пушкин? Как сейчас говорят на твоей родине, клевую мы поэму сбацали?

- Нет, ну ты, Сатана, гад! Все настроение испортил, меня опять муки совести грызть начали!

- Конечно, я — гад! Да еще какой! - радостно оскалил клыки лукавый. - Уел я тебя?

- «Ох, уел ты»! - Пушкин бросил Дьяволу в морду неприличную двусмысленную остроту, как некогда – одному оскорбившему его графу.

- Зачем ты на дуэли стрелялся? - не выдержал Ельцин.

- Я защищал свою честь – Вам этого не понять! Вы свою честь пропили!

- Опять тебя гордыня заносит! - покачал башкой Люцифер. - Ты назвал Дантеса и его приемного отца Геккерна содомитами - и чего ждал? Дантес всего лишь просил тебя извиниться...

- Они и есть мужеложцы!

- Пусть так, но ты этого точно знать не мог, у ложа их со свечкой не стоял! Надо было просто попросить прощения за оскорбление у своего родственника – ведь Дантес был женат на сестре твоей супруги... Ну, пытался он приударить за Натальей (хотя чего он в ней нашел, ты ведь четверых детей ей уже смастерил). Но она-то тебе верна оставалась... А ты ее обзывал: «Какая Вы дура, мой ангел!» - опять сымитировал поэта Повелитель мух.

- Она была влюблена в Дантеса и открыто флиртовала с ним! Когда я перед дуэлью спросил ее, по ком она будет плакать, она ответила: «По тому, кто будет убит».

- Да, но твоя благоверная никогда не спала с ним! А ты ей изменял направо и налево, в том числе с ее собственной сестрой Александриной, которая с вами вместе жила!

Поэта колотила дрожь, тем не менее он не сдавался:

- Натали при жизни моей любезно принимала ухаживания государя Николая Павловича, а после кончины моей родила от него ребенка — дочку Александру. Царь выдал ее замуж за 44-летнего подполковника Петра Петровича Ланского. Тот сразу вместо обычного армейского стал командиром лейб-гвардии конного полка, шефом которого состоял сам государь. Блестящая карьера! В угоду императору Петр Петрович, только зимой 1844 года познакомившись с Натали, уже в июле сыграл свадьбу с моей вдовой. Царь прислал новобрачной бриллиантовый формуер в подарок, велев при этом передать, что от будущего кумовства не позволит так отделаться. Он крестил первого ребенка Ланских, часто приходил к ним в дом, брал девочку на руки, целовал в щечки и ласково с ней говорил... Хранил два портрета Натальи Николаевны...

- Это было после твоей смерти! - резонно заметил Дьявол. - Тебе не все равно?!

- Нет! - заявил поэт.

- Ты не ответил на вопрос Ельцина — зачем стрелялся?

- Гордость меня заставила!

- Не гордость, а гордыня!

- Пойдем отсюда, мне надоел этот спор, - предложил ЕБН. - Не могу смотреть, как мучается Пушкин... Жалко его... Давай искать тех, кто заказал мою доставку сюда... Бог ты мой, до чего я дошел – меня заказывают с доставкой на дом, словно пиццу!

- Ладно, - согласился «первый имморалист». - Я тебя представлю первой группе твоих заказчиков. Это – еврейские деятели науки и культуры.

Души наших антигероев попали в водоворот диалогов, дискуссий, споров, опросов и вопросов, характерных для этой категории советского населения.

- Рабинович, почему Вы уехали? Плохая зарплата? - допрашивала еврея душа в гэбистском мундире.

- Нет, хорошая.

- Плохая квартира?

- Хорошая.

- Не было машины?

- Была.

- Вас не печатали?

- Со скрипом, но печатали.

- Так чего тебе, жидовская морда, не хватало?

Рядом другой свежеупокоенный выражал свое негодование демону-вертухаю:

- Почему меня в преисподнюю? После такой жизни я заслужил рай!

- После жизни в СССР и России ад тебе покажется раем! - утешил его бес.

Еще одна парочка литераторов с характерными горбатыми носами юморила:

- Печально закончилась для казаков-подростков обычная игра в шашки: порубали друг друга на хрен!

- Ха-ха-ха!

- А знаешь, Изя, один израильский автор написал книгу о том, что Илья Муромец – на самом деле хазарский богатырь, исповедывавший иудаизм, а вовсе не славянин-русский...

- Почему же к нему обращались: «Ой ты, гой еси, добрый молодец»?!

- Ну, вопрошавшие же вначале не знали, что он – наш. Да и вообще они, судя по всему, умом таки не отличались. Как может гой быть добрым, да еще и молодцем?!

- Но ведь один гениальный испанский художник вдруг осознал свое нееврейское происхождение и издал крик души?

- Какой?

- Гой - я!

- Может быть, ошибка в тексте или в переводе, «гой» следует понимать как «гей»?

- То есть лозунг «Гей, славяне!» надо переводить как «геи-славяне»? Или «гои-славяне»?

- А какая, в сущности, разница?! Давай кинем в массы лозунг: «Вступайте в гой-клуб»! И устроим гой-парад.

Оба радостно заржали.

- За что ты любишь евреев, Фридрих? - спросил ЕБН.

- За их отношение ко мне. «Напрасно я ищу хотя одного признака такта, деликатности в отношении меня. Евреи давали их мне, немцы – никогда». А ты?

- Не могу сказать, что я их люблю. Я к ним отношусь так же, как к другим народам. Представители всех национальностей бывают хорошими и плохими...

- «Нет вещей хороших или плохих – их делает такими только наше мышление!» - Зигмунд Фрейд выразил свое мнение, как всегда, издалека.

- Ну, пусть только в моем представлении хорошие или плохие, - согласился ЕБН.

- Очень банальная мысль, - поджал губы Ницше. - К несчастью, многие люди настолько глупы, что даже ее не понимают!

Тем временем толпа литераторов – и не только еврейской национальности – росла.

Глеб Семенов читал эпиграмму на отца и сына Воеводиных:

- «Чувствуешь ли, родина,

Нестерпимый зуд,

Когда два Воеводина

По тебе ползут?»

А вот еще одна:

«Взирая на свое творенье исподлобья,

Сказал Господь, стирая хладный пот:

«Ну, если он мой образ и подобье,

То я последний идиот».

- За что Вы их так? - не преминул поинтересоваться Ницше.

- В 60-х годах адресат этой эпиграммы Евгений Воеводин стал общественным обвинителем на моем процессе, - пояснил поэт Иосиф Бродский, Нобелевский лауреат.

- Как Вам тут, герр Бродский?

- «Исходя из личного опыта, я дал определение: тюрьма – это недостаток пространства, компенсируемый избытком времени». Ад – тюрьма с избытком и времени, и пространства... И без всяких компенсаций...

В толпе появились знаменитости, которые исповедывались и каялись перед собратьями по перу и преисподней...

- «Я, Рудольф Бершадский, заведовал отделом фельетонов «Литературной газеты» и опубликовал знаменитый антисемитский фельетон Василия Ардаматского «Пиня из Жмеринки». Но и это не спасло меня от обвинения в сионизме и тюрьмы. По освобождении после смерти Сталина я потребовал от Симонова, давшего санкцию на арест, извинений. Симонов отказался. Леонов сказал: «Извиняйся, Костя, ты виноват». Симонов извинился. Я же вскоре решил, что виноват в данном случае Симонов не больше, чем винтик в колесе паровоза, переехавшего человека».