Положение дел встревожило начальника информационного отдела разведуправления подполковника В.А. Новобранца. Тщательно изучив обстановку, он еще в декабре 1940 года составил объективную сводку и на свой риск разослал ее всему начальствующему составу Красной Армии. Сталина эта сводка привела в ярость. Начальник Генштаба Мерецков был снят с должности, а не по чину умного подполковника отправили на «бериевский курорт» - так называли специальный дом отдыха, куда отправляли «паникеров войны».

21 июня 1941 года советское полпредство в Берлине сообщило, что нападение начнется завтра... То же радировал и генерал-майор В.И. Тупиков, военный атташе в Германии, ссылаясь на свою берлинскую агентуру: подпольную организацию Шульца - Бойзена и Харнака.

На этих донесениях Лаврентий Павлович в тот же день наложил резолюцию: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников... за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией...» И тут же написал Сталину: «... Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!.. Л. Берия, 21 июня 1941 года».

Я не виноват! Я верил в мудрость товарища Сталина, а тот, к сожалению, ошибся. Зато во время войны я реабилитировал себя, образцово поставив разведку, в том числе атомную.

Что-то много о моих ошибках говоришь, Лаврентий, - оборвал его вождь. – надо тебя одернуть. Товарищи Маленков, Жуков и Москаленко, впустите его в ваши воспоминания об его аресте, суде и казни...

Шли первые месяцы жизни без Сталина. Раздражение «коллег» Берии накапливалось.

Хрущев был недоволен тем, что Лаврентий не ставил аппарат ЦК выше того, что этот аппарат заслуживал.

Молотов был задет активностью Берии во внешнеполитической сфере, которую считал своей епархией, хотя самостоятельной фигурой здесь никогда не являлся.

Маленков был уязвлен тем, что он, «премьер-министр», проигрывал по сравнению с Берией даже в собственных глазах.

У Булганина, Ворошилова, Кагановича, Микояна тоже накопились свои претензии - не деловые, но какая разница...

26 июня 1953 года Лаврентий Павлович Берия как заместитель председателя Совета министров СССР подписал свой последний правительственный документ - распоряжение о проектном задании на строительство завода «СУ-3» комбината № 813, предприятия по первичному обогащению урана. В этот же день он был арестован. Почему?

Секретарь Генсека Поскребышев:

«Берия добивался всяческими путями занять при жизни тов. Сталина место первого заместителя тов. Сталина по Совмину, считая, что только он один является действительным преемником тов. Сталина».

Член Политбюро ЦК КПСС Шепилов:

«За трон Сталина схватились два самых кровавых сталинских палача - Берия и Хрущев. Победил тот, кто успел выстрелить первым. Никита Хрущев тоже был кровавым палачом если не в прямом смысле слова, то уж в политическом смысле - вполне. В бытность первым секретарем Московского горкома и первым секретарем ЦК КП(б) Украины».

Генерал К.С. Москаленко:

«... В 9 часов утра 25 июня 1953 года... мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев Н.С. Поздоровавшись, он спросил:

Имеются в нашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как Вы преданы ей?

Подумал, я ответил:

Такие люди имеются, и партии они преданны беззаветно.

После этого Хрущев сказал, чтобы я взял этих людей с собой и приезжал с ними в Кремль к Председателю Совета Министров СССР т. Маленкову Г.М., в кабинет, где раньше работал Сталин И.В.

Тут же он добавил, чтобы я взял с собой планы ПВО и карты, а также захватил сигары. Я ответил, что заберу с собой все перечисленное, однако курить бросил еще на войне, в 1944 году. Хрущев засмеялся и сказал, что сигары могут потребоваться не те, которые я имею в виду. Только тогда я догадался, что надо взять с собой оружие».

Маршал Жуков:

- «Меня вызвал Булганин — тогда он был министром обороны — и сказал:

Садись, Георгий Константинович.

Он был возбужден, даже не сразу поздоровался, только потом подал руку, однако не извиняясь.

Помолчали. Затем Булганин, ни слова не говоря но существу дела, сказал:

Поедем в Кремль, есть срочное дело.

Поехали. Вошли в зал, где обычно проходят заседания Президиума ЦК партии.

Потом я узнал, что в тот день было назначено заседание Совета Министров. И министры действительно были в сборе. На заседании информацию должен был делать Берия. И он готовился.

Я оглянулся. В зале находились Маленков, Молотов, Микоян, другие члены Президиума. Берии не было.

Первым заговорил Маленков — о том, что Берия хочет захватить власть, что мне поручается вместе со своими товарищами арестовать его.

Потом стал говорить Хрущев, Микоян лишь подавал реплики. Говорили об угрозе, которую создает Берия, пытаясь захватить власть в свои руки.

Сможешь выполнить эту рискованную операцию?

Смогу,— отвечаю я.

Знали, что у меня к Берии давняя неприязнь, перешедшая во вражду. У нас еще при Сталине не раз были стычки. Достаточно сказать, что Абакумов и Берия хотели в свое время меня арестовать. Уже подбирали ключи. Однажды, возвращаясь из командировки, я обнаружил, что мой личный архив — дневники, записи, фотоальбомы — все куда-то исчезло. Как ни искал — не нашел. Только позже, года три-четыре назад, звонит мне Малиновский и говорит:

- Георгий Константинович, найдены в архиве МВД какие-то два альбома. Фотографии твои, где ты сфотографирован с американскими, французскими и другими видными персонами. Не передали тебе?

Вот по этим альбомам, которые тоже хранились в моем домашнем архиве на даче и тогда же исчезли, я понял, что это дело рук Абакумова и Берии. Обложки и подбор самих фото были переделаны так, чтобы меня скомпрометировать в глазах Сталина. Кстати, мне Сталин прямо однажды сказал, что они хотели меня арестовать. Берия нашептывал Сталину, но последний ему прямо сказал: «Не верю. Мужественный полководец, патриот и - предатель. Не верю. Кончайте с этой грязной затеей». Поймите после этого, что я охотно взялся его арестовать. За дело.

Решено было так. Лица из личной охраны членов Президиума находились в Кремле, недалеко от кабинета, где собрались члены Президиума. Арестовать личную охрану самого Берии поручили Серову. А мне нужно было арестовать Берию.

Маленков сказал, как это будет сделано. Заседание Совета Министров будет отменено, министры отпущены по домам. Вместо этого он откроет заседание Президиума».

Заседания правительства и Политбюро вплоть до 1958 года проходили в зале Совнаркома на «ленинской половине» - фактически в музее. Именно там по приказу Хрущева был арестован Берия.

Жуков: - «Я вместе с Москаленко, Неделиным, Батицким и адъютантом Москаленко должен сидеть в отдельной комнате и ждать, пока раздадутся два звонка из зала заседания в эту комнату.

Меня предупредили, что Берия физически сильный, знает приемы «джиу-джитсу» (рукопашной схватки).

Ничего, справлюсь, нам тоже силы не занимать.

Уходим. Сидим в этой комнате. Проходит час. Никаких звонков. Я уже встревожился. Уж не произошло ли там что без нас, не перехитрил ли всех Берия, этот изощренный интриган?

Немного погодя (было это в первом часу дня) раздается один звонок, второй. Я поднимаюсь первым...

Идем в зал. Берия сидит за столом в центре. Мои генералы обходят стол, как бы намереваясь сесть у стены. Я подхожу к Берии сзади, командую:

Встать! Вы арестованы.

Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул. Гляжу на него — бледный-пребледный. И онемел.

Ведем его через комнату отдыха в другую, что ведет через запасной ход. Тут сделали ему генеральный обыск.