В народничестве, как идеологическом и литературном течении (по свидетельству С. А. Венгерова, термин вошел в обиход в 70-е годы), – идеальное и реальное начала развивались в общем русле, иногда отождествляясь, иногда же резко противореча друг другу. Чувствуя себя духовными преемниками А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Д. И. Писарева, народники верили в действенность крестьянской общины – как оплота нравственного "самостоянья" нации, в крестьянский социализм и крестьянскую демократию, к которым они чувствовали себя призванными пролагать реальные пути. Практические, позитивные методы работы с "непросвещенным" народом осмысливались как "музыка будущего" (О. В. Аптекман), приобщение к грубому крестьянскому быту превращалось в священный акт, должный научить: "Как жить по закону природы и правды" (название популярной брошюры В. В. Берви-Флеровского).

Народничество в широком смысле слова основывалось на изучении жизни крестьянской массы, оказавшейся на перепутье между наследием феодализма и веяниями буржуазной городской цивилизации, – с тем чтобы направить эту жизнь по единственно верному пути. Исследуя уникальное в общественном и литературном смысле явление народничества, А. Н. Пыпин писал, что оно "становилось настоящей профессией: одни, чтобы владеть, наконец, вполне ее содержанием и "слиться" с народом, поселялись в деревне и изучали сельское хозяйство, особенно с его народными приемами; другие исследовали сельскохозяйственные отношения в земской статистике…; третьи ставили своей задачей изучить деревенскую жизнь в ее обыденных случаях и проявлениях, отношения крестьянина дома, с односельчанами, на миру, на промыслах и т. д., исследовать мужицкие типы не по одним чертам характера и темперамента, а именно по хозяйственному и общественному положению".

"Статистику" народной жизни сначала осваивали теоретически, и в этом отношении первостепенна роль русского студенчества. По замечанию современного исследователя народнической литературы А. П. Спасибенко, "студенты, члены кружков, ставили перед собой дилемму "Наука или труд?", т. е. имеют ли они моральное право в условиях господства всенародной тьмы и невежества заниматься наукой или же обязаны, овладев каким-либо ремеслом, пойти в народ и слиться с ним в общем труде и бытии". Кружок В. М. Александрова и М. А. Натансона, названный позднее кружком чайковцев (по имени одного из его членов – Н. В. Чайковского), кружок долгушинцев (основатель – студент Петербургского технологического института А. В. Долгушин) и другие народнические организации действовали не только в столицах, но и во многих губернских городах России.

Репрессии правительства вызвали у наиболее решительных представителей нового поколения (П. Войнаральский, Ф. Лермонтов, С. Синегуб, М. Сажин, Н. Чарушин и др.) активный протест и еще более твердое намерение "идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха". Горький "вздох" Н. А. Некрасова, завершающий стихотворение "Элегия" (1874), по поводу безразличия крестьянской массы к собственному благополучию и моральному развитию: "Увы! не внемлет он – и не дает ответа…" – отражает общее настроение "народных заступников", которые в самые тяжелые времена ощутили себя без поддержки народа и должны были взглянуть на свои надежды и стремления как на прекрасные иллюзии. После 1874 г. часть кружковцев вообще отошла от просветительской и революционной работы, часть же перенесла усилия на зарождающийся рабочий класс.

Идея органического вживания в быт крестьян на новом витке народничества сосуществовала с радикальными революционными идеями, практическим выражением которых стал неуклонный антиправительственный террор (деятельность обществ "Земля и воля", 1876–1879, а затем – "Народная воля", члены которого А. И. Желябов, В. Н. Фигнер, С. Л. Перовская и др. призывали к свержению самодержавия и установлению народовластия). Вторая политическая организация, также вышедшая из недр "Земли и воли" – "Черный передел" (В. Г. Плеханов, В. И. Засулич, О. В. Аптекман и др.) – придерживалась более умеренных позиций и продолжала разрабатывать пути решения крестьянской проблемы на началах социальной справедливости и гражданского равенства.

Два крыла народничества: либеральное, преисполненное верой в спасительную роль коллективного бытия крестьян – общину, и радикальное, идеологи которого М. А. Бакунин, П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев вели интеллигенцию к мысли о правомерности террористических действий, закончившихся убийством Александра II 1 марта 1881 г., – одинаково были несостоятельны в социально-политическом отношении, чего нельзя сказать о нравственном потенциале их интереса к народу. В этическом смысле итогом народничества стали не только передовое общественное умонастроение, не только особое литературное течение, но и необычайно высокий уровень духовных исканий в сочинениях крупнейших писателей современности: М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского и др.

Вечные вопросы жизни, "пробным камнем" для решения которых сделалась проблема крестьянства, обусловили неоднородное единство литературы 70-х годов: стирание жанровых граней, сильный автобиографический, "исповедальный" компонент ("болезнь совести", "болезнь мысли", согласно формулам Г. И. Успенского), тяготение к "статистике быта", осмысленной в формах критики и публицистики, не отвергающими и художественную образность. В литературоведении замечено, что писатели-семидесятники стремились "избежать специализации знания, разрушающей единство человека и окружающего его мира…". Они отдают себе отчет в том, что "границы критики и литературы, так же как границы науки и искусства, становятся чрезвычайно подвижными, взаимопроницаемыми. Салтыков-Щедрин сравнительно редко обращался к чистой критике, как это было в 60-е годы; его беллетристические циклы и даже роман "Господа Головлевы" пестрят вкраплениями критических высказываний…".

"Чистая критика", "чистая публицистика" и "беллетристика", возможные в творчестве Достоевского в 60-е годы, теперь стремятся слиться в синтетическое единство "Дневника писателя". В середине 70-х годов Михайловский создает полубеллетристические, полупублицистические, социально-философские циклы "Записки профана", "Вперемежку", "Из дневника и переписки Ивана Непомнящего".

Вокруг ведущих журналов группируются лучшие силы современной критики и литературы. С 1868 г. "Отечественные записки" возглавляют Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. З. Елисеев. В журнале "Дело", продолжающем традиции "Русского слова", проводится демократическая программа его издателей – Г. Е. Благосветлова и Н. В. Шелгунова. Ясно выраженное общественное лицо отдельного писателя, критика и шире – журнала становится обязательным условием его признания, серьезного интереса к нему со стороны широкой публики. "Односторонность" (Н. Н. Златовратский) народнических устремлений не исключает, а, скорее, предполагает обращение к многообразному кругу проблем, к поискам общечеловеческих (а не только политических) глубинных решений. Поэтому на страницах "Отечественных записок" встретились Г. И. Успенский и А. Н. Островский, В. А. Слепцов и А. Н. Плещеев, Н. Н. Златовратский и С. Я. Надсон.

Еще более полемически острой стала позиция ведущего критика "Отечественных записок" М. Е. Салтыкова-Щедрина. Его статьи "Благонамеренные речи", "Напрасные опасения", "Насущные потребности литературы", рецензии на произведения современных авторов (так называемые антинигилистические романы, сочинения сатириков-обличителей либерального толка, новые разновидности "натурализма") нацелены на то, чтобы обрушиваться на эти явления "с высоты общечеловеческого и своего личного достоинства" (С. Н. Кривенко). К произведениям "без тенденции" (романы Л. H. Толстого, Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова) в основном обращались другие критики: Н. К. Михайловский, А. М. Скабичевский, М. К. Цебрикова. Народная тема в литературе интересует Щедрина как социолога, общественного деятеля и как писателя, анализирующего разные способы освещения и подхода к этой теме. Между повестями Д. В. Григоровича и рассказами Н. В. Успенского пролегает эпоха, но художественно тема крестьянства – ни в сентиментально-идиллическом, ни в грубо-обнаженном выражении – по его мнению, не является исчерпанной. Единственно правомерным в данное время признается жанр романа: "главным действующим лицом и главным типом" в нем явится "целая народная среда". Щедрин приводит в пример роман Ф. М. Решетникова "Где лучше?", который, при всех недостатках, доказал собой, что "русская простонародная жизнь дает достаточно материала для романа".