Я еду городом – почти
Все окна настежь; у соседки
В окошке расцвели цветы
И канарейка свищет в клетке.
Я еду мимо – сквозь листы
Китайских розанов мелькает
Рукав кисейный, и сверкает
Сережка; а глаза горят
И, любопытные, глядят
На проходящих.
Вот нараспашку полупьяный
Бурлак по улице идет;
За ним измученный разносчик
Корзину тащит; вон везет,
Стуча колесами, извозчик
Купца с купчихой! – Боже мой,
Как все пестро!…
Обращает на себя внимание умение автора передать именно движущийся городской пейзаж посредством переходящих из строки в строку анжамбаманов: образы словно издалека сначала наплывают на нас, и мы не замечаем мгновения, когда они неожиданно оказываются за спиной, резко уходят из поля зрения… При этом уже в рамках очеркового жанра деталь выполняет не только изобразительную, но и выразительную функцию, обладает потенциальной суггестивностью. Таковы сверкающая "сережка", мелькающий сквозь цветы на окне "кисейный рукав" и горящий любопытством девичий взгляд… Все это весьма значимые для Полонского приметы особого поэтического мира, пока еще разрозненные детали будущего мелодраматического сюжета, наподобие "Затворницы", еще не написанного, но как бы предчувствуемого в пестроте проплывающих городских картин. И как непринужденно, легко поэтическая мысль ведет ей одной ведомую линию ассоциаций от первоначально явленного уголка "домашнего рая" через цепь разнообразных впечатлений к образу необозримого простора, неожиданно открывшегося взору всадника за городской чертой:
…Жадный взор
Границ не ведает, и слышит
Мой чуткий слух, как воздух дышит,
Как опускается роса
И двигается полоса
Вечерней тени. ‹…›
Это весьма редкий в творчестве Полонского случай, когда "малый" и "большой" миры органично сливаются друг с другом, когда "конечное" и "бесконечное" не разведены, а как бы естественно и незаметно "перетекают" одно в другое… Подобный эффект с гораздо большими усилиями и не столь пластично достигается в других стихотворениях, написанных в жанре очерка ("Прогулка по Тифлису", 1846; "Грузинская ночь",‹1848›; "А. Н. Майкову", 1857 и др.), вероятно, по этой причине этот жанр и не получил распространения в творчестве поэта: описательность не была сильной стороной его таланта.
Особенности стиха
Повторимся: этот талант прежде всего проявил себя в особой, "домашней" интонации, выразительной мелодике стихотворного текста. Полонский нередко прибегает к новаторским для того времени приемам стихосложения [51]. Он любит метрически удлиненные строки, предпочтительно с женской и дактилической рифмой. Строфа же часто завершается неравностопной строкой, как бы резко обрывая лирическую эмоцию:
Бог с тобой! Я жизнь мою
Не сменяю на твою…
Но ты мне близка, безродная,
В самом рабстве благородная,
Не оплаченная
И утраченная.
("Старая няня")
Иногда Полонский намеренно вводит в поэтический текст прозаическую фразу, повторяя ее в качестве рефрена:
Презирайте за то, что его я люблю!
Злые люди, грозите судом, –
Я суда не боюсь и вины не таю.
Не бросай в меня камнями!…
Я и так уже ранена…
("Татарская песня", 1846)
Встречаются у Полонского и редкие примеры тонического стиха (дольник в стихотворении "На берегах Италии", 1858), но опять-таки не во внешнем новаторстве метрики заключается обаяние стиха Полонского, а в его внутреннем ритмическом строе, как, например, в "Зимнем пути" или "Колокольчике", где поэт достигает впечатления убаюкивающего, мерного покачивания дорожной кибитки, которое навевает усталому путнику неясные, проплывающие, как легкие облака, грезы и сны…
Лирика Я. П. Полонского, несомненно, предвещала те закономерности развития русской поэзии, которые во всей своей силе проявят себя в 1880–1890-е годы, а затем и в начальную символистскую эпоху. Это, во-первых, новый идеал поэта, не как Пророка и Учителя, а как "ровни" всем "униженным и оскорбленным", – идеал, откровенно декларируемый в творчестве С. Надсона и его подражателей. Во-вторых, это романсовые интонации, предпочитающие всестороннему воссозданию психологической ситуации легкий намек на нее в ряде сжатых и выразительных внешних деталей – стиль, развитый в творчестве А. Н. Апухтина. Неповторимая мелодика стиха Полонского будет остро ощущаться А. Блоком, а И. Бунин один из своих рассказов так и назовет первой строчкой из баллады "Затворница" – "В одной знакомой улице", задавая тем самым безошибочно узнаваемый лирический камертон своему пронизанному ностальгией по ушедшей культурной эпохе повествованию… Наконец, в-третьих, образ "уголка", составляющий ядро художественного Космоса Полонского, будет по-своему развит в творчестве К. Фофанова и К. Случевского, знаменуя качественно новую стадию (по сравнению с Некрасовым и поэтами его "школы") "прозаизации" поэзии, формирования новой эстетики романтического творчества.
Основные понятия
"Пушкинское" и "гоголевское" направления в русской литературе, художественный мир, "поэтический триумвират", "чистое искусство", идиллические и сентиментальные мотивы, песня, романс, цыганский романс, городской романс, баллада, очерк в стихах, бытовая и психологическая художественная деталь, тонический стих, дольник.
Вопросы и задания
1. Дайте характеристику общественно-литературной позиции Я. П. Полонского. К уже проанализированным в главе стихотворениям привлеките новые тексты: "О Некрасове" ‹1870›, "Откуда?!" ‹1870› и др.
2. По словарям и справочным пособиям узнайте, что такое искусство "бидермайера". Можно ли применить этот термин к тому образу "уголка", который создает Полонский в ряде своих стихотворений?
3. Каковы жанровые особенности баллад Я. П. Полонского? Дайте анализ "Затворницы". Что сближает эту балладу с городским романсом? Какие стихотворения с подобным жанрово-стилевым ореолом можно еще найти в творчестве Полонского?
4. Охарактеризуйте роль детали в поэзии Полонского.
5. Как экспериментирует Полонский со стихом? Какой ритмики и мелодического стиха в результате этих экспериментов достигает? Приведите свои примеры.
6. В чем значение лирики Я. П. Полонского для последующего развития русской поэзии?
Литература
Баевский В. С. История русской поэзии: Компендиум. Смоленск, 1994.
Лотман Л. М. Лирическая и историческая поэзия 50–70-х годов. В кн.: История русской поэзии в двух томах. Т. 2. Л., 1969.
Орлов В. Н. Полонский. В кн.: История русской литературы. Т. VIII. 4.2. М.; Л., 1956.