Стиснув зубы, сжав я поднялась, борясь с дикой болью в мышцах правой ноги, и начала медленно садиться на шпагат.
Ногу свела судорога. Я всхлипнула и сжалась в комок. Полежала. Поднялась. Снова попыталась растянуть мышцы, на этот раз резким движением. От боли потемнело в глазах, а по щекам потекли слёзы. Я сцепила зубы, стёрла соль со щёк и опустилась ещё ниже.
В глазах почернело. Я потеряла сознание.
Очнулась спустя пару минут, может, больше. Поплакала, встала… и продолжала тренировку. Мышцы не повиновались, тьма застилала глаза, но меня волновало одно: я хочу жить, хочу станцевать Ситу, когда он вырастет — глупо себя обманывать, так ведь? Хочу сама научить свою дочь, хочу…
Да мало ли чего ещё? Жизнь — это танец. Я БУДУ танцевать!
Именно об этом я думала, когда мышцы свело на полчаса так, что я не могла шевелиться.
Кажется, на сегодня хватит. Продолжу часа через два…
Эррар пришёл ко мне вечером. С подарком… Роскошное колье блестело внушительным количеством бриллиантов, причём не каких-нибудь, а так называемых «цветных». Я приподняла бровь: готова поспорить на желание, стоит эта побрякушка дороже, чем замок средней руки. Или…
— Ого, милый! Ты даришь мне вещь, которая стоит больше, чем сотня таких рабынь, как я?
Он дёрнулся, как от удара, но тут же насмешливо вздёрнул бровь:
— Милая, ты себя недооцениваешь. Такие, как ты, стоят дороже.
— Человеческие девушки с физическими недостатками? Не думаю, милый, не думаю…
Он хмыкнул, подошёл ко мне и обнял:
— Брось, малышка. В большинстве существующих миров ценность женщины, как ни крути, определяют не по тому, кем она является на самом деле, а по тому, что и для кого она значит. И вот в этом смысле ты бесценна, малышка. А эти камушки — просто цацки. Делай с ними, что хочешь.
Я задумчиво покрутила блестящие игрушки в руках. Кин бы понравилось, между прочим! У неё сохранилось куча подарков Каррара, да и не только от него, и их количество она считала ни много ни мало своеобразным комплиментом. Я же только покачала головой, глядя на сияющие капельки «слёз земли». К чему мне чужие слёзы? Мне и своих хватает…
Я разжала пальцы. Поймав отблеск свечей, украшение с тихим стуком упало мне под ноги. На пол.
— Должна разочаровать тебя, милый. Я не продаюсь.
Эррар
Я взбесился. Нет, ну что за женщина, а? Угораздило же меня нарваться на существо с подобным темпераментом! Вот стервоза-то, а!
Хотя… Жрица — не Жрица, стерва — не стерва… Всего лишь женщина! Бриллианты не угодили? Ломается. Как обычно!
Я хмыкнул и заметил:
— Мы все продаёмся. Просто взятки разные, — и поцеловал её. Попыталась вырваться — не позволил. Моя, и только моя! Никуда, никогда она от меня не денется!
Словно в ответ на мои мысли, она перестала сопротивляться. Я только хмыкнул: разумеется, это всё игра. Она сама понимает, что принадлежит мне…
Она лежала у меня на груди, тихонечко мурлыкая, а я гладил малышку по спине. Как она нужна мне, боги! Как наркотик…
Я наклонился к её ушку, провел над ним языком, чуть прикусил кожу и шепнул:
— Сладенькая…
Она гибко потянулась, а я поднялся, подхватив с пола украшение, и подошёл к ней.
— Одень его. Ради меня. Оно тебе под стать.
— Такое же блестящее и пустое?
— Так же завораживает и манит, малышка.
На её лице застыло обиженное выражение, но глаза смеялись. Я решил ускорить процесс:
— Будешь ломаться, подарю первой встречной побирушке. Хоть добро сделаю…
— Ага, я поверила! Ещё скажи, что добровольно перепишешь состояние сирым и убогим, а власть отдашь конкурентам!
— Не, если уж я доживу до маразма или кризиса, то отдам власть сирым и убогим, а состояние перепишу Клану Ночи. Пусть конкуренты помучаются, расхлёбывая это дерьмо…
— Ага, это называется: уйду по-тролльи — наложу на прощание!
Мы переглянулись — и расхохотались, как парочка дебилов. Нет, не хватает мне общения с народом.
— Одень колье.
— Помассируй мне пятки!
Я закатил глаза:
— Договорились. Промолчу о том, что потом помассируешь ты…
Я наклонился к ней и поцеловал её, параллельно мысленно отклонив очередной запрос на телепортацию. Кажется, миледи герцогиня уже узнала о болезни Повелителя и спешит сообщить подружке…
Я невольно ухмыльнулся. Как жаль, что у меня сломались телепорты! Есть вещи, о которых Тан знать не обязательно…
Тан
Он ушёл утром, а я плавно перекатилась по покрывалу, чувствуя, как вспыхнула боль в ноге. Да уж, всё же постельные игры в моём состоянии — не лучшее времяпровождение. Больно, хотя и не скажешь, что неприятно. Я поморщилась, нащупав колье на шее. Прямо под ошейником…
Я фыркнула и встала со второй попытки. Шаг — и нога подломилась. Дёрнувшись, я упала на ковёр и с прискорбием резюмировала: с тренировкой придётся подождать. Эта ночка слишком дорого мне обошлась…
Сцепив зубы, подползла к кровати, вцепилась в спинку и встала. С шестой попытки. Бес подери! И меня ведь лечат, не просто так…
Одеться — это вообще испытание. Была б Тасс рядом! Что-то она задерживается, кстати. Неужели что-то случилось?
Я поморщилась, отгоняя от себя непрошенные мысли, и тоской глянула на платье. И что теперь, служанок звать? Мерзко стало от одной мысли: по традиции степных шаманок, та, которой позволяешь наряжать себя и касаться волос — сестра. Этого правила придерживается даже Кин, прожившая всю жизнь в дороге и отхватившая воспитание из всех клоак этого мира (это не моё мнение, а вывод мамочки). Потому, несколько раз вдохнув поглубже, я медленно, изредка постанывая, начала одеваться. Да уж… представляю, какое это зрелище…
Спустя минут сорок мои мучения были вознаграждены — алое платье сидело идеально, несколько прядей выбились из причёски, придавая моему облику ещё больше беззаботности…
Я вздохнула, стараясь не смотреть в зеркало. Я и так знаю, что на лице моём сейчас размазаны пот, слёзы и кровь из прокушенной губы, выгодно подчёркивающие мертвенную бледность…
В глубине покоев скрипнула входная дверь, и я с максимальной возможной скоростью заковыляла в ванную. Ещё не хватало, чтоб меня кто-то видел в таком состоянии!
Эррар
Когда я пришёл, Тан была в ванной. Я устроился в кресло, дожидаясь её.
Она выскользнула спустя пару минут, практически не прихрамывая, из ванной. Я замер, заворожено глядя на неё, и шепнул:
— Боги, как ты красива!
Её губы, подчёркнутые влажной ярко-алой помадой, раздвинулись в самодовольной улыбке:
— Ну, разумеется! Я всегда прекрасна!
Я рассмеялся:
— Я занят, малышка, но не хочу, чтоб ты скучала. Пройдёшься по магазинам? У тебя абсолютно неограниченное количество монет!
Она насмешливо улыбнулась:
— А ты?
— Монетки не появляются из воздуха, милая, — оскалился я, — я займусь их созданием, а ты — их прожиганием!
Она улыбнулась и заметила:
— Что ж… в таком случае, я сделаю парочку покупок, чересчур роскошных для рабыни. Ты ведь не против?
— Малышка, ты не рабыня и можешь покупать, что взбредёт в голову!
Её ухмылка меня насторожила.
— Тан, а что ты хочешь?
— да так, пару новых цацок… Не переживай, они дешевле твоего вчерашнего подарка!
Я рассмеялся:
— Ну, похвастаешь потом!
Её глаза блеснули:
— С удовольствием…
Тан
Он вышел, а я осела на пол и облегчённо вздохнула. Да, самая тяжёлая женская работа — быть всегда прекрасной!
Ну, ничего. Сегодня я куплю себе очень хороший подарочек… небольшая моральная компенсация! Уже представляю себе лицо Эррара… Ха! Ну, он сам разрешил!
Глава 4
У умного мужчины есть умная жена и 2–3 глупеньких любовницы…
Эррар расстарался — возле дверей, до которых меня проводила бойкая служаночка, меня ожидал красивый экипаж, запряженный громадным бойцовским алым ящером. С двумя охранниками. Ну что ж… Развлечёмся?
