Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но особо сильны поклонения эти и верованья были в уезде Восточных приливов - Донг-чиеу. Пагод с часовнями построено было в каждой большой деревне с десяток, а в малых деревушках по пяти или шести; и были они снаружи обнесены изгородями, а внутри расписаны красным и золотым лаком. Каждый человек, одолеваемый недугом, верил в одно лишь "несуществованье", и во всякое время по всем праздникам у алтарей тесно было от молящихся и приносящих дары. Сам Будда выглядел милосердным и щедрым, - молящийся вроде всегда обретал просимое, - и чудотворная сила его слыла безмерной. А потому почитанье и вера людская росли, и смел ли кто в них усомниться!

При государе Зиан Дине из дома Чан война полыхала круглый год. Многие селения были сожжены, а пагод с часовнями уцелело едва по одной из десятка; да и те, что остались, брошенные на волю падающих дождей и летучих ветров, поблекли на пустошах, среди диких трав и кустарников, покосились, скособочились, а местами рухнули.

Когда полчища Нго отступили, народ воротился к привычным своим трудам. Служилый человек по имени Ван Ты Лэп прибыл править уездом и, найдя запустение и разруху, тотчас велел податному люду во всех общинах вязать тростник и ладить плетенки, чтобы восстановить хоть часть разрушенного. Просидел он в уезде год и видит: тамошний люд страдает от воровства; пропадает напрочь все, что только возможно съесть, -от кур со свиньями и красногребенчатых уток с гусями до рыб из пруда и плодов из сада.

И сказал Ты Лэп самому себе: "Я ведь прибыл оберегать эту землю и управлять ею. Но мне не несут жалобы, по которой я мог бы разобрать злодейства воров, - видно, нет во мне твердости, чтобы унять их, а робость с уступчивостью только во вред делу. Сам я во всем и виновен".

Но потом Ты Лэп решил: воровство это - сущий пустяк и не стоит особенных опасений; довольно будет из ночи в ночь отряжать в деревнях тайные дозоры.

Неделя прошла, дозорные никого и в глаза не видели, а воровство продолжалось по-прежнему. Со временем лиходеи, и вовсе утратя страх, стали таскать кувшины с хмельным прямо из кухонь, заходить в дома, приставать к хозяйским женам и детям. Бывало, соседи всем миром нагрянут, окружат их, а они исчезнут неведомо куда.

Узнав об этом, Ты Лэп засмеялся и сказал:

- Зря мы так долго валили все на воров, здесь явно козни чертей и злых духов. От них - вся маета.

И отправился он собирать искусных чародеев и заклинателей, прося усмирить нечисть. Творили они колдовство и заклятья - день ото дня все усерднее, а лихие дела продолжались пуще прежнего. Устрашился Ты Лэп, созвал деревенский люд и стал советоваться:

- Вы ведь в прежние времена поклонялись Будде. Но давно уже, из-за войны, неусердны в молитвах и возжиганье курений, потому он и не помог вам, не спас от несчастий и бед. Отчего бы вам не отправиться в пагоду и не помолиться Будде? Вдруг, вам на счастье, это поможет.

Тотчас поспешили люди в часовни и пагоды, зажгли куренья, совершили положенные обряды и начали молиться:

- Мы, недостойные, поклоняемся небесному Будде, давно уверовали мы и всею душой уповаем на данный Буддой закон. Ныне восстали черти и оборотни, изводят не только нас, но и вредят шести бессловесным тварям. Неужто же Будда сидит и молча взирает на это? Ведь есть в нем жалость и состраданье? Склонясь, умоляем явить милосердие и великодушье, чтобы народ не шатался в мыслях, чтоб и люди и твари обрели покой. А мы, недостойные, всем миром будем за то благодарны безмерно. Ведь только улеглись беспорядки и смута, нет у нас самих насущного пропитанья, не на что даже доставить сюда малый кусок древесины или изразец черепицы! Но обещаем, когда заживем мы богаче, почтительно подновить и отстроить часовни и пагоды в награду за нынешнее благодеяние.

Той же ночью случилось воровство еще злее прежних. Ты Лэп не знал, как дальше и быть. Но тут услыхал он о просвещенном Выонге в уезде Ким-тхань (Золотая крепость), отменно гадавшем по книге "Ицзин", и тотчас отправился узнать, что он предскажет. Просвещенный Выонг, закончив гаданье, сказал:

"С колчаном кожаным,
Полным стрел,
На добром коне,
Летящем, как птица,
Одетый в холщовый
Наряд стрелка, -
Прискачет всадник,
И чудо свершится".

И так объяснил свои слова:

- Если хотите избавиться от напасти, завтра же поутру, выйдя налево из уездных ворот, отправляйтесь в южную сторону. Когда увидите человека, одетого и снаряженного, как сказано, знайте: именно он может изгнать нечисть. Просите его, зовите, не слушайте никаких отказов.

На другой день Ты Лэп вместе со старцами сделали все, как сказал просвещенный Выонг. Они глядели во все глаза, - дорога заполнялась прохожими, но не было между ними ни одного подходящего.

Солнце клонилось уже к закату, и они, приуныв, едва не собрались обратно; но тут появился с гор человек верхом на коне, в полотняной одежде, с луком за спиной. Бросились они к нему и преклонили колени. Человек этот изумился и стал их расспрашивать, тут они - все разом - выложили свою просьбу.

- Ну можно ли так полагаться на прорицанья! - засмеялся всадник. - Я с малых лет занимаюсь охотой, не покидаю седла, не выпускаю из рук лука. Вчера услыхал я, будто бы на горе Кротчайшего родителя полным-полно жирных оленей и добрых зайцев, и вот решил поохотиться. Откуда мне знать, как ставят алтари и колдуют? А стрелять по бесплотным духам я не умею!

Ты Лэп про себя решил: человек этот знатный чудотворец, но чурается славы волшебника, боясь излишних хлопот, и живет себе беззаботно в горах в обличье стрелка и наездника.

Тотчас он стал зазывать и просить его всячески.

Человек видит, не отказаться ему никак, и нехотя дал согласие. Пригласил его Ты Лэп в уезд, на постоялый двор, а там уж готово ложе под пологом с циновками и тюфяком. Убрано все богато, уход за ним и уваженье, словно бы он - святой.

"Они принимают меня с таким почтеньем, - подумал гость, - считая великим чародеем. Но ведь на самом деле я ничего в этом

не смыслю. Чем отплачу я им за заботу? Да и зачем мне в это ввязываться? Если вовремя не оберегусь, не скроюсь, настанет день моего позора".

Долго не медля, около полуночи, когда все вокруг сладко спали, он потихоньку покинул уезд. Направился он на закат и достиг дощатого моста. Небо было туманным и темным, поздняя луна еще не взошла. И вдруг он видит: какие-то люди огромного роста, весело перекликаясь, поднимаются с поля. Спрятался он в укромном месте и решил посидеть в засаде, покуда не выяснит, что они там затеяли. А пришельцы мгновенье спустя сунули в пруд ручищи, взбаламутили воду и давай хватать без разбора рыбу, большую и малую. Мечут ее в отверстые рты, жуют, заглатывают и вдобавок, поглядывая друг на друга, приговаривают со смехом:

- А рыбешка-то хоть куда! Вот так, с толком да не торопясь, и расчувствуешь вкус. Еда эта будет получше цветов да курений, которыми вечно они нас потчуют! Жаль, не довелось ее раньше попробовать.

А один, хохоча, воскликнул:

- Право слово, головы наши велики, да глупы! Сколько времени нас люди обманывали. Если уж и расщедрится кто из них да притащит жертвенный рис, все одно - отсыплет тебе ле-другой, не больше, а ты изволь умудрись набить себе брюхо, куда и тысяча канов упрячется. Да еще карауль им вечно у входа. Не будь у нас этаких славных деньков и продолжайся наш пост по-прежнему, жизнь поистине ничего бы не стоила!

Другой сказал:

- А я - так и раньше едал скоромное; не был, как вы, целомудренным. Да вот беда, народ обеднел вовсе, нечем даже меня одарить. В брюхе - ничего, во рту - пусто. Я уже забыл, чем мясо-то пахнет, точь-в-точь как святой Конфуций, когда он в земле Ци три месяца не прикасался к мясному. Что-то сегодня ночь холодна и вода студена, боюсь, нам здесь долго не выстоять. Не лучше ли дочиста выдрать в саду сахарный тростник, подражая древнему Военачальнику Тигриной головы!

133
{"b":"148253","o":1}