С приходом новой жены веселья в доме Г.М. заметно поубавилось.

Родителей приглашали в дом писателя все реже и реже, а вскоре и вовсе перестали звать на вечерние посиделки.

Новая хозяйка буфет закрыла.

Не все так просто. И не все то плохо, что хорошо. Рая крепко занозила сердце писателя. Да так крепко, что спустя годы, Г.М. написал свою лучшую книгу, – роман о любви. По отзывам читавших, в главной героине легко угадывается Рая.

Встали утром рано, -

Бьем по морде Ле Зуана.

Мамины подруги высоко ценили задатки Ситка к селекционной работе и удивлялись, почему ей не удается женить Шефа и меня.

Мама торопила: "Ты разве не понимаешь, что родители твои старые?

Дочь Бекена – золото. В этом году ты должен жениться на ней".

Разве кто против? Для меня несомненно: в том, что спалился я по главному делу в жизни, не отведав от рождения, что это такое, существовала причина более существенная, нежели душевные волнения, которые, по мнению специалистов, и лишают человека телесной силы.

Один ли я подвержен волнениям? То-то и оно. Импотенция может иметь любую причину.

Прошло одиннадцать лет. Недоумок напомнил о своем истинном назначении только однажды, в кустах у ресторана "Иссык". С тех пор ни гу-гу.

Сегодня не ответишь, правильно ли я поступил, не сказав никому, в чем моя закавыка. Мог ли я поделиться с матушкой? Сейчас думаю, даже если бы и мог, то все бы окончательно испортил, завалил. Тогда, в

1976 -м, превозмочь себя я бы ни за что не смог. В те годы импотенция являлась для меня даже не позорищем, а чем-то вроде родового проклятия, что, намного горше стыда и всякого рода срама, что и лишало решимости говорить о ней вслух даже с самым близким на свете человеком.

Может поэтому я и деревенел при разговорах на тему, к каким необратимым последствиям ведет длительный перерыв в познании женщин.

Паника усиливалась по мере давления матушки.

…Селекционная практика доставляла матушке большое удовольствие.

Не меньшее, чем шантаж простодушной номенклатуры.

Начальника подотдела Госплана Есимхана Доктор привел домой летом

1960-го. Познакомились они за биллиардом в третьем Доме отдыха

Совмина. Прошло много лет, Доктор мотал второй срок на зоне, его знакомый все ходил и ходил к матушке. Из Госплана он ушел преподавать в политехнический, защитил кандидатскую. За что бы он ни брался, все у Есимхана получалось добротно и на совесть. Получалось все, за исключением личной жизни.

Умный человек Есимхан, потому и много ему не надо. В чем была у него неувязка? Шибко скромный. Если Шастри торопился, раскрывал свои намерения женщинам как на духу, то Есимхан днями и месяцами только смотрел и вздыхал. Так и получилось, что было ему много за сорок, и ходил он ни разу не женатым.

Мама регулярно настраивала его на игру с "каттеначчио" – в духе

Эленио Эрреры:

– Квартира у тебя есть, положение есть, деньги есть… Будь осторожен. Женщины тебя обворуют…

Есимхан соглашался с Ситком. Мужик он сознательный и понимал: если пачкой щелкать, то, как пить дать, до нитки обворуют.

Главный кадровый резерв матушки – библиотечный факультет

Казахского женского педагогического института. Декан факультета

Бакебала – давняя мамина подруга. Через нее Ситок устраивала приезжих аульных девчонок на учебу. Не бесплатно. Как родители девиц выходили на маму? Земля слухом полнится. В разных местах говорили: если хочешь пристроить дочку в Женпи, обращайтесь к Шакен, с этим дело у нее верняк.

Кулила девушка не без приятности, плюс ко всему, внимательная.

Хоть и поступила в Женпи не за просто так, но никогда не забывала поздравить маму с праздниками, приходила помочь и с уборкой по дому.

Кулила закончила институт, работала по специальности, когда после трех неудач с женитьбой Есимхана, мама наконец вспомнила о ней и вызвала обоих на очную ставку.

Есимхан Кулиле не глянулся. Мало того, что старый, так еще дюже похож на премьер-министра Демократической Республики Вьетнам Фам Ван

Донга.

Премьер ушел со смотрин расстроенный, Кулила убирала со стола посуду. Матушка взяла ее за руку:

– Оставь. Поговорим.

– Да, апай.

– Ты что нос воротишь? Есимхан негулящий, доцент, его приглашают на работу в министерство, обещают, если женится, любую квартиру дать. Что тебе нужно?

– Апай, вы интересный человек! – покраснела Кулила. – Посмотрите на него…

– Что мне на него смотреть, – невозмутимо сказала мама, – С лица воду не пить.

– А любовь? – спросила притихшая Кулила.

– Что любовь? – презрительно переспросила Ситок и отрезала. -

Насрать!

Дела сердечные, они же житейские. Девушка упорствовала недолго.

Через неделю Фам Ван Донг и Кулила подали заявление в ЗАГС.

Прошло пять лет. Недавно с мамой я побывал в гостях у Фам Ван

Донга. Кулила не прогадала. Взамен прежней двухкомнатной квартиры премьеру дали четырехкомнатную. Есимхан работал в Министерстве высшего образования, по квартире бегало и ползало четверо, один в один похожих на Фам Ван Донга, детенышей.

В доме выписывали "Известия", "Литературку", "Советский спорт",

"Казахстанскую правду", "Казак адебиети", "Науку и жизнь",

"Иностранку", "Советский экран". "Футбол" я брал в киоске.

Ситка Чарли, как всегда, с утра скупал все центральные и местные газеты.

"Иностранка" печатает более-менее интересные вещи лишь в конце года. Все остальные номера заполнялись африканскими, азиатскими авторами. Пишут ребята хорошо. Может даже лучше многих европейских литераторов. Только кому любопытно знать, о чем рассказывают, к примеру, монгольские писатели Лодонгийн Тудэв или Сономын Удвал? Для меня имело значение и классовая позиция автора. Английский писатель

Джеймс Олдридж – коммунист. Что интересного может написать современный пролетарский писатель?

Подписку на "Всемирку" папа прозевал, о чем сожалела даже мама – книги в цене и в дефиците. Хорошая библиотека у Вовки Короти. Он приносил почитать Сида Чаплина, Вулфа, Бунина…

В еженедельнике "За рубежом" перепечатка из "Корьера дела сера" о давнем, октября 1917 года, происшествии в Фатиме.

Ситка Чарли на память воспроизводил перепечатку из еженедельника:

"Солнце иссеребрилось, и спустившись с неба, прыгало сплющенным мячиком, едва не задевая верхушки деревьев… Богородица предупредила пастушек о наступлении царства сАтанов-большевиков!".

Ситкин экстаз от перепечатки в "За рубежом" пробудил не только любопытство – хотелось верить, что такое возможно. Возникли вопросы.

Кто такая богородица и какое дело богу с друзьями до Октябрьской революции? Событие это, даже если оно предсказано не посторонним богу человеком, не может и не должно находиться в зоне интересов небес. По идее, бог, если он есть, должен заниматься исключительно вопросами быта, морали, другими мелкими делами, но никак не касаться хода истории. Если физическими законами управляют безличные силы природы, то делами историческими заправляют люди. Потом, ведь большевики категорически отрицают существование бога. Как в таком случае бог, если он действительно бог, смог позволить приход к власти своих запретителей?

Делать ему нечего, от того и забавляется?

ВЧК! ВЧК!

Приласкайте Колчака!

Зеркало в коридоре третьего отделения старинное, высокое.

Стояло оно в углу на четырехножной подставке неизвестно с каких пор.

Медсестры, нянечки, некоторые из следивших за собой больных, привыкли, глядя в него, прихорашиваться.

Джон разбил его, свалив на пол. Санитары и медсестры о привычках больных знают, но то, что каждый из них способен вытворить, когда его в очередной раз перемкнет, предугадать не в силах. К сюрпризам более всего предрасположены хроники. Но сюрприз сюрпризу рознь, и уж о том, что под крушение подвернется старое зеркало никто предположить не мог.

Персонал третьего отделения разозлился не на шутку не столько на