– Ты извазюкал дубленку, – сказала Кэт.

– Из-за вас, чертей. Первый раз одел… Как думаешь, можно ее почистить?

– Не знаю.

Дубленку жалко. Она теплая-претеплая и легкая, как оренбургский пуховый платок.

Алмушка достала из холодильника пол-бутылки сухого вина.

– Где мы будем спать? – спросила Кэт.

– Я вам постелила на полу в ближней комнате.

Я промолчал. Кэт засмеялась.

Проснулся в шестом часу утра. Рядом неслышно спит Кэт, на диване

– сестра Алмушки. С Кэт у нас одно на двоих одеяло. Не хорошо. Не то не хорошо, что рядом спит Кэт, а то не хорошо, что я быстро забываю, что сделала для меня Гау.

Гау нельзя волноваться. Но мы ей и не скажем.

Кэт в ночнушке. Я дотронулся до ее плеча: "Спишь, подруга?".

Молчок. Та-ак… Подруга к измене готова. Я откинул ночнушку, трусики у нее стягиваются легко. Я провел ладонью там. Развертывание закончилось. Если осторожно, то можно приступать.

– Ты что? – Кэт проснулась.

– Тихо! – прошептал я.

– Завязывай.

– Сказал же тебе, – тихо!

Она вскочила, натянула трусики и перелезла через сестру Алмушки на диван.

– Ты что делаешь? – приглушенно крикнул я.

– Ниче, – донеслось с дивана. – Ишь, раскатал губу.

На работе ни для кого ни секрет, кто вчера провожал домой

Каспакова. Сам он пришел на работу с утра и, обеспокоенный пропажей сотрудницы, позвонил к ней домой. Трубку взял Гапон, муж Кэт, и тоже послал Жаркена на хутор бабочек ловить.

Рядом с Жаркеном Хаки, Муля и Шастри. Им и пожаловался завлаб:

"Что за семья? Чуть что – ругаются как извозчики".

– Что мужу скажешь? – спросил я у Кэт.

– Ничего не скажу. – Она умывалась в ванной.

– Ты сейчас куда?

– На работу. А ты?

– Домой, – я раздумывал. Домой идти не хотелось, Гау на время перебралась к родителям и надо было успеть появиться у себя до ее звонка. – Попадет тебе от Жаркена.- сказал я.

– За что?

– Не помнишь? Вчера ты его на х… послала.

– Да ты че? Не помню.

– Надо было тебе дать ему.

– Все равно бы у него не встал.

– Это почему?

– У моего Гапона по пьянке не стоит.

– Тебе главное надо было дать, а там со стояком он бы и сам разобрался.

– Ай…

– А мне почему не дала?

– Пошел ты…

Я позвонил на работу. У телефона дежурил Шастри. Он тоже ищет Кэт.

– За Кэт не волнуйся. Она скоро придет.

– Она с тобой?

– Со мной. Встретишь ее на трамвайной остановке и передашь из рук в руки руководителю нового типа.

– Не понял. Какого типа?

– Повторяю для долбое…в! Руководителю нового типа!

– А-а… Понял. На какой остановке ждать?

– На Космонавтов и Шевченко.

На остановке Шастри устроил допрос комсомолки.

– С кем спала?

– Твое какое дело?

– Смотри у меня!

– Ты что, муж мне? Совсем офигел.

Жаркен, Хаки, Муля на работе лечились сухачом. В комнату вошли

Шастри и Кэт. Каспаков подпрыгнул на месте:

– Где нашел, где нашел?.

"Тат-та-та-ра-да! Тат-та-ру-та!"

Шастри не задержался с ответом:

– "В го-ро-де на-шем…" – затянул шалунишка.

– В каком городе? – Жаркен с похмелюги не догоняет.

Шастри продолжил для непонятливых.

– "Кто-то те-ряет, – строго-умеренно вывел он и, выдержав паузу, мастеровито закончил. – а кто-то на-хо-о-о-дит!".

"Тат-та-та-ра-да! Тат-та-ру-та!".

Хаки налил в кружку вина, протянул Кэт.

– Подлечись.

– Не хочу. – Королева бензоколонки еще не привыкла опохмеляться.

– Муж у тебя…, – пожаловался на узбека Каспаков. – Орет на меня… Обматерил. Дурной такой…

– Не обращайте на него внимания, Жаркен Каспакович.

– Он что, ревнивый?

– Он ревнует только к одному человеку.

– К кому?

– Не поверите. К Чокину.

– К Чокину?! – Хаки ревность мужа сотрудницы к директору не сильно удивила. Он сочувственно погладил Кэт по голове. С кем не бывает..

– Ну… Я ему говорю, дурак что ли? А он… Морду твоему Чокину набью!

– Та-ак… Говори, что ты рассказывала мужу про Чокина? -

Каспаков всерьез обеспокоился безопасностью руководства института.

– Ничего… Ну там… Директор у нас академик, в возрасте, мол…

– Сколько вас предупреждать: ничего дома не рассказывать про институтские дела, – Жаркен Каспакович отхлебнул рислинга. – Я знаю, в нашей лаборатории есть такие, которые рассказывают дома о том, что делается на работе. Не понимаю их… – Каспаков огляделся и спросил

Кэт. – А где Бектас?

– Не знаю. Домой наверное пошел.

Выставлю мину…

Прошел месяц. На улице тепло. Гау мыла балконные стекла в нашей комнате. Убрала в комнате и положила мокрую тряпку у входа.

– Что, остальные комнаты мыть не будешь?

– Еще чего.

Мне то что. А вот матушке вряд ли автономность снохи понравится.

Лучше бы Гау совсем не принималась за уборку.

Я пошел в больницу к Джону.

– Твоя баба беременна? – спросил Джон.

Мы сидели на ступеньках главного входа в корпус.

– Ситка сказал тебе?

– Да.

– В июле должна родить.

– На. – Джон вытащил из-за пазухи пупсика из папье-маше. – Это твоей бабе.

– Откуда у тебя это?

– Сп…л.

– Ты на меня обижаешься. Мне трудно к тебе ходить. Понимаешь…

– Да все понимаю. Ты только не пей.

– А я и не пью.

– Как не пьешь? Вот и сейчас пришел поддатый. Прошу тебя, – не пей.

– Хорошо.

– Ладно… Беги домой. Бабу береги.

Видел бы Джон Гау, может и не сказал, что она баба. Судя по уборке, дела в нашем доме Гау не касаются.

Сюрприз не только для меня.

Гау проснулась и пьет чай на кухне. Зашел Доктор и хлопнул меня по плечу:

– Как дела, Шошкич?

Гау чуть не подавилась от смеха.

– Шошкич?! Ха-ха-ха! Как хорошо вы сказали!

Югослав Шошкич защищал в 1963-м ворота сборной мира на матче

Столетия.

"Шошкич парирует, – Гривс добивает!".

"Шошка" – по-казахски свинья. В нашей семье Шошкич имя ласкательное, что-то вроде домашнего свиненка.

"В гостиницу Усть-Каменогорского свинцово-цинкового комбината мы прибыли в девятом часу утра. После предрассветного перелета из Алма-Аты хотелось скорее определиться с жильем, привести себя в порядок. Мы обратились к дежурной: так мол и так, работники

Казахского НИИ энергетики, разместите нас. Дежурная в упор не видела наши командировочные удостоверения и рекомендовала обратиься за разрешением к заместителю директора комбината по быту. Делать нечего, оставляем багаж и идем на комбинат.

…С утра до вечера ловили мы в гулких коридорах заводоуправления заместителя директора по быту. Нам повезло: к исходу дня мы распаковали чемоданы в отведенном нам номере.

На следующее утро задолго до начала работы караулим появление главного энергетика комбината В.А. Зоркова…Сколько не бываю на комбинате, столько не перестаю удивляться стилю взаимоотношений между работниками заводоуправления. Здороваются с каменными лицами, холодно, никаких там Петр, Иван – строго по имени-отчеству.

Фразы типа "я не позволю вам втянуть меня в обман государства" – не один раз доводилось слышать.

Для комбината по хоздоговору мы составляли энергетический баланс печи кипящего слоя. Энергобалансом, который представляет из себя нечто вроде энергетического паспорта агрегата, обычно определяются места и количества потерь энергии в процессе, сколько ее расходуется полезно. По таким балансам даются рекомендации к устранению или снижению потерь энергии. По ходу работы выяснилось, что для расчетов не хватает исходных данных. Поэтому мы вновь приехали в Усть-Каменогорск.

Зоркова мы хотели попросить помочь нам в сборе недостающих материалов. Кроме этого я хотел выбрать момент поговорить с главным энергетиком наедине по вопросу, который занимал меня беспрестанно три года. Разрешения этого, в общем-то личного, вопроса находилось в рамках полномочий и Валерия Аркадьевича.