У дома напротив собрались соседи. Пьяный Раха заперся в квартире и с балкона пятого этажа осыпал ругательствами всех и вся. В том числе и ЦК Компартии Казахстана. Приехала милиция и руководство операцией мама приняла на себя. Мильтонам она велела спрятаться под подъездный козырек, сама же выманивала злодея на улицу.

– Раха, ты хороший… – Матушка, задрав голову, взывала к уму и чести писателя. – Ум у тебя есть? Совесть у тебя есть? Есть. Тогда выходи. Тебе ничего не будет… Поговорим…

Раха хоть и был на кочерге, все прекрасно понимал. Он плюнул и крикнул:

– Идите все на х…!

Мильтонам надоело торчать под козырьком. Да и вообще, мало ли что синяк? Скандал то семейный. Они тоже плюнули и сквозь мамины уговоры сели в машину и уехали.

Матушка с Маркизой осыпали бранью милицию и пошли к нам домой.

Я зашел в детскую. Вовка Коротя, Мурка Мусабаев и Шеф пили вино.

– Что там? – спросил Шеф.

– Раха Маркизу вырубил. – сообщил я и уточнил. – С одной банки.

– Кто такая Маркиза? – заинтересовался Мурка.

– Чувиха одна. – ответил Шеф.

– Что за чувиха?

Я не дослушал, что ответил Шеф и пошел на кухню… Маркиза воодушевленно и в подробностях рассказывала какой негодяй Раха. Я сел рядом, попил чай и вернулся в детскую.

– Хотите знать, о чем матушка болтает с Маркизой? – спросил я.

– Ну-ка, ну-ка… Расскажи. – Коротя разлил вино по стаканам.

– Раха казачнул Маркизу.

– Как казачнул? – Мурка наморщил лоб.

– Перед женитьбой он напел Маркизе, что у него на книжке двадцать тысяч.

– Ну и… – Коротя застыл со стаканом.

– А оказалось, что ни фига у него нет.

– У-у-у!- Коротя расплескал вино себе на брюки. – Молодец мужик!

– Я продолжал.

– Когда Маркиза рассказала, что Раха обдурил ее с деньгами, то знаете, что мама сказала?

– Что?

– Подлес…

Коротя охнул: "Завязывай, Бек!". Шеф подмигнул Мурке: "Матушка знает что говорит".

…Весной мама съездила в Карловы Вары. По дороге туда и обратно в Москве останавливалась у Копыловых. Николай Анатольевич и

Валентина Алексеевна жили в Марьиной Роще.

– Что такое Марьина Роща? – спросил я. – Новый микрорайон?

– Нет, не новый. Старый и хороший район.

Вечером я уединился в туалете. Закончил и хотел было дернуть за веревку, как обнаружил наконец то, в чем три года назад уверял всех.

Мне тогда не верили. Сейчас на унитазном донышке я наблюдал аскариду.

В поликлинике, куда меня привел Доктор, врач оглядела содержимое баночки и подтвердила: "Да, это аскарида. Я выпишу тебе рецепт".

Во втором от Колдуньи с Маркизой подъезде поселились новые друзья братьев. Витька Кондрат и Саня Скляр.

Кондрат парень с богатой репутацией. Несколько лет с хулиганами из домов Кировского завода он наводил шорох в районе Центрального стадиона. Дрался технично, противника выключал с первого удара.

Скляр, напротив, не дрался и ходил сам по себе. Любил повеселиться, особенно курнуть.

Кондрат тяготел больше к Шефу и Джону. Скляр дружил с Доктором.

Друзья собирались в детской с утра. Пересказывали приключения минувшего дня, смеялись. Приходил Сашка Соскин и тут же на него возникал Кондрат.

– Тебе чего здесь надо?

Шеф останавливал Витьку.

– Не трогай…Соскин наш пацан.

Соскин украдкой глядел на Шефа. Кондрат бурчал.

– Да ты че, Нуртасей! Никакой он не наш… Это пристебай…

Соскин, что верно, то верно, пристебай из пристебаев. Тут Витька прав. Но что Соскин наш пацан тоже правда. Не беда, что он заявлялся к нам исключительно по нужде. Кто-то обидел, кирнуть на халяву -

Сашка Соскин тут как тут.

У меня тоже появился друг. Вася Абрамович.

Давным давно,

На Дальнем Севере,

Где человек сидел на дереве…

Мужики пили пиво, курили, Васька пел под гитару. Оглушающе беспорядочный бой семиструнки не смазывал впечатления – голос у

Абрамовича в поряде.

Мой одногодок Вася Абрамович жил с матерью в подвале дома через дорогу и мечтал стать артистом. Мужики, что приходили в беседку послушать Васино пение, говорили: "Быть тебе, Вася артистом…

Только не пей…". Говорили не пей, а сами при этом угощали Ваську вином и пивом.

Неунывающий, веселый Вася нравился всем. Приглянулся он и моей матушке. Близко сошелся Вася и с братьями.

Я не жаловался другу на жизнь. Абрамович своими глазами видел, как я дрожал в страхе перед Шефом. За невыученные уроки брат взял за правило ставить меня в угол. На вытянутых к потолку руках я держал по тому энциклопедического словаря. При этом сам Шеф с Коротей и

Муркой играли в преферанс.

Коротя жалел меня.

– Нуртасей, может хватит…

Шеф рявкал на друга:

– Не твое дело! Ты же не знаешь, что у него творится по алгебре и немецкому. Не знаешь? То-то. Бек тупой как сибирский валенок и уроки не учит.

Когда Шеф задумывался вслух: "В кого ты у нас такой?", я нисколько не обижался, потому что в тайне не считал себя беспробудно тупым. "Дело не в этом". А дело в том, что Шеф боялся за меня.

Боялся, как бы я не встал на проторенную Доктором и Джоном дорожку.

Мало того, что Васька веселый, он еще и безотказный. Я не хотел домой и предложил: "Пойдем сегодня ночевать в подвал". Васька поддержал: "Пойдем".

…Нестерпимо противно бил в глаза свет. Спросонья ничего не разобрать. Кто? Что? Глубокой ночью нас с Васей разбудили мильтоны.

Мусора столкнули меня и Васю лбами, и повели к воронку.

В дежурке райотдела милиции три офицера. Один из них, старлей услышал мою фамилию и возрадовался: "Скоро придет лейтенант Уютов.

Вот он тебя повесит на эту лампочку".

Про Уютова слышал я от Джона. Лейтенант гонял малолеток

Советского района и Шефа с Джоном знал хорошо.

Я и Вася сидели на лавке и слышали, как дежурный выговаривал по телефону моей матушке:

– У вас в семье растут одни бандиты…Что вы отнекиваетесь…?

Придите и посмотрите… Теперь и самый младший встал на преступный путь…Что нет? Я говорю: "Да!".

Пришел верзила. Это был лейтенант Уютов. Ничего не сказал и вывел

Васю из дежурки. Через пять минут райотдел огласился диким криком

Васи. Васька не нюня, пацан крепкий. Значит, били жестоко.

Дежурный улыбнулся мне: "Следующая очередь твоя".

Крики из пыточной усилились. Что делать? Сейчас меня будут бить.

Я лихорадочно обдумывал, как буду умолять Уютова не делать мне больно. Открылась дверь и в дежурку вошел Шеф. Старлей привстал со стула.

– Нуртас, как здоровье?

– Нормально.

– Ты присядь.

– Где его задержали?

– В подвале… В доме по Курмангазы и Коммунистическому…

– Вы его не трогали? – Шеф хмуро смотрел на старлея.

– Да ну что ты, Нуртас…

В дежурную комнату вошли Васька с Уютовым. Васька улыбался.

Лейтенант и Шеф молча поздоровались.

…В доме Васи висела писаная маслом картина с изображением женщины. Женщина держала в руке виноградную гроздь.

– Откуда рисунок?

– Мамаша нарисовала.

– Да ну?

Сначала я не верил. Мама Васи женщина слишком простая, уборщица.

Приглядевшись, однако поверил. Левая рука на портрете длиннее правой. Настоящий художник так не нарисует

Васю пацаны пытали из-за фамилии. Вася объяснял.

– Какой я еврей? С мамашей мы жили в Минске. И я – белорус.

Фамилия у меня тоже не еврейская. В Белоруссии много Абрамовичей живет.

Прошло время и близкая подруга васиной матушки проболталась о том, что будто Вася не родной сын своей мамаши.

– Оказывается, моя родная мать – артистка… Живет в Минске. Сам посуди: может ли сын уборщицы иметь музыкальный слух, голос и играть на гитаре?

– Не знаю.

– А я знаю. Не может.

Почему тогда родная мать отказалась от Васьки? Друг объяснил: всему виной обман, который устроила тринадцать лет назад его нынешняя мама – уборщица.