Прислушалась. Тишина. Ни малейшего признака того, что кто-то еще не спит — даже котята. Слишком рано даже для них.

Я приоткрыла дверь в темный коридор. Единственный источник света — легкое свечение из окна на кухне. Солнце еще не взошло, но его первые лучи должны были появиться минут через тридцать. Хоть будет светло, когда я возьмусь за дела.

Проходя босиком по коридору, я замерла рядом с дверью Шепа. Закрыта. Я крепче вцепилась в край полотенца — так хотелось протянуть руку, повернуть ручку, осмелиться зайти.

Вместо этого я пошла к ванной. Вздохнув, открыла дверь… и уткнулась в грудную клетку Шепа.

Я взвизгнула, едва не захлебнувшись собственным воздухом. Раньше я замечала лишь краем глаза, как он выглядит. Успевала уловить силуэт. Но не вот так. Не так близко. Сейчас я видела каждую линию и впадинку. Тонкий слой волос на груди. Как очерченные грудные мышцы переходят в рельефный пресс. Мне казалось, там больше шести кубиков.

А потом — этот V. Я чуть язык не проглотила, глядя, как линия мышц исчезает под низко сидящим полотенцем.

Святая Мария.

— Доброе утро, Колючка, — хрипло произнес Шеп.

Я резко вскинула взгляд к его лицу:

— Я-я... Прости. Я не знала, что ты не спишь. То есть, я не знала, что ты тут. Я сейчас уйду…

— Все в порядке. — Его янтарные глаза искрились весельем.

— Ничего смешного, — прошипела я. — Я могла застать тебя в душе.

— Тогда бы ты получила бесплатный концерт.

Я закипела — от его спокойствия, от того, как легко он это воспринимает, в отличие от меня.

— Ты что, о замках никогда не слышал?

Шеп шагнул ближе. От него все еще исходило тепло после душа. Плотное, обволакивающее, опьяняющее. Вместо привычного запаха древесной пыли теперь витал кедр — сильный, насыщенный. Наверное, шампунь или гель.

Мне вдруг захотелось перепробовать все флаконы в душе. Использовать каждый, чтобы хоть немного носить Шепа с собой. Кажется, я сходила с ума.

Он наклонился ближе, потянулся за моей спиной и повернул ручку:

— Замок сломан. Могу починить. Хотя будет жаль, если из-за этого я больше не увижу таких неожиданных визитов.

Я резко вдохнула. Он был так близко, что малейшее движение и мы столкнемся.

Взгляд Шепа опустился к моим губам, потом ниже, скользнул по всему телу. Я затаила дыхание, глядя, как в янтарных глазах вспыхнуло желание. Но потом он застыл — не на груди, не на ногах, а на моей руке.

Жар в его взгляде исчез в одно мгновение. Он стал ледяным.

— Он. Причинил. Тебе. Боль.

Я вздрогнула, посмотрела вниз, проследив за его взглядом. На коже четко отпечатался синяк — форма ладони, четыре пальца, как нарисованные.

Черт.

Я всегда легко покрывалась синяками, но это… это было другое. Я знала, что Расс сжал меня сильно. Но не думала, что останется такой след.

Я снова посмотрела на Шепа. Его грудь ходила ходуном, он сжимал и разжимал кулаки, будто боролся с собой. Я шагнула к нему, не думая ни о чем. Ни о том, что мы оба в одном лишь полотенце. Ни о его ярости. Только об одном — снять с него это напряжение, облегчить боль.

Я подняла руку и коснулась его щеки:

— Это ерунда. Со мной все в порядке.

— Ни черта ты не в порядке, — прорычал он. — У тебя на теле, мать его, следы от рук.

— Они исчезнут через пару дней. Я всегда была чувствительной к таким вещам.

Наконец он посмотрел мне в глаза. Лед исчез, но на смену ему пришел гнев:

— Мне нужно было сделать больше, чем просто сломать ему нос.

Я провела рукой по его шее и сжала:

— Не нужно было. И, думаю, он теперь будет обходить меня стороной.

Шеп протянул руку, взглянул на мою руку и едва-едва коснулся синяка кончиками пальцев:

— Этого не должно было случиться.

— Нет, не должно. Но в жизни случается всякое. Мне повезло — рядом было пятеро, кто стал за меня горой. Пятеро, кто решил проблему и сделал так, чтобы я была в безопасности. Но больше всего — мне повезло, что ты был среди них.

Дыхание Шепа стало резким и частым:

— Колючка… — Его взгляд снова опустился к моим губам.

Боже, как я хотела его поцеловать. Потеряться в нем. Раствориться в каждом прикосновении.

Он наклонился. Совсем близко.

Позади нас вдруг раздалось громкое мяуканье. Я дернулась, чуть не оступилась, когда Лось влез между нами, громко возмущаясь. Клянусь, он звучал, как разочарованный родитель.

— Прости, — пробормотала я. — Если он проснулся — требует еды.

Один уголок губ Шепа приподнялся:

— Я накормлю. А ты иди в душ.

— Уверен?

Он кивнул и собирался пройти мимо. Но вдруг остановился. Наклонился и поцеловал синяк.

— Я бы все отдал, чтобы этого не было.

Я застыла, дышать стало трудно. Шеп выпрямился, прошел мимо, за ним — Лось, все еще ворча. А я так и осталась стоять, не двигаясь. Место, к которому прикоснулись губы Шепа, продолжало гореть.

Я вытащила фриттату из духовки и поставила на плиту. Она выглядела потрясающе. И должна была — я постаралась на славу. Мне просто нужно было отвлечься. После очень холодного душа я разобралась с котятами, потом занялась теплицей.

Но мне все равно было не по себе, будто я вот-вот выпрыгну из собственной кожи. И я решила приготовить что-то посложнее на завтрак. Тем более у меня были те самые сезонные томаты. Я соединила их с моцареллой, пармезаном, свежим базиликом и рукколой, добавила карамелизированный лук.

Отступив назад, я сама собой восхитилась. Осталось только поджарить хлеб из свежего заквасочного багета, который я испекла пару дней назад и будет идеально.

Позади послышались шаги, но я не обернулась. Не могла. Одной мысли о том, что увижу Шепа, хватило, чтобы мои щеки загорелись. Я все еще ощущала его губы на своей коже. Как будто ожог, отпечатавшийся навсегда.

— Скажи, что бы это ни было — ты поделишься, — раздался за спиной голос Шепа.

Эти слова немного разрядили напряжение внутри меня. Я глубоко вдохнула, повернулась:

— Как ты смотришь на фриттату?

Он улыбнулся:

— Звучит изысканно.

— Мы тут вообще очень утонченные. Старинные томаты, два вида сыра, зелень, карамелизированный лук...

Шеп покачал головой:

— Осторожнее, а то потом тебя будет трудно выгнать через пару месяцев.

Я замерла. Он жил здесь всего несколько дней, а я уже не хотела, чтобы он уезжал. Мне нравилось, что он рядом. И не просто нравилось — я обожала, что он здесь. Словно его тепло наполняло дом светом, которого давно не хватало.

Отогнав эти мысли, я подошла ближе:

— Как рука?

— Все в порядке. — Он пошевелил пальцами, проверяя подвижность, но я заметила, как он чуть поморщился.

Я осторожно взяла его руку и подняла, чтобы осмотреть. Кожа на костяшках была содрана, суставы опухли и уже начали синеть.

— Шеп...

— Все нормально. — Он поднял мою подбородок, большим пальцем легко коснулся губ. — Цена, которую я бы заплатил снова и снова.

Я раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но в дверь постучали.

Шеп напрягся:

— Ты кого-то ждешь?

Я покачала головой. Волна тревоги подступила, но я заставила себя успокоиться. Люди, которые хотят тебе зла, не стучат в дверь. Я сделала вдох и направилась к прихожей, но Шеп остановил меня.

— Я открою. Наверное, это Ро, пришла проверить тебя.

Но то, что он не хотел, чтобы я открывала дверь, говорило о другом. О том, что он не был уверен. И что ему не все равно. Он хотел встать между мной и любой угрозой. От этой мысли внутри меня вспыхнула целая буря чувств.

Благодарность за его заботу. Облегчение — я больше не одна. И страх. Потому что Шеп не сможет защитить меня от всего. А он всё равно будет чувствовать в этом ответственность.

— Трейс, — сказал Шеп с удивлением в голосе. — Все в порядке?

— И да, и нет, — ответил глубокий голос.

Я раньше видела старшего брата Шепа и Ро по городу, но старалась держаться подальше. В Лос-Анджелесе у меня был печальный опыт общения с копами. В лучшем случае они были перегружены и не успевали разбираться в таких историях, как моя. В худшем — смотрели с осуждением, будто я сама была виновата во всём, что случилось.