А вот за квартиру обидно, конечно. Она может и маленькая, зато своя, честно заработанная. Ну как своя, мне еще ипотеку выплачивать и выплачивать, но все же.

Перевожу взгляд на Бурова, наверное, сейчас в моих глазах отчетливо читается мольба и надежда на то, что мне все же удастся переложить ответственность и уйти от этого неловкого вопроса. Однако, стоит мне наткнуться на довольное лицо Миши, я тут же осознаю, что помощи не будет.

Его, судя по всему, ситуация забавляет.

Значит вот как?

Вздыхаю, делаю еще несколько глотков воды и, улыбнувшись Саше, отвечаю:

— Это не мне решать, Саш, не я здесь хозяйка.

Банальная попытка перевести стрелки мне кажется отличной идеей, правда, недолго.

Сашка переключает внимание на дядю, а тот, ухмыльнувшись и стрельнув в меня взглядом, отвечает так, будто все уже решено:

— Будет, только переедет она к нам чуть позже, вещи надо собрать, да, Мариш?

Я, к огромному сожалению, успеваю поднести к губам стакан и даже сделать глоток, как до меня доходит смысл сказанных им слов.

Давлюсь от неожиданности, вода идет носом, из глаз брызжут слезы.

Зажимаю ладонью нижнюю половину лица, стараясь не дышать, откашливаюсь.

Вовсе не этого ответа я ожидала, решив переложить ответственность на Мишу.

Впрочем, кого я пыталась переиграть? Бурова?

Бросаю на него осуждающий взгляд. Что он, собственно, такое несет? Какое переезд, какие вещи?

Я не собираюсь никуда переезжать! Не собираюсь же?

Последнее я не озвучиваю, помня о присутствии Саши.

Откашлявшись, ловлю устремленные на меня взгляда: довольный — Миши, и выжидающий — Сани.

Я тебе это припомню, Буров, даже не сомневайся.

— Там очень много вещей, не будем пока сильно торопиться.

— Не так уж и много, — явно получая удовольствие от этого нелепого разговора, Миша продолжает.

И улыбается гад, безошибочно считывая растерянность на моем лице.

— У меня там кровать удобная и матрац ортопедический, просто так ее не разберешь, — я ведь серьезно продолжаю этот идиотский диалог.

Какая кровать, какой матрац? Впрочем, он действительно удобный, ортопедический, и денег стоил уйму.

И о чем я думаю?

— Здесь тоже нормальная кровать и нормальный матрац, но если тебе очень нужна именно твоя, то перевезем.

В какой-то момент Буров прекращает ухмыляться и я теряю и без того почти прозрачную грань между шуткой и вполне серьезным заявлением.

— Я подумаю, — отвечаю неопределенно, четко понимая, что разговор зашел слишком далеко.

— Только не очень долго, — нервно кусаю губу, но ничего не отвечаю.

Нужно прервать этот бессмысленный диалог.

К счастью, мне ничего придумывать не приходится.

— Марина Евгеньевна, а можно вопрос? — мое внимание привлекает Саша.

— Попробуй, — улыбаюсь, слегка напряженно.

Один его вопрос уже ввел меня в ступор, еще один — и у меня точно будет приступ… Паники.

— А вы серьезно насчет слизней говорили? — интересуется Сашка, а я хмурюсь, не очень понимая, что он имеет в виду.

— Слизней? — уточняю, удивленно глядя на мальчика.

— Ну да, вы же сказали, что будут слизни, ну на уроке, — поясняет с энтузиазмом.

— Эм, — мычу невнятно, вспомнив тот нелепый урок.

Да, кажется, нечто подобное я действительно произнесла. До моллюсков мы пока не добрались, немного отстали от программы из-за бесчисленного количества понаставленных мною двоек.

— Я пока об этом не думала, — отвечаю неопределенно.

В принципе не так уж это и нереально. Правда, вероятность наличия у кости улиток и слизней невелика. Одно дело черви и совсем другое — естественные вредители.

Впрочем, в лабораториях, порой, не такое найдется.

— Прикольно бы было, после того урока все только об этом и говорят, — продолжает рассуждать Саша, — даже ставки делают.

— Какие еще ставки? — я распахиваю глаза, вскидываю брови от удивления.

— На то, что вы реально принесете слизняков, — как-то уж очень радостно заявляет Саша и я начинаю догадываться почему.

— Только не говори, что вы на это деньги поставили, — смотрю на него осуждающе.

— Да там мелочь символическая, тут скорее интерес, я поставил на то, что вы их принесете. Вы же принесете?

Он устремляет на меня взгляд полный какой-то отчаянной надежды и так смотрит проникновенно. И ведь понимаю, что засранец мелкий сейчас манипулировать пытается, а все равно теряюсь.

— Ну… это несколько сложнее, чем с червями, боюсь, столько головоногих моллюсков я не найду.

— Ну можно же меньше, штуку на пару человек, — не унимается Сашка.

— Тебе так хочется выиграть этот спор? — я улыбаюсь, едва заметно окидываю взглядом старшего Бурова, и снова переключаю внимание на Сашу.

— Хочется, — вздыхает, — ну и с червями вы тогда прикольно придумали. Все ждут еще.

— Так вот почему вы двойки так стремительно рванули исправлять.

— О, а если я помогу вам собрать улиток и слизней? — Саша снова загорается этой нелепой идеей.

Отчасти я даже жалею о своей импульсивности в тот день, а с другой стороны, не такая уж и плохая была идея, как оказалось.

Ждут вон, ставки делают.

— Боюсь, даже с твоей помощью мы столько в городе в такую погоду не наберем.

— Блин, — вздыхает Сашка, — это че, получается, я проиграю, — резюмирует расстроенно.

И ведь действительно не играет, в самом деле огорчен.

— Ну ладно, вздыхает, может еще будут дожди, но вообще, вы реально странная, Марина Евгеньевна, — добавляет деловито, и в то же время как будто даже восторгаясь.

— Саня, — с другой стороны стола звучит предупреждающий голос Миши.

Сашка корчит виноватое выражение лица и пожимает плечами.

— А что Саня, это же не я принес на урок червей, помнишь? — хохотнув, Саша нанизывает на вилку последний кусок мяса и с довольным видом его пережевывает.

— Такое забудешь, — Миша усмехается, качает головой, а я невольно вспоминаю тот день и его лицо, когда я умудрилась вывалить на него содержимое контейнера.

Ловлю на себе его взгляд и понимаю, что он думает о том же.

Остаток ужина проходит в непринужденной обстановке. Саша воодушевленно трещит обо всем на свете, я едва успеваю улавливать суть происходящего, а Миша… Миша просто молча наблюдает, периодически переключая внимание с меня на Сашку.

И на меня снова накатывает уже знакомое ощущение. Совсем как в тот раз — у меня на кухне. К горлу подкатывает ком и я, стиснув зубы, приказываю себе просто дышать.

Я с трудом заставляю себя кивать и улыбаться Саше до конца ужина. И едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться отсюда, потому что не справляюсь с обрушившимися на меня противоречивыми эмоциями.

Мне не удается выдохнуть, даже когда мы и с Мишей остаемся вдвоем.

— Марин?

Я молчу, делаю несколько вдохов и молчу, чувствуя, как внутри меня нарастает паника. Слишком быстро, все происходит слишком быстро, и кажется, будто я лечу на полной скорости и мне вот-вот грозит лобовое столкновение с жестокой реальностью. Головой понимаю, что это глупость, навеянная прошлым опытом и страх мой совершенно иррационален, но ничего не могу с собой поделать.

— Марин, ты меня слышишь?

— А, что? Я…

— Я спрашиваю, что с тобой?

— Все нормально, — тряхнув головой, натягиваю улыбку.

Буров вздыхает громко, потом берет стул, пододвигает ближе и садится рядом.

— Давай мы сразу перейдем к делу, в чем проблема?

— Нет никакой проблемы.

— Это из-за моих слов по поводу переезда? — всматривается внимательно в мое лицо.

— Нет, — вздыхаю, — то есть, не знаю, ты же это не серьезно? — смотрю на него выжидающе, а сама не знаю даже, какого ответа от него жду.

— А похоже, что я шутил?

— Отчасти, — поджимаю губы.

— Я не шутил, — говорит спокойно и твердо, а я снова теряюсь.

— Мне кажется, ты торопишься.

— Я тороплюсь, или ты не хочешь? — задает, в общем-то, правильный вопрос.

Только у меня на него ответа нет. Однажды я уже поспешила, впорхнула в отношения, как наивный мотылек, неосознающий всей опасности обжигающего пламени. Поторопилась и заплатила за это самую высокую цену.