Спрятанное в горах Блю-Ридж подпольное казино сверкает всеми огнями, какие только можно ожидать от подобного заведения. Блэкджек, крэпс, рулетка, покерные столы, игровые автоматы – чего тут только нет. Все это можно найти здесь, в "Латунной Гильдии".

Это логово греха. Вот что это за место. Азартные игры, выпивка, элитные эскортницы – здесь есть все. И все это тщательно скрыто от посторонних глаз, чтобы любой грех, совершенный в этих стенах, так в них и остался.

Любопытство берет верх над прежней настороженностью: неужели мы наткнулись на излюбленную игровую площадку Общества?

— Добрый вечер, джентльмены. Меня зовут Руби. Я буду вашей хостес⁷ на сегодня. – Приветствует нас рыжеволосая женщина.

На ней черное платье, настолько прозрачное, что я могу разглядеть очертания ее сосков. Судя по внешности, ей чуть за тридцать – уточненная, с безупречными манерами, несмотря на откровенный наряд.

Я пытаюсь вспомнить, видел ли ее раньше, но, за исключением элегантно одетых мужчин с Нортсайда, женщин здесь трудно опознать.

Хостес приближается к Линкольну, прекрасно понимая, кто здесь главный. Ее томный, обещающий взгляд – чистой воды спектакль. Она и две темнокожие красотки по бокам владеют искусством соблазнения в совершенстве. Их полуприкрытые веки, голодные взгляды – все тщательно продумано, чтобы заставить гостей-мужчин раскрыть кошельки. И, судя по беглому осмотру зала, они отлично справляются со своей задачей.

— Чем "Латунная Гильдия" может порадовать вас сегодня? Азартными играми, шоу… или, может, компанией?

— Все зависит от обстоятельств. Несколько минут назад сюда вошла платиновая блондинка, пробудившая мое любопытство. Она в числе работающих девушек? – спрашивает Линкольн, и его бархатный южный акцент заставляет ресницы Руби трепетать.

— О, ты, должно быть, имеешь ввиду Ангел. Нет, милый. Как бы мы ни хотели заполучить ее, она не продается, – объясняет она, проводя длинным красным ногтем по накрахмаленной рубашке Линка.

Не знаю почему, но ее слова о том, что Скарлетт не продается, вызывают у меня облегчение.

Ангел.

Господи, Скарлетт. Ангел? Серьезно?

Не слишком оригинально, но, полагаю, в таком месте имена не имеют значения.

— Но если тебе приглянулась Ангел, я могу провести тебя в демонстрационный зал, – добавляет Руби, переплетая пальцы с пальцами Линкольна и слегка прикусывая его челюсть.

Эта женщина – сплошная страсть без прелюдий.

Линкольн тихо усмехается, прежде чем крепко взять Руби за подбородок, удерживая ее лицо в сантиметре от своего, и произносит:

— Пожалуйста. Люблю хорошее шоу.

— Ах, сладкий, я с радостью его тебе устрою.

— Сначала Ангел, Руби.

На ее губах вновь расцветает соблазнительная улыбка, ей кажется, что он уже на крючке.

— Твои друзья присоединятся или мои девочки могут немного с ними поиграть?

— Я бы с удовольствием поиграла, – мурлычет одна из темнокожих сирен, прикусывая губу и бросая взгляд на Стоун.

— Думаю, нас можно убедить. Не так ли, Финн? – подначивает Кольт с томной усмешкой, пока черноволосая искусительница накручивает прядь волос Стоун на палец.

Финн резко бьет Кольта локтем в живот и отбивает руку эскортницы от Стоун.

— Руки прочь, – рычит он.

Чернокожая соблазнительница высовывает язык с преувеличенной надутостью.

— С тобой не повеселишься.

— Да, малыш. С тобой не повеселишься, – дразнит Стоун с самодовольной ухмылкой.

— Я покажу тебе, что такое веселье, – хрипит Финн, хватая Стоун за руку и уводя ее в неизвестном направлении.

— Куда это они? – угрюмо спрашивает эскортница.

— Зная этих двоих, искать любой темный угол, чтобы оттрахать друг друга до потери пульса, — смеется Кольт. — Но не переживай, дорогуша, я смогу тебя развлечь.

— Никто не будет никого развлекать, – строго обрывает его Линкольн, бросая кузену недовольный взгляд.

— Видите? Вот кто тут настоящий зануда. Вы с Истом идите делайте свое дело. А кто-то из нас должен разведать обстановку. Покажите мне тут все, красавицы, – говорит он, обнимая за талию двух девушек и направляется в игровую зону.

Плечи Линка напрягаются, он чувствуя себя неуютно из-за того, что Кольт остается один.

— Он взрослый мальчик, Линк. К тому же, он прав. Кому-то нужно осмотреться, – шепчу я ему так, чтобы Руби не услышала.

Он коротко кивает, затем переводит взгляд на хостес, которая расплывается в улыбке.

— Ну что, начнем?

— Веди, – говорит Линкольн, и на его лице снова появляется улыбка "золотого мальчика".

Мы следуем за Руби через лабиринты роскошного особняка, пока, наконец, не оказываемся в просторном, тускло освещенном зале со сценой. Шелковый занавес скрывает выступающих, и у меня сводит живот от мысли, в какую новую адскую западню я попал. По всему залу расставлены столы, за которыми сидят и оживленно болтают белые воротнички, их лица едва освещены мерцанием свечей.

Хостес подводит нас к нашим местам, и я радуюсь, что это уединенная ложа в углу, где нас не заметят. Линкольн садится рядом со мной, а Руби заказывает нам два джина с тоником.

— Что ж, джентльмены, на этом я вас покидаю. Просто найдите меня, если вам что-нибудь понадобится. – Она подмигивает, наклоняется и целует Линка в уголок губ.

— Кажется, ты понравился Руби.

— Ей нравится моя фамилия, – без энтузиазма отвечает он, оглядывая зал, чтобы оценить посетителей.

Я фыркаю, заметив сенатора Максвелла. Конечно, этот похотливый ублюдок тут. До сих пор не верю, что люди голосуют за этого скользкого типа. Его маленькие глазки-бусинки и брюхо напоминают мне тех педофилов из списка розыска, что вывешивает ФБР. А когда я вспоминаю, что его сын тоже завсегдатай этого клуба, к горлу подкатывает желчь.

— Глянь, кто здесь, – бурчу я Линкольну, кивая в сторону сенатора.

— Не удивлен, – отвечает он, одаривая очаровательной улыбкой официантку, которая принесла нашими напитками.

— Знаешь, когда я был здесь в прошлый раз, Томми-бой тоже был здесь. Сомневаюсь, что он приходил ради шоу, – говорю я с горечью, но Линкольн даже бровью не ведет. — Как думаешь, Кен знает, что ее жених посещает такие места?

— Это не моя проблема, – отрезает он, отхлебывая джин.

Я закатываю глаза, потому что не понимаю, как он может так спокойно смотреть, как девушка, в которую он был влюблен всю свою жизнь, выходит замуж за двуличного ублюдка.

— Может, мне стоит ей рассказать? – добавляю я.

— Сомневаюсь, что это что-то изменит.

— И что это, черт возьми, должно означать?

— Это означает, что я знаю Кеннеди. Возможно, лучше, чем она сама себя. Если она решила выйти замуж за Томаса, то у нее есть на то причины.

— Я думал, замуж выходят по любви.

— Не по моему опыту, – отвечает он с едва уловимой улыбкой.

Дерьмо. Он говорит о своих родителях, а я бы не хотел затрагивать эту тему даже десятифутовым шестом. К счастью, возвращаются Финн и Стоун. Ее щеки раскраснелись, а на лице Финна сияет глуповатая улыбка. Эти двое трахаются как кролики. Мерзость.

— Рад, что вы вернулись вовремя, – говорит Линкольн с широкой улыбкой, и все его тяжелые мысли будто испаряются.

Я завидую ему в этом.

Если его кузен Кольт умеет выключать свои эмоции так же, как кто-то выключает свет, то Линкольн мастерски контролирует каждую на своем лице. Если он хочет, чтобы вы думали, будто он счастлив, в то время как внутри умирает, – он с легкостью это изобразит. Если он ненавидит вас всем существом, но хочет, чтобы вы думали, будто он восхищается вами, – он изобразит и это.

Иногда я задумываюсь, не надевает ли он маску и перед нами. Это глупое, навязчивое чувство, но временами оно всплывает, нравится мне это или нет. Но какую бы версию себя Линкольна не выбрал, у него всегда будет моя преданность. Потому что я всегда буду на его стороне.

— Так что это за шоу? – спрашивает Стоун, хватая мой напиток и отхлебывая.