Совершенно неожиданно в следующую же секунду раздаются оглушительные аплодисменты. Оглушённая, я выпрямляюсь, постепенно восстанавливая фокус на окружающих. Дмитрий отпускает меня и чуть кланяется, а я едва удерживаюсь на ногах от эмоций.

— Это было великолепно, — говорит Дмитрий, поправляя бабочку. Его голос слегка хрипит, дыхание сбито. — Спасибо за эмоции, Ника.

Сейчас я как будто ощущаю с его стороны больше, чем просто интерес. Но сложно точно понять, особенно когда впечатления и возбуждение от танца ещё не схлынули. Возможно, это просто совместное острое переживание.

— И вам спасибо, я получила настоящее удовольствие. — Искренне его благодарю.

Я возвращаюсь за свой столик, чувствую небольшую слабость в ногах и лёгкое головокружение. Жадно выпиваю стакан воды, облокачиваюсь на спинку стула и прикрыв глаза. Физически кожей ощущаю взгляд, который жжёт меня через весь зал. Открываю глаза, точно зная, кто это. Александр, не пытаясь даже скрываться, буравит меня взглядом через стол, в глазах — буря. Челюсть напряжена, бокал с виски в его руке, кажется, лопнет от давления пальцев. Замечаю, что рядом с ним почти полностью пустая бутылка.

Я чувствую себя не очень комфортно. Вдобавок мне жарко после танца, атмосфера в зале становится тяжелее, и я решаю выйти на воздух, чтобы немного проветриться.

Я выхожу на веранду, обнимая себя руками. Ночной воздух прохладный, обдувает кожу, смешиваясь с тонким ароматом цветов, доносящимся со стороны сада. Голова слегка кружится — не от алкоголя, а от эмоций и адреналина. Я как будто выплеснула все свои страхи, сомнения и страдания через танец. Вспоминаю тяжёлый взгляд Александра. Очень хочется объяснить его ревностью, но сложно представить, что сдержанный и всегда спокойный Алекс может ревновать. Ревновать меня. В груди снова тихо ноет, хотя я уже привыкла — любые мысли о нём после нашей ссоры действуют на меня именно так, отдавая ноющей болью в груди.

Едва я успеваю облокотиться на перила, как слышу шаги. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. Его присутствие я чувствую кожей, словно от него потоками идёт жар. Он подходит ко мне ближе, и меня окутывает запах дорогого алкоголя и его древесного парфюма. «С нотами абсента», — вспоминаю я, разворачиваясь к нему лицом. Алекс стоит на расстоянии пары шагов, высокий, напряжённый, продолжая держать бокал виски в руке. Его глаза сверкают голубыми ледяными искрами.

Похоже, что под воздействием виски он отпустил контроль, и теперь излучает чистую, мужскую энергию хищника, в максимальной концентрации. Я плохо отношусь к выпившим мужчинам, но Александр в таком состоянии кажется мне ещё притягательнее. Мне тяжело оставаться спокойной, хочется просто сделать шаг, прижаться к его широкой груди и закрыть глаза, вдыхая его запах. Но я справляюсь с собой, выпрямляю спину, холодно улыбаюсь и первая начинаю разговор.

— Как тебе вечер? — мне удаётся поддерживать видимость спокойствия.

— Великолепно, — звучит, как издёвка.

Он делает глоток из бокала. Я заворожённо наблюдаю, как двигается его горло при глотке, как одна тёмная капля проливается на ворот безупречной рубашки, а ещё одна остаётся на его красиво очерченной нижней губе.

— Даже не знаю, что мне больше нравится, — продолжает он. То, что сегодня ты избегала меня с самого начала ужина, или то, как стремительно развивалось ваше знакомство с новым директором по маркетингу.

Мои брови удивлённо ползут вверх — настолько неожиданно услышать от него претензии, и, практически, признание в ревности! Я вздёргиваю подбородок, возмущение захлёстывает меня.

— Во-первых, я тебя не избегала. По крайней мере, специально. На ужине много людей, ничего удивительного в том, что мы не пересеклись раньше. — говорю и понимаю, что мои слова звучат, как оправдание. — А во-вторых, каким образом тебя могут касаться мои знакомства?

— Никаким, конечно. — Его голос становится ещё ниже. Он делает шаг ко мне, и я ощущаю, как напряжение в воздухе становится почти осязаемым. — Ведь так?

— Именно так, — я стараюсь звучать холодно, но голос всё равно предательски дрожит. — Ты сам сказал, что не будешь вмешиваться в мою жизнь. Так почему ты сейчас читаешь мне лекции?

— Я никогда не говорил, что мне безразлична, Ника, — он делает ещё один шаг, сокращая расстояние между нами до минимума. — Ты могла заметить, что я сдержанный человек, но я совершенно однозначно дал тебе понять, как я к тебе отношусь.

Его слова обжигают меня. Память подбрасывает моменты из нашего общего прошлого — взгляды, касания, жар поцелуев, та ночь, когда казалось, что весь мир сузился до нас двоих. Я чувствую, как кровь поднимается выше и стучит в висках. Пальцы начинают дрожать, и я ещё крепче вцепляюсь в перила по бокам, чтобы не показать, насколько сильно его слова бередят мои незажившие раны. Зачем он мне всё это говорит сейчас, после своей поездки в Швейцарию? — мысль о Виктории ядом отравляет мою кровь, и злость закипает в венах.

— Я заметила, что ты человек, который контролирует свои эмоции. И я сама не смогла сдержаться, всё происходило так стремительно! Я не понимала, считаешь ли ты это отношениями, и насколько это всё серьёзно для тебя, — мой голос срывается.

Я перевожу дыхание, обнимаю себя замёрзшими руками и закрываюсь от него, от его давящей ауры. Продолжаю сбивчиво:

— Ты наверняка понимал, что то, что между нами происходило, — я смотрю на него в упор, — угроза моей карьере. Я растерялась. Я не знала, что делать. Для тебя это мог быть просто эпизод, а для меня ставки были слишком высоки — на кону было всё то, чего я добивалась годами, — я перевожу дыхание, перед тем, как продолжить. — Я виновата. Меня долго мучило то, как прошёл наш разговор. Возможно, не сознательно, но я надеялась хотя бы на какой-то шаг с твоей стороны. А ты просто исчез. Самоустранился.

— То есть, что моя ошибка была в том, что я решил уважать твоё решение? — он рычит, грудь поднимается от тяжёлого дыхания.

Глаза предательски пощипывает, и я чувствую, что ещё пара секунд, и я не смогу больше сдерживаться.

— Предлагаю сойтись на том, что мы оба ошиблись. Надеюсь, ты нашёл утешение там, в Швейцарии, — чеканю я, и срываюсь с места, устремляясь обратно в зал.

Почти мгновенно я слышу звон стакана, разбившегося вдребезги о каменную плитку пола, и чувствую обжигающую хватку на запястье.

— Отпусти меня, — я безуспешно тяну руку из его железных тисков.

Я первый раз его вижу таким, несдержанным, яростным, бурлящим, как вулкан. Это и пугает, и притягивает одновременно. Я смотрю, не отрываясь, в его лицо — глаза потемнели, челюсти сжаты. Меня разрывает на части от невыразимого контраста ощущений, когда он вдруг нежно гладит мою руку от запястья к локтю внутри, и круги жара растекаются от этой неожиданной ласки.

Я поднимаю взгляд, и наши глаза встречаются. Его лицо совсем близко. Я вижу в его глазах столько эмоций, что дышать становится невозможно. Он наклоняется ближе, и я чувствую его дыхание на своих губах.

— И не подумаю, — шепчет он, прежде чем его губы накрывают мои.

Поцелуй обжигает. Это уже не нежность, а ураган, который сметает всё на своём пути. Его руки скользят по моей обнажённой спине, притягивая меня ближе, и я уже не могу сопротивляться. Его язык врывается в мой рот, и я отчаянно отвечаю, выбросив все зачатки мыслей о последствиях. Даже если это будет мой последний поцелуй в жизни — это единственное, чего я сейчас жажду всем своим существом. Я обнимаю его затылок, проводя пальцами по коротким волосам, переходя на шею, потом на плечи. Глажу его по груди, опуская руки на талию ниже. Вдыхаю его запах и не могу надышаться, пьянею, голова начинает кружиться. Он рычит, прижимая меня к себе так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

Он отрывается от меня, смотрит прямо в глаза.

— Давай уедем, — его голос звучит хрипло.