Медленно, словно плёнка прокручивается в обратном порядке, офис возвращается к жизни.

Кто-то наливает кофе. Кто-то утыкается в телефон. Кто-то размешивает сахар.

Александр чуть сильнее сжимает меня перед тем, как отпустить. Внимательно смотрит мне в лицо, поправляет прядь, упавшую на щеку.

— Пойдём, я тебя провожу, — негромко говорит он.

Я киваю. Когда мы выходим из кофе-зоны, я не слышу ни единого шёпота за спиной.

— Спасибо, — мне безумно хочется прижаться к нему снова, но я контролирую себя. Пищи для сплетен и так хватит на сегодня с лихвой. Надеюсь, что по моим глазам понятно, насколько я благодарна.

Вместо ответа Алекс стремительно наклоняется и мягко касается губами моей макушки.

— Ты уверена, что тебе сегодня стоит продолжать работать? — я научилась различать тревожные ноты в его спокойном, уверенном тоне. — Хочешь, поезжай домой, я подъеду через час. Ко мне домой, — уточняет он. Возьмёшь отгул.

— Нет, я нормально, — успокаиваю его я. — К тому же работы и правда много.

Не очень убеждённый моими словами, Алекс всё же удаляется в направлении офиса Андрея. А я быстро понимаю, что погорячилась — не могу заставить себя сосредоточиться, и ни одно дело не удаётся сделать качественно. Письма так и висят неотвеченными, а файлы с предложениями от поставщиков вызывает у меня глухое раздражение — уже в пятый раз пытаюсь их сравнить, но снова теряю нить рассуждений.

Похоже, Алекс был прав, и сегодня мне лучше взять отгул. Пишу сообщение Андрею в коммуникатор, что не очень хорошо себя чувствую, и поэтому возьму сегодня отгул. Наверняка он понимает, в чём дело — я видела, как Катя скрылась за его дверью почти сразу после Алекса, а через какое-то время туда же вызвали и менеджера по персоналу, Светлану. Я не жду быстрого ответа от Андрея — понятно, что у них там разговор. Как ни странно, мне приходит краткое «ок» очень быстро. Собираю вещи, беру пальто и жду, когда Алекс выйдет. Я могла бы написать ему сообщение и ждать на парковке в машине, но после сегодняшнего мне доставляет какое-то особенное удовольствие дождаться Алекса на виду у всех, и выйти с ним вместе.

Ночью я просыпаюсь от кошмара. Не помню, о чём он был, но помню, что за мной гнались какие-то тёмные тени, и что выхода у меня не было. С облегчением понимаю, что это был только сон, но сердце продолжает колотиться, зашкаливает адреналин. Не могу спать, и расслабиться тоже не могу. Подкатываюсь ближе к могучему телу Алекса, прижимаюсь сильнее. Сейчас я чувствую себя — его, а его — моим, сильнее, чем когда бы то ни было.

Это осознание заставляет меня прижаться губами к его шее, а животом — к его мощному торсу. «Алекс, я так тебя люблю», шепчу тихо, вдруг поражённая осознанием. Через несколько секунд он как будто всплывает из сна, сонно сгребая меня ещё плотнее к себе. И когда его тяжёлая ладонь обхватывает мой затылок, и, не открывая глаз, он впивается мне в губы, а вторая рука тем временем скользит под тонкую ткань пижамы, я чувствую, что страх отпустил, уступая совсем другим чувствам.

Рабочая неделя проходит в бешеном ритме. На субботу запланирован грандиозный благотворительный обед — событие, которое должно сыграть важную роль в деловой стратегии Виктории. С его помощью она собирается наладить отношения с влиятельными людьми столицы, заручиться их доверием и утвердить себя в качестве значимой фигуры в индустрии. Моя задача — организовать всё безупречно.

По-хорошему для такого мероприятия требовалось бы несколько месяцев подготовки, но времени катастрофически мало — всего две недели. Я советовала сделать встречу камерной, для ограниченного круга гостей, но Виктория категорически не согласилась. «Если и делать — то большой!», — она не всегда правильно подбирает русские окончания, но смысл передаёт отлично.

Работы невпроворот. Каждый вечер я остаюсь допоздна, сначала в офисе, а начиная с четверга и в зале, где будет мероприятие. Алекс улетел на неделю на Кипр к родителям, и мне так даже проще сосредоточиться на работе. Мы переписываемся в течение дня, но в целом я погружена в подготовку мероприятия так плотно, что меня хватает максимум на несколько сообщений, а добравшись до постели, я выключаюсь, как только моя щека касается подушки.

Его родители живут на Кипре уже пять лет. Алекс даже купил там гостиницу, чтобы иметь возможность проводить с ними больше времени. Он редко рассказывает о семье в деталях, но из обрывочных упоминаний я понимаю, что их связывают тёплые, доверительные отношения. Родители для него важны, и это чувствуется в каждом слове.

Без Алекса мой режим совсем разладился. Из-за перегрузки и недосыпа у меня пропал аппетит. По утрам я могу влить в себя даже кофе, а ведь раньше я не могла начать свой день без него. На тренировки выбираться тоже не удаётся, всего раз я сходила поплавать, но в итоге просидела полчаса в джакузи, выбившись из сил на дорожке очень быстро.

Виктория хочет контролировать всё до мельчайших деталей. Она настаивает на том, чтобы лично утверждать каждый элемент декора. Один из простых вопросов, который в итоге занял массу времени, — декорация из цветочных композиций. Виктория настаивает на пионах, потому что по её мнению они — символ изысканности и новизны. Я сразу предупреждаю, что апрель в Москве — ещё не сезон для пионов, и хорошее качество при таких объёмах найти практически невозможно. Кроме того, несезонные цветы будут стоить в разы дороже. Но Виктория непреклонна, и не хочет сдаваться.

Я мучаюсь с бюджетом, пытаясь впихнуть невозможное, но в итоге сдаюсь. Отправляю ей фотографии тех пионов, что можно достать сейчас — слабо раскрытые бутоны с зеленоватым оттенком. И предлагаю альтернативу — пионовидные розы, которые выглядят довольно похоже и доступны в любое время года. Виктория, подумав, соглашается и даже хвалит: «Вот почему так важно работать с профессионалами. Я очень рада, что на вас можно положиться!».

Я сдержанно благодарю, на самом деле думая, что лучше бы она поверила мне на слово с самого начала — это бы сэкономило мне полтора дня.

В четверг Виктория подъезжает в зал, чтобы посмотреть, как идёт подготовка. Наследница гостиничного магната, как всегда, выглядит безупречно. На ней идеально сидящий кремовый тренч с поясом, небрежно завязанным узлом, подчёркивающим тонкую талию. Под ним — безупречно скроенный брючный костюм глубокого сапфирового цвета, с приталенным жакетом и широкими брюками-палаццо, струящимися при каждом движении.

Лаковые туфли-лодочки на тонком, но устойчивом каблуке дополняют образ. Волосы уложены в небрежные волны, создающие ощущение естественной элегантности. Всё в её облике — от мастерски подобранных оттенков до дорогих, но неброских аксессуаров — говорит о непринуждённой роскоши и безупречном вкусе.

Обсудив декорацию, мы проходимся по всем деталям ещё раз: меню, программа, звук и свет, трансфер для гостей, парковка. Списком приглашённых и рассадкой она занимается лично, приглашения уже составлены и отправлены. Я записываю мелкие замечания в блокноте, но в целом складывается ощущение, что мы все учли. Пропустив через себя такое количество деталей, я ощущаю себя выжатой, как лимон. Было бы неплохо сделать перерыв — мы обе на ногах последние четыре часа без перерывов. Замечаю, что Виктория потирает виски — она тоже устала.

Как будто прочитав мои мысли, она предлагает выпить вместе кофе. Мы садимся в маленьком баре в том же здании, что и зал, заказываем по большому капучино.

Я ощущаю небольшое напряжение, потому что привыкла общаться с ней только в бизнес-контексте. Не совсем понимаю, как с ней общаться на нерабочие темы, но Виктория, кажется, не замечает моей скованности. Она аккуратно отпивает капучино, элегантно держа чашечку тонкими пальцами. Я чувствую что-то между восхищением и завистью к тому, как по-королевски она себя держит. У меня, например, от капуччино каждый раз остается пенка на губе, и приходится промакивать её салфеткой, или слизывать, надеясь, что никто не заметит.