Большой конференц-зал СНПЛ-1 был забит до отказа. Здесь были все: от ведущих ученых до лаборантов и техников. В воздухе висело напряженное ожидание. Все уже знали о ночном происшествии с Мишей. Лев вышел к трибуне, его лицо было серьезным, но спокойным.

— Коллеги, — начал он без преамбулы, и в зале сразу воцарилась тишина. — Вчера вечером была совершена попытка похищения одного из наших лучших химиков. Потому что его работа, работа каждого из нас, кому-то очень сильно мешает. Значит, мы на правильном пути.

Он обвел взглядом зал, встречаясь глазами с Катей, Сашкой, встревоженным Мишей, с Зинаидой Виссарионовной.

— Но мы не будем забиваться в угол и дрожать. Трусость и упадок духа это именно то, чего от нас ждут наши недоброжелатели. Мы поступим иначе. Мы станем сильнее. Больше. Нам станет тесно в этих стенах. И сегодня я объявляю о начале масштабной реорганизации нашей работы!

Шепот пробежал по залу. Лев подошел к большой доске, на которой уже были начертаны новые названия.

— С сегодняшнего дня наша лаборатория делится на пять ключевых отделов, каждый со своей задачей и своим руководителем.

Он повернулся к залу.

— Первый. Отдел антибиотиков и микробиологии. Руководитель Зинаида Виссарионовна Ермольева. Задачи: углубление работ по пенициллину, поиск новых штаммов, повышение выхода препарата. Работа над новыми антибиотиками.

Ермольева кивнула с царственным спокойствием.

— Второй. Отдел синтетической химии и фармакологии. Руководитель Михаил Баженов. В его ведении все процессы химического синтеза, разработка новых методов очистки, координирование работ по созданию новых соединений.

Миша выпрямился, в его глазах зажегся знакомый Льву огонек научного азарта.

— Третий. Отдел витаминологии и нутрициологии. Руководителем назначается Арсений Ковалёв. — Лев указал на молодого, но уже подававшего большие надежды биохимика. — Задача отдела промышленный синтез витаминов B1, C и D. Но я хочу сделать акцент: нам нужны не только таблетки. Нам нужны концентрированные растворы для инъекций для госпиталей. И нам нужны технологии обогащения массовых продуктов питания: хлеба, крупы, шоколада и всего остального для нужд Красной Армии. Чтобы наш солдат шел в бой сильным и здоровым, чтобы цинга и авитаминозы не косили его ряды!

Ковалёв, серьезный и сосредоточенный, уже что-то быстро записывал в свой блокнот.

— Четвертый. Отдел клинической фармакологии. Куратор Екатерина Борисова. — Лев посмотрел на Катю. — Ваша задача создание группы по разработке и испытаниям антигистаминных препаратов. Французы уже синтезировали первое вещество, но оно слишком токсичное для применения. Наша цель создать лучшее. Я слышал о перспективном направлении — дифенгидрамин*. Изучите этот путь. Эти препараты будут спасать не только от аллергий, но и от шоковых состояний при тяжелых ранениях. Всю информацию я предоставлю. *Димедрол

Катя встретила его взгляд и уверенно кивнула. Она была не просто его женой, она была блестящим аналитиком.

— И пятый. Отдел гематологии и реаниматологии. Группа во главе Владимира Александровича Неговского по антикоагулянтам получает статус отдела. Ваша новая задача не только углубить изучение новых фракций гепарина, но и разработать антидот — средство для быстрой нейтрализации его действия в случае передозировки. Безопасность пациента прежде всего. И не забываем про реаниматологию!

Лев отложил мел.

— Так же отмечаю важность помощи между отделами! Ко мне можете обращаться в любое время по любым вопросам. Вопросы есть?

В зале на секунду повисла тишина, а затем его заполнил гул десятков голосов, обсуждающих грандиозные перспективы. Угроза была забыта. Их вперед мчала энергия созидания.

После того, как гул в зале поутих и сотрудники, обсуживая новые назначения, начали расходиться по своим лабораториям, Лев жестом пригласил Ермольеву в свой кабинет. Дверь закрылась, отсекая внешний шум. В кабинете пахло деревом, кожей и бумагой.

— Зинаида Виссарионовна, благодарю вас за поддержку, — начал Лев, подходя к столу. — И пока мы наметили общие векторы, у меня есть конкретное предложение по одному из направлений. По сульфаниламидам.

Ермольева удобно устроилась в кресле, ее внимательный, проницательный взгляд был устремлен на него. Она всегда слушала так, будто не только слышала слова, но и читала между строк.

— Я вся во внимании, Лев Борисович. Что у вас есть?

— Я провел небольшой, скажем так, заочный анализ доступной научной периодики и пришел к выводу, что изобретать велосипед нам не обязательно. Более того, это потеря драгоценного времени. — Лев открыл папку и достал несколько листков, испещренных химическими формулами и выписками. — В Свердловске, в Уральском индустриальном институте, работает профессор Исаак Яковлевич Постовский.

— Постовский? — Ермольева нахмурилась, листая память. — Фамилия знакома. Кажется, он публиковался в «Журнале общей химии»… По производным пиридина, если не ошибаюсь.

— Именно так. Но это цветочки. — Лев положил перед ней листок с формулой сульфапиридина. — Его группа уже несколько лет в тихую, без лишней шумихи, проводит скрининг сульфаниламидных соединений. На сегодняшний день ими синтезировано и, что важно, испытано более двадцати пяти различных препаратов. Вот этот, он постучал пальцем по формуле, они называют «сульфидин». Предварительные данные, которые мне удалось найти, просто ошеломляющие. Особенно против стрептококковых пневмоний и рожистых воспалений. Эффективность на уровне, а по некоторым показателям и превосходящая немецкий «пронтозил».

Зинаида Виссарионовна взяла листок, ее лицо стало сосредоточенным. Она мысленно проводила реакции, оценивала биодоступность, представляла механизм действия.

— Интересно… Очень интересно. Структура логичная. Но Лев Борисович, если у них уже есть готовые разработки, почему мы до сих пор не видим их препаратов в клиниках? Почему о Постовском не кричат на всех углах?

Лев тяжело вздохнул.

— Потому что они герои-одиночки. Энтузиасты. У них нет ни мощной производственной базы, ни лобби в Наркомздраве, ни выхода на фармацевтические заводы. Они синтезируют препараты чуть ли не в полукустарных условиях, в колбах, и отправляют партиями по несколько грамм в местные госпитали. Практически за свой счет. Это подвиг, но этого катастрофически мало для страны.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— А теперь представьте, Зинаида Виссарионовна, что будет, если мы объединим их гений с нашими ресурсами? Их наработки с нашими связями и возможностями? Мы дадим им нашу базу, доступ к современному оборудованию, официальный статус и, главное, прямой путь к промышленному внедрению.

Ермольева отложила листок. В ее глазах зажегся тот самый огонь, который Лев видел у нее всегда, когда речь заходила о прорыве.

— Вы предлагаете создать филиал их группы здесь, в Ленинграде? Или организовать совместные исследования?

— Я предлагаю стратегический альянс. Немедленно выйти на Постовского с официальным предложением от нашей лаборатории. Мы формируем здесь, в СНПЛ-1, мощную группу по сульфаниламидам на основе их наработок. Они делегируют к нам своих лучших химиков, мы обеспечиваем им все условия. Параллельно начинаем подготовку к промышленному выпуску на Свердловском химическом заводе. Сроки? — Лев откинулся на спинку стула. — До конца этого года отладка методик и организация опытного производства здесь. Следующий, тридцать девятый год масштабные клинические испытания. И к сороковому году мы должны дать стране промышленный, доступный «сульфидин» или его улучшенную версию.

— Сроки более чем амбициозные, — заметила Ермольева, но в ее голосе слышалось не сомнение, а вызов. — Но вполне выполнимые. Вы понимаете, какой объем работы предстоит? Координация с Уралом, утверждение в Наркомздраве, инженерные вопросы…

— Я понимаю, — твердо сказал Лев. — Но я также понимаю, что если немецкие агенты уже охотятся за нашими химиками прямо на улицах Ленинграда, значит, гонка уже началась. И отставать в этой гонке мы не имеем права. Это вопрос национальной безопасности. Не в смысле шпионажа, а в смысле здоровья армии и тыла. Мы должны победить. И мы победим.