Миша с Алёной будут жить в соседнем доме, а потом встретимся на ужин у нас, здесь кухня больше.

Странное чувство в груди. Вроде опустошенность, а вроде и понимание, что теперь наша жизнь будет без бабушки и Кирилла. И будто бы похороны поставили какую-то точку, за которой дальше продолжается жизнь.

— Поешь что-нибудь? — Тимур спрашивает, как только мы заходим в дом.

— Нет, не хочу. Давай просто полежим.

Мужчина кивает и мы идём в спальню. Здесь убрано, вещи наши разложены в шкафу. Не спрашиваю, но понимаю, что Тимур и об этом позаботился. Снимаю джинсы, футболку и лифчик, складываю в шкаф. Ложусь под одеяло и жду, когда Тимур устроится рядом. Он переодевается в домашние спортивные штаны и футболку.

— Не надо, снимай всё, — прошу. Мужчина вопросительно поднимает бровь, но снова раздевается. Наконец-то ложится и я прижимаюсь к его горячему телу. Кожа к коже. Чувствую грудью его рубцы, что ещё сильнее вызывает мурашки.

Тимур гладит меня по спине, целует макушку. У меня в голове нет ни единой мысли, растворяюсь в этом моменте.

— Я люблю тебя, муж. Очень сильно, — целую Тимура в грудь и замечаю, что он дрожит. — Спасибо, что ты был рядом всё это время и всё взял на себя.

— Не надо, Арина. По-другому и не могло быть, — проводит большим пальцем по моим скулам.

— Могло, но не у нас, — привстаю на локтях, поднимаюсь чуть выше, веду носом по щетине. Мои волосы спадают на бок и лицо Тимура полностью спрятано под ними.

Его глаза за секунду вспыхивают, дыхание учащается. Я просто смотрю на него и не верю, что он мой.

— Тимур, — кладу руку на лицо, провожу пальцами по сухим губам и сломанному носу, — Я только для тебя.

Мужчина шумно выдыхает и переворачивает меня на спину. Глаза бегают по лицу и телу, будто пытаются запомнить.

— Девочка моя, — давит на скулы и впивается в приоткрытый рот. Нежность граничит со страстью. Желание обладать с покорностью. Сдерживается, но хочет сильнее и острее.

— Тимур, пожалуйста, — обнимаю его ногами за талию и прижимаю к себе. Он твердый как скала, но в то же время, мягкий и обволакивающий.

Его не нужно ни о чем больше просить. Мужчина приспускает боксеры, отодвигает трусики и плавным движением заполняет меня. Чувство растянутости и полного соединения доводит до слёз. Мой мужчина, мой муж.

Тимур двигается медленно, но с присущей ему одержимостью. Кусает, сжимает, лижет, целует. Всё как в тумане, нет ничего вокруг, только он.

Мы кончаем в унисон. Но когда Тимур на последних толчках хочет выйти, я не даю. Прижимаю его пятками за талию, он с рыком и дрожью изливается в меня. Чувствовать как он пульсирует от оргазма и наполняет собой — прекрасно и необычно. И я кончаю от этих ощущений ещё раз.

Тимур не слазит с меня, только сильнее вжимается бедрами вперёд. Глажу его мокрую спину и понимаю, что не хочу возвращаться в мир. Хочу вот так быть с любимым и всё.

— Ты можешь залететь, девочка моя, — Тимур первый нарушает тишину.

— От любимого мужчины не залетают, Тимур, а беременеют желанным ребенком, — обнимаю за шею.

— Ты правда хочешь детей? От меня? — хмурится.

— Очень хочу.

— А вдруг у меня плохие гены и ребёнок станет таким же как я? — упирается лбом в мой.

— Таким как ты — это каким?

Молчит. Чувствую как снова начинает дрожать. Знаю, что его эта тема заставляет нервничать, но он смотрит только с одной стороны.

— Таким же уродом моральным.

— Ты не моральный урод, Тимур. В твоей жизни было много страшного и поэтому всё вот так сложилось. Я не оправдываю тебя, но наши дети будут намного лучше нас. Мы постараемся, вдвоём, — улыбаюсь.

— Люблю тебя, девочка моя.

Вечером мы собрались у нас на кухне. Пока Алёна с Мишей спали, я всё подготовила к ужину. Начался дождь и Тимур быстро пошел жарить рыбу на решетке, пока совсем не начался ливень.

— Пахнет вкусно, — слышу голос Алёны за спиной. Подруга грустно улыбается, в глазах слёзы.

— Ты любишь рыбу, я подумала, что ее точно съешь, — обнимаю подругу за плечи.

Миша стоит в дверях, наблюдает за ними. Уставший тоже. Мы все выжаты.

— Спасибо, — Алёна говорит мне на ухо и я понимаю, что это вовсе не про рыбу.

За ужином мужчины обсуждают дела, мы практически молчим. Миша вроде весь в разговоре, но смотрит на Алёну будто ждёт момента, когда нужно её подхватить.

— Что вы сделали с теми, кто устроил пожар? — неожиданно спрашивает подруга.

Миша переводит взгляд на меня, потом на Тимура. Я так понимаю, мы что-то не знаем?

— Уверена, что хочешь знать? — переспрашивает Тимур.

Алёна кивает. Тимур нервно выдыхает.

— Закатали в асфальт, — спокойно отвечает Миша.

У меня выпала вилка из рук. В смысле, блядь⁈ Алёна приоткрыла рот от удивления.

— Надо рассказать. Наверное, — Миша будто спрашивает разрешения у Тимура.

— Пожар начался из-за окурка, который Дрёмов по тупости бросил. Братки наши всегда приглядывали за тобой, Арина. И когда ты была на даче, они и там смотрели. Но два еблана оказались крысами и просто воспользовались моментом. Пока трава тлела, один из них облил бензином часть сарая и бросил зажигалку. Они знали, что бабушка и Кирилл внутри. Естественно, огонь начал распространяться и всё привело к таким последствиям, — Тимур откидывается на стуле.

— То есть это не несчастный случай? — спрашиваю.

— По документам и отчётам, пожар начался из-за искры от мангала. Но на следующий день мы нашли рядом с сараем металлическую зажигалку с гравировкой крысёныша. И всё стало понятно, — Миша отпивает коньяк.

— Что понятно? Вы же не просто убили людей, вы хотя бы спросили зачем они это сделали? — Алёна наклоняется к Мише.

— Спросили, — Тимур кивает и смотрит в тарелку. Не хочу знать эти подробности, там точно что-то ужасное было. — Они хотели надавить на меня таким образом. Не нравилось, что мы с Мишаней начали дела по-другому строить. Им хотелось дальше заниматься мясорубкой, бабки грязные зарабатывать. Но когда вы, девочки, появились, мы быстро начали перестраиваться. Кто-то это нормально воспринял, потому что жить всем хочется. А кто-то вот так.

— Мы сделали это ради вас, — Миша смотрит на Алёну.

— Нет, Миша. Вы это сделали, потому что не можете решать проблемы по-другому. Если ты снимешь кожанку и золотую цепь, ты всё равно останешься бандитом. Извини, но это правда. И людей калечить и убивать вы будете, потому что не научились словами и другими поступками добиваться своего. Смерть этих несчастных не вернёт мне ни сына, ни бабушку, Миша. Поэтому какой толк, что вы их погубили? Усилили свою власть? Показали другим, чтобы неповадно было?

Мужчины молчат. И я сама не знаю, что сказать. Алёна права. Кирилла и бабулю это не вернёт.

— Жизнь продолжается. Кирилл всё равно остаётся моим старшим сыном, неважно, будут у меня ещё дети или нет. Я ни на кого не держу зла, потому что жить в ненависти больше не хочу. Я всю жизнь ненавидела отца Кирилла, потому что он попользовался и бросил, когда я забеременела. И каждый день смотря на сына, я ужасалась, что с возрастом он всё больше и больше внешне становится похожим на папашу. И вот, жизнь решила забрать у меня ребенка, потому что я, на самом деле, не понимала его важности и ценности для меня. Урок усвоен. Так что… Я хочу, чтобы мы все жили по-другому.

— Королева моя, — Миша тянет Алёну на себя, садит на колени и крепко обнимает. Подруга обнимает его за шею и тихо всхлипывает. — Всё для тебя сделаю.

Тимур кладет руку на мою, сжимает. Смахиваю слезу. Я знала, что Алёна ненавидит отца Кирилла. Тогда было очень сложно ей и больно. Но то, что она призналась во всем этом, делает её ещё сильнее и мудрее.

К сожалению, многие вещи мы осознаем только после потрясений. И только наш выбор, как жить дальше. Меняться или оставаться на том же уровне.

Я проснулась утром и поняла, что она пришла. У меня не было признаков беременности, только грудь стала немного чувствительней. Учитывая, что в последний месяц мы не предохранялись, так или иначе, я должна уже быть беременной.