На меня смотрит аккуратное кольцо из белого золота с небольшим камнем посередине. Если бы я увидела его в ювелирном магазине, то точно бы обратила внимание. Очень красивое и утонченное. Улыбаюсь.

— Если тебе не нравится, то выберем другое, — надевает кольцо на безымянный палец.

— Мне очень нравится, смотри какое аккуратное, — показываю ему кисть. У Тимура странный взгляд, он рад, но будто держится из последних сил.

— У нежной девочки должно быть нежное кольцо, — целует палец.

— Я люблю тебя. Никогда в этом не сомневайся. Я только для тебя, — упираюсь лбом в его.

— Я весь твой, девочка моя. И душой и телом. Прости меня, я буду нормальным. Расшибусь, но буду, — тяжело дышит.

— Просто будь моим Тимуром, — толкаю язык в его рот. Ласкаем друг друга, обнимаемся.

Проходит немного времени и Тимур уносит меня в спальню, где до утра метит собой мою кисть с помолвочным кольцом. Дикий, страстный, нежный, необузданный, безумный, одержимый — и это всё мой Тимур.

Время двенадцать дня, обед. Пожрать бы, но нет желания. Ничего не хочу. Кроме…

Звонит мобильный, не хочу ни с кем разговаривать. У меня больничный, не обязан быть на связи. Абай прошёлся по мне на славу. Два ребра сломаны, нос в кашу, ушиб челюсти. Пришел в себя только в палате, как оказался там — хрен знает. Сказали, что собачник нашел. А я ведь полковник, смешно. Сделал ли я что-то ему в ответ? Не ударил, потому что в этом вопросе я не такой… Но нападение на представителя власти — статья. Учитывая, что я начальник колонии в которой он содержался — вот и мотив для этого убогого.

Смотрю на экран — Леха. Сразу поднимаю.

— Надеюсь, ты с хорошими новостями? — откидываюсь в кресле.

— Смотря для кого. По девочке твоей информация новая появилась.

— Какая? — предчувствие поганое.

— Заявление в ЗАГС подали сегодня утром. Дата росписи, — слышу бумажки перекладывает, — двадцать первое августа.

Молчу.

— Кто жених? — зачем спрашиваю, если знаю ответ.

Лёха в трубке вздыхает.

— Абаев Тимур Радикович, кто ещё может быть-то?

Действительно, блядь. Кто ещё может быть, кроме этого урода?

— Вань, свадьба — это всё хуйня, по сравнению с тем, что Батыр хочет тебя убрать. Если с Абаем ещё как-то понятно, то с этим додиком — нет. Давай охрану к тебе приставлю?

— Не нужна мне охрана, Леш. Ты всё равно быстрее их закроешь. А если нет, ну, значит, срок потом накинешь за меня, — хмыкаю.

— Ты нормальный такое говорить?

Не нормальный. Не здоровый. Я вообще не в себе.

— Ладно, позже наберу, — сбрасываю звонок.

Прикрываю глаза. В ушах гудит, виски давят. Как я устал бороться впустую. Но ведь если ты чего-то хочешь и действуешь, то результат обязательно будет? Да?

Лёха хороший следак. Всё разузнал, везде пацанов своих понатыкал. Полностью контролирует ситуацию с Абаем, пасёт его. Тимур не дурак, наверняка догадывается обо всем. Но это и радует меня. Время идёт, а Абай всё ближе к открытой клетке, которую я захлопну. Навсегда. Если попадет ко мне на зону, здесь его сразу же убьют. Попадет в другую — договорюсь и конец будет такой же. Он знает, как закончит и что до этого осталось совсем немного.

Знает, боится и бьётся в агонии. Потому что когда ублюдок пойдет по этапу, я заберу Арину. И она не будет его ждать. Станет моей, добровольно. И я дам ей спокойную жизнь, любить буду, как ни один мужчина не любил женщину. Никто не будет таким любящим и надежным, как я. Тот, кто терял любовь хоть раз, знает цену этому счастью. И будет держать его мёртвой хваткой, потому что второй раз не переживёт.

О встрече Абая и Батыра мы знали заранее. Установили прослушку в этом блядушнике через официантку, весь разговор записан и сохранен. Батыр хочет вернуть товар, который дал Ханжину, но тот не успел его продать на зоне. Или забрать ущерб деньгами. Но наркоты нет — всё изъяли. Денег — их никогда и не было. Нет выхода из положения.

Батыр рассчитывает, что я косяки Ханжина буду исправлять? Нет, ошибся. До Жени мне вообще нет дела. Он в СИЗО порезал вены, лежит сейчас в больнице, восстанавливается. Но судя по тому, что говорят врачи и Леша, который с ним периодически общается, Женя от ломки сходит с ума. Крыша едет так, что в последний разговор с Лехой, он попросил, чтобы его застрелили. Нет, сынок, нужно понести наказание за содеянное.

Страшно ли мне от того, что такой неуравновешенный и жестокий человек как Батыр хочет моей крови? Нет.

Больно ли от того, что Арина выйдет замуж за другого? Да.

Позволю ли я этому случиться? Ни за что.

Абай сторожит Арину как стервятник. Из дома она не выходит одна, везде сопровождают его люди. Такие же мерзкие, как и он сам. После нападения Арина уволилась со скорой помощи и теперь сидит дома, как и полагается бандитской женщине. Но она ведь не такая… Точно знаю. Уверен, он держит ее силой. Запугал.

Я часто вижу их в машине перед домом. Арина трогает его так, будто не боится. Сама тянется с поцелуями, будто ей приятно. Но не может быть такого. Этот мудак может вызывать только отвращение. Мысль о том, что Абаев трахает ее — выводит из равновесия. Пачкает ее собой, уверен, она вся в синяках и отметинах. Потому что он грубый и делает ей больно.

Не случится у них никакой свадьбы. Тимура закроют уже очень скоро и всё — он никогда не вернется. А я буду рядом, в нужный момент подставлю своё плечо и Арина наконец-то мне доверится.

— Ты уверена, что не хочешь банкет? Это всё-таки свадьба. Твоя свадьба, мать! — Алёна пытается уговорить Арину на пышный праздник, но девочка моя непреклонна.

— Алёна, перестань уже. Не хочу я этой мишуры. Просто распишемся и всё, — Арина ставит чайник на стол.

— Тимур, ну ты ей скажи хоть!

Хмыкаю. Что я могу сказать? Не хочет, так не хочет. Я предлагал в загородном комплексе устроить сабантуй, но нет. Арина сказала, что после росписи поедем к бабушке на дачу и там отпразднуем. Чисто свои. Я это одобряю, нехер посторонним глазеть, время неспокойное.

— Королева моя, угомонись, — Миша звонко шлёпает девушку по пятой точке. — Тебе устрою свадьбу, будем десять дней гулять, хочешь? — лыбится.

— Ты меня и замуж-то не звал, — бьёт его по руке.

— Считай, что это предложение, — обнимает.

— Ну уж нет, так не пойдет. Нормальное предложение хочу. И сейчас вообще не о нас речь, отойди, — толкает Мишу в бок.

— Я тебя сегодня трахал уже дважды, а время только обед. Ты чё злая такая?

Достаю сигарету из пачки и слышу удар. Получил Мишаня по лицу за базар свой. Эти двое — катастрофа. Или трахаются как кролики или ругаются как черти.

— Следи за выражениями, Миша, здесь мой сын вообще-то! — сейчас Алёна его точно опрокинет.

— Наш сын, во-первых. А во-вторых, пусть привыкает к реальной жизни. Женщин надо трахать — это нормально. Свою женщину в день и по несколько раз — это обязательно. Тогда все будут счастливы, — трет щеку. — Вот за что ты мне врезала? Я пацана нормальным понятиям учу.

— Никаких «понятий»! Всё, идите курить на улицу, — показывает рукой в сторону двери.

— Ну вот, дожился, уже выгоняют из дома. Начальник, ты что-то не то мелишь, — выходит на улицу.

Арина смеётся, её всегда веселят их разборки.

— Посмотри мангал у беседки, он как-то наклонился странно, — садится мне на колени, обнимает за шею. Держал бы её так всё время, ни на что не отвлекался. Но дела решать надо.

— Посмотрю, — прижимаю к себе.

— Тимур, — царапает затылок ноготками, а у меня от этого в штанах дымится.

— Мм? — прикусываю мочку уха. Как же ты пахнешь, красивая моя.

— Всё нормально? Ты задумчивый в последние дни, — смотрит так, что я теряюсь. Но не говорю правду, не хочу, чтобы переживала.

— Нормально всё и я нормальный, — трогаю мягкие губы большим пальцем, надавливаю. Арина не дура, догадывается обо всем. Женщина всегда чувствует своего мужчину, я в этом убедился. Она периодически спрашивает, всё ли в порядке, но это нихуя не так. Ничего не скажу, не время. Да и не надо ей это. Арина под моей защитой, а это значит, что я укрою ее от всего.