Мужчины все также наблюдают, курят. Часть женщин плачет, а другие смотрят на меня странно. С какой-то завистью.

— Ему нужно вызвать скорую, — говорю Мише, который все еще стоит рядом со мной.

Он вскидывает удивленно бровь, будто бы я сказала вселенскую глупость.

— Арина, в нашем мире жалость не работает — это раз. А два — Цыган получил за дело и если он откинется, то поделом.

Меня мутить, еще немного и вырвет. Руки ледяные и дрожат. Ну вот, я врач и растерялась. Но при мне не отрезали части тела. Господи, это даже звучит дико.

Иду в туалет. Перед глазами всё плывет, в ушах звенит. Мне страшно. Тимур был словно сам не свой. Я никогда не считала его белым и пушистым, но это… Это что-то запредельное. Открываю кран с холодной водой, умываюсь, пофиг на макияж. Провожу мокрыми руками по шее, где Цыган меня облизал. Какая мерзость.

Тимур заходит в туалет через несколько минут. Глаза бешеные, на лице брызги крови, руки разбиты. Меня аж подкидывает.

— Девочка моя, — Тимур подходит медленно, словно хищник, который загоняет свою жертву в угол.

Непроизвольно делаю шаг назад. Мне страшно. Я боюсь его.

Тимур останавливается, хмурится. Будто бы не понимает, что происходит. Но я тоже не понимаю, какого черта только что произошло.

— Ты боишься?

— Да.

Молчит.

— Арина, помнишь, что я тебе говорил? — подходит, тянет руки к моему лицу, но я отворачиваюсь. — Я уничтожаю все, что трогает моё. А ты — моя. Я наказал Цыгана так, как должен был. Как хотел. И я не сожалею. Он прикасался к тебе и я отрезал ему руки.

— Тимур, ты же не животное, — начинаю плакать.

— Я еще хуже, девочка моя, — Абай обнимает меня, чувствую, как он дрожит. Начинаю рыдать, не могу остановиться. Эта сцена не выходит из головы.

— Ты пахнешь этим ублюдком, а должна пахнут мной, нашей близостью, — ведет носом по шее, целует. Прижимается сильнее, упирается своим возбуждением мне в живот.

— Тимур, не надо, — отталкиваю.

— Не бойся меня, пожалуйста, — хватает за лицо и целует. Но без нежности, а с напором, будто пытается вернуть себе право собственности.

Толкаю его в грудь, не хочу ничего. Ни поцелуев, ни объятий.

— Не бояться? Серьезно, Тимур⁈ Ты говорил, что все под контролем, что мне не за что переживать! А в итоге что? — ударяю кулаком ему в грудь, — Какой-то мудак распускает руки, а он же вроде твой приближенный, разве не так? И ты… Ты делаешь это, — снова плачу.

Тимур стоит молча и кажется, что даже не дышит. Мне хочется забиться в угол, ей богу, и просто забыть сегодняшний вечер.

— Арина…

— Молчи, пожалуйста. Я не строила иллюзий на твой счет, Тимур. Мы даже познакомились в тюрьме, — хмыкаю. — И все было понятно и так. Но я, честно, не думала, что ты способен на такое. Я боюсь тебя.

Тимур делает шаг назад, смотрит так, будто бы что-то внутри него разбилось вдребезги.

— Отвези меня домой, — прошу, — Не к тебе, ко мне.

— Арина, я не отпущу тебя. Только, если, — достает из штанины нож, которым десять минут назад отрезал руки Цыгану, — подохну. Возьми, убей меня. И тогда будешь свободна.

Я смотрю на него и не верю, что этот человек какое-то время назад был таким нежным и внимательным. Что за животная одержимость? Где трепет и волнение? Почему сейчас только страх?

— Тимур, я врач и я спасаю людей, а не калечу. И тем более, не убиваю. Но не бери меня на слабо, потому что я знаю, как могу влиять на тебя, — смотрю прямо ему в глаза, а там… Огонь, который может сжечь и согреть одновременно.

Абай облизывается, долго смотрит на мои губы. Но я не ломаюсь, продолжаю сверлить его взглядом. Да, мне страшно. Но я знаю, что имею над ним власть. И сейчас Тимур поддается этому и отступает. Но почему-то я не чувствую себя победителем.

— Отвези меня домой, — повторяю.

— На сколько?

— Не знаю. Мне нужно время переварить это всё, — обнимаю себя.

Кивает. Мы выходим из туалета, в банкетном зале только Миша. Видимо все остальные разошлись.

— Абай, — зовет Миша.

— Потом, — Тимур отмахивается.

В машине едем молча. В душе пустота, мыслей ноль. Хочу принять ванну и лечь спать.

Тимур периодически поглядывает на меня, но не прикасается, что радует. Подъезжаем к подъезду, хочу выйти, но мужчина не открывает двери. Вздыхаю.

— Я даю тебе два дня. Потом заберу. Ты не должна меня бояться, я никогда тебя не обижу. Никогда, Арина. Ты — моя. А свое — я берегу, — смотрит, трет руки, но не трогает.

— Открой дверь.

Стискивает зубы, но нажимает на кнопку. Я выхожу из машины и чувствую облегчение. Если честно, очень хочется покурить. Не знаю с чего такое желание, я даже не пробовала никогда.

Захожу в подъезд, к счастью, Тимур не идет за мной. Но сидит в машине, провожает взглядом. Наверное, будет ждать, пока включу свет в доме.

Квартира встречает приятной прохладой. Закрываю дверь и срываюсь на рыдания. Не могу понять, от чего именно меня так ломает. Страх, боль, разочарование? Или то, что я заранее знала, что не надо идти на эту сходку и не доверилась своей интуиции?

Тимур… мой Тимур, почему ты такой? Не будь таким жестоким, не будь животным. «Я еще хуже», сразу всплывают его слова.

Раздеваюсь на ходу, просто кидаю вещи на пол. Дохожу до ванны, слышу пиликает телефон. Наверное, Алена. Надо ответить, чтобы не волновалась. Достаю телефон из клатча и вижу сообщение, от которого у меня уходит земля из-под ног.

Дрёмов: Я знаю, что произошло в кафе. И если ты захочешь, я всё решу. Я за дверью, открой.

Перечитываю сообщение несколько раз и чуть не срываюсь в истерику. Они вдвоем решили меня с ума свести? В один день? Это какой-то идиотский розыгрыш?

На носочках подхожу к двери, смотрю в глазок. Дрёмов действительно стоит за дверью, облокотился на стену и смотрит в экран.

У меня пиликает телефон.

Дрёмов: Не бойся, Арина. Меня точно бояться не стоит. Давай просто поговорим?

Быстро пишу ответ: Нам не о чем разговаривать. Уходи.

Чувствую как сердце пульсирует в ушах. Возможно, Дрёмов бы и мог помочь. Но чем? Какая мне помощь нужна на самом деле?

И я не уверена, что Тимур не сделает с ним что-нибудь. Учитывая, что Ваня пришел ко мне домой, когда я практически отшила Тимура.

Возвращаюсь в ванную, включаю теплую воду и сажусь. Несмотря на жару, мне холодно. Надо выпить успокоительное, сама я не справляюсь с эмоциями. Не уверена, что кто-то мог бы остаться в здравом уме после увиденного.

Телефон на стиральной машинке снова вибрирует. Вытираю руки о полотенце, снимаю блокировку.

Дрёмов: Хорошо, не буду давить. Но знай, что я рядом. Тебе стоит только попросить и я сразу заберу тебя.

Из меня вырывается нервный смех. Ещё один «заберёт». Я не вещь. Не понимаю, почему и один и второй думают обо мне, как о своей собственности. Видимо, это тот случай, когда твою доброту воспринимают за слабость. Но я не слабая. Даже перед Тимуром.

Просыпаюсь от звонка телефона. Номер не определился.

— Алло.

— Арина Александровна?

— Да.

— Здравствуйте, я следователь по уголовному делу в отношении Ханжина, капитан юстиции Дроздов Алексей Геннадьевич.

— Здравствуйте, Алексей Геннадьевич.

— Мне нужно ещё раз опросить вас по факту инцидента, произошедшего в 157 колонии. Сможете подъехать сегодня к одиннадцати?

Смотрю на часы, время 08:20.

— Да, конечно. Куда?

— В Следственный Комитет, Победы, 19. Паспорт с собой не забудьте.

— Хорошо, подъеду к одиннадцати.

Лежу, смотрю в потолок. В душе пустота. Но в то же время… Я скучаю по Тимуру. По его горячей коже, сильным рукам и нежным поцелуям. Уткнуться бы сейчас ему в грудь и не вспоминать, что вчера случилось. Будто бы это было не с нами. И это был не Тимур, а какой-то другой мужчина. Но сказок не бывает.

За завтраком звоню бабушке. Она мне рассказывает про очередной турецкий сериал, который начали показывать на «Домашнем». Про клубнику, которая всё растет и растет. А ещё про огурцы, которые она уже замучилась закатывать. Слушаю и так спокойно становится, всё отходит на второй план. Хочу к бабушке в эту дачную суету. Обещаю, что скоро приедем с Алёной и Кириллом. Про Тимура не уточняла, она о нем пока не знает и хорошо. Мне бы самой разобраться для начала.