Когда я надеваю обувь и кладу телефон в карман, разворачиваюсь и пожимаю плечами.

— Это всегда было проблемой, Голди. Я просто закрывал глаза. Наверное, зря. Может, тогда бы всё не зашло так далеко.

Она сдвигается на край кровати и встаёт, злобно выпячивая подбородок.

— Бред. Ты просто пытаешься быть хорошим отцом и поступить правильно — я это понимаю. Но не смей обесценивать то, что было между нами, только потому что хочешь, чтобы я тебя отпустила. Я люблю тебя, Фишер, и ничто не изменит этого.

Эти три простых слова сжимаются вокруг моего сердца, как тиски, не давая дышать.

Иногда я жалею, что она это сказала.

Такая упрямая, чёрт побери.

Но всё равно... слышать это — одновременно мучительно и прекрасно.

Я буду хранить эти слова до конца своих дней.

Молча беру её лицо в ладони, наклоняюсь и дарю последний поцелуй.

А потом выхожу за дверь.

Ноа

ОДНА НЕДЕЛЯ СПУСТЯ

С руками, полными фотографий с благотворительного вечера в прошлые выходные, я захожу в дом родителей на воскресный ужин. Сегодня вечером я собираюсь начать новый скрапбук — надеюсь, это хоть на несколько часов отвлечёт меня от мыслей о Фишере.

Когда я призналась ему в любви, а он просто вышел за дверь, я была в бешенстве. И с разбитым сердцем. Но больше всего мне было грустно, что он не ответил теми же словами.

Хотя я и ожидала, что всё закончится, было больно слышать, как он говорит, будто я заслуживаю кого-то лучше, и снова вспоминает нашу разницу в возрасте.

Я даже не могу злиться на него за то, что он пытается поступить правильно. Зато злюсь на себя — за то, что влюбилась в него. Как только я узнала, кто он такой, надо было держаться подальше. По крайней мере, когда стало ясно, что Фишер старается наладить отношения с Джейсом, я не должна была толкать его в сторону большего, чем просто дружба.

Теперь страдаем оба.

Эгоистично, но я просто хотела ещё одну ночь с ним. Без внешнего шума, без логичных доводов, почему мы не можем быть вместе. Только мы и наша любовь.

И, чёрт возьми, это было даже лучше, чем в первый раз, а это о многом говорит, потому что в ту ночь он говорил такие пошлости, что я чуть не потеряла рассудок. Но в этот раз всё было иначе — моё сердце уже принадлежало ему. Всё, что я чувствовала, было слишком сильным, слишком настоящим, и это придало ночи особый смысл.

Теперь это будет всего лишь далёким воспоминанием.

Перед тем как он ушёл, я сказала, что хотела бы его возненавидеть. И почти действительно возненавидела, когда он вышел за дверь. Я знаю, он говорил всё это, потому что я сама его просила, но звучало так, будто он правда так думает — и от этого было вдвойне больнее.

— Привет, милая! — встречает меня мама в коридоре, фартук всё ещё повязан на талии. — Рано пришла.

— Хотела попасть сюда до хаоса, — слабо улыбаюсь.

Мне просто нужна была смена обстановки.

— Фотограф прислал мне несколько файлов. Магнолия и Элли тоже поделились своими. Так что я напечатала кучу снимков для альбома, — объясняю, пока мама ведёт меня на кухню.

— Здорово, солнышко. Жду не дождусь посмотреть.

— Привет, бабушка, — ставлю стопку на стол и обнимаю её сбоку, пока она помешивает белый соус на плите. — Пахнет обалденно.

Прежде чем отойти, она толкает меня локтем.

— А твой кавалер в прошлый раз с тебя глаз не сводил. Смотри, в этот раз не так явно, а то заметят.

Она говорит тихо, но я уверена, что ослышалась.

Наклоняюсь ближе.

— Что? О ком ты?

Бабушка оглядывается, внимательно смотрит на маму, потом снова на сковороду перед собой.

— Дорогая, я никогда не видела, чтобы мужчина смотрел на женщину так, как Фишер смотрит на тебя. Я хоть и старая, но не слепая.

У меня пересыхает во рту, пока я перевариваю её слова.

— Как он на меня смотрит? — прошептала я.

— Как на весь свой мир. Как будто лучше умереть, чем жить без тебя.

Я сглатываю — сердце будто перестаёт биться.

— Ты не права, бабушка. Между нами ничего нет.

— А почему? Джейс узнал?

— Что? Нет, — качаю головой. — В смысле, там и знать нечего.

— Мгм, — самодовольно улыбается она.

Прежде чем я успеваю продолжить разговор, распахивается входная дверь, и по дому разносится грохот сапог.

Вот и закончился покой.

— Ну надо же, пришли вовремя. Ну ничего себе, — бурчу, когда все четверо моих братьев вваливаются на кухню.

— Идите умывайтесь, — приказывает мама.

— С мылом, между прочим, — добавляю я, беря со стола тарелки, чтобы накрыть на стол.

— Что? Обнять хочешь? — Уайлдер делает два шага и обнимает меня своими грязными руками.

— Нет! Уйди! Фу, мерзость. Ты бы хоть иногда мылся, — отталкиваю его свободной рукой. — Уроню тарелки — мало тебе не покажется.

— Ноа, следи за языком, — одёргивает меня мама.

Остальные братья как-то нашли ванную, а он всё ещё тут — меня достаёт.

— Тогда скажи своему инопланетному отродью, чтоб отстал.

Мама бросает на него взгляд, и того хватает, чтобы он понял: дальше — без слов.

— Что? Я просто дарю сестрёнке немного любви, — ухмыляется он и тычет меня в бок, пока мама отворачивается.

— Я тебя ночью придушу, — шиплю сквозь зубы и пинаю его в голень.

— Уайлдер, прекрати доставать сестру и марш, — рявкает отец, входя на кухню и направляясь к маме.

— Да, и желательно — в другую галактику.

— Тоже мне, взрослая, — Уайлдер дёргает меня за косу.

— Боже, сколько тебе лет? Повзрослей уже, — фыркаю, толкая его локтем, пока иду к столу.

— Сначала ты.

Я скрежещу зубами.

— Клянусь, тебя уронили на голову при рождении. Мозги разлетелись сразу.

— Кажется, это с тобой случилось, когда мне впервые дали тебя подержать.

— Ты этой пастью маму целуешь? — рычу.

Он строит мне поцелуйчики, чем ещё больше меня раздражает.

Прежде чем я кину в него тарелку, папа хватает его за плечо и выводит из кухни.

— Быстро в ванную.

Он, наконец, уходит, а я продолжаю накрывать на стол.

— Мам, тут две лишние тарелки, — говорю я.

Я уже собираюсь убрать их, но она меня останавливает.

— Это для мистера Андервуда. Я пригласила его на ужин. Джейс тоже придёт.

Я моргаю. Что?

Сердце замирает. Одного того, что мне приходилось видеть Фишера каждый день на прошлой неделе, уже достаточно. Я точно не рассчитывала столкнуться с ним за семейным ужином.

— Зачем ты пригласила моего бывшего и его отца? — Особенно не сказав мне ни слова.

— Пора уже положить конец напряжению между ним и твоими братьями. Пусть ведут себя по-мужски, а не кулаками машут.

— Почему никто меня не предупредил? — Я бы хоть подготовилась.

Хотя бы взяла с собой транквилизатор.

— О, милая, я не думала, что ты будешь против. Вы же друзья. Вы не помирились ещё?

После того как он назвал меня шлюхой и толкнул?

Это большое жирное «нет».

— Ну вот, теперь сможете всё уладить.

Господи, помоги.

— Парни в курсе? — спрашиваю я, чувствуя, как напрягается всё тело. Сейчас они взорвутся.

— В курсе чего? — спрашивает Лэнден, когда все возвращаются и рассаживаются за стол.

— Слушайте внимательно, — отец встаёт во главе стола, скрестив руки на груди. — Сегодня у нас два гостя. От вас требуется вести себя как джентльмены и проявить уважение. Поняли?

— Зависит от того, кто это, — ухмыляется Трипп, и трое из них начинают смеяться.

Стоит отцу назвать имена и они просто взрываются.

Как я и знала.

— Он даже не извинился, — фыркает Вейлон, откидываясь на спинку стула, сцепив руки за головой.

— Они пришли, чтобы это исправить, — отвечает мама. — Так что ведите себя прилично. Или...

Или она мигом выставит их на веранду есть в одиночестве.

Можно подумать, мама говорит с пятилетками, но она знает, с кем имеет дело. Четверо шумных парней, выросших на ранчо, развлекавшихся опасными выходками, и в хорошие дни ведут себя как необъезженные жеребцы.