Встаю, снимаю лейку и начинаю смывать пену с её тела.

— Всё ещё держишься? — спрашиваю, когда она переминается с ноги на ногу.

Она кивает, дыхание сбилось, и я направляю поток воды на её клитор.

— А теперь? — шепчу, прижимая ладонь к её бедру.

— Боже… — глаза её закрываются, голова откидывается назад.

Даже если я не могу довести её до оргазма, это не значит, что не могу помочь ей.

— Не сопротивляйся, любимая, — шепчу ей в ухо, обнимая за шею. — Позволь себе почувствовать.

— Я думала, ты боишься, что я упаду.

— Я держу тебя, детка, — сжимаю её крепче. — Разваливайся сколько хочешь.

Она сжимает мою руку, наконец сдаётся и через пару секунд дёргается, задыхаясь от разрядки.

— Умница, — убираю напор воды и целую её в висок. — А теперь — повернись. Я помою твою спину.

Когда я подвешиваю лейку и настраиваю напор, помогаю ей повернуться, чтобы намылить спину. Как бы мне ни хотелось снова не спешить, я знаю, что ей уже тяжело держать ногу поднятой, и она начинает нервничать.

— Готово, — говорю я, выключая воду и выхожу, чтобы взять полотенца. Заворачиваю одно вокруг талии, потом вытираю ей волосы и укутываю её вторым.

Вместо того чтобы подать костыли, я просто подхватываю её на руки и несу в спальню.

— Я могу и на одной ноге попрыгать, — бурчит она.

— По мокрому полу? Нет. На костылях, когда ты вся мокрая и держишь полотенце? Тоже нет, — приподнимаю бровь. — В лучшем случае ты снова окажешься в приёмном, готовясь к операции.

Она скрипит зубами и стонет.

— Это полный отстой.

Когда я укладываю её на кровать, она прижимает полотенце, скрестив руки и ноги. Её раздражает, что она не может делать всё сама — и я это слишком хорошо понимаю.

— Ноа, — обращаю на себя её внимание и опускаюсь на колени, чтобы быть на уровне глаз. — Я знаю, как тяжело принимать помощь. Ты независимая, у тебя всё по расписанию, ты не умеешь сидеть без дела. И всё это — те качества, за которые я тебя обожаю. Когда я получил травму, я ненавидел каждую чёртову минуту, что не мог работать. Но одно я тогда понял, чем хуже у тебя настрой, тем хуже всё проходит. Так что если я с тобой строг, то только потому, что знаю, к чему приводит игнорирование правил: к ещё большей боли. Я хочу, чтобы ты побыстрее встала на ноги и вернулась в арену со своей надоедливой энергетикой.

Она облизывает губы, потом прикусывает нижнюю.

— Но злюсь я не из-за этого.

— Тогда скажи, что происходит?

— Ты разбил мне сердце, — произносит она, а потом опускает глаза, будто сказать это ей больнее, чем терпеть травму. — С каждым днём, что ты рядом, у меня появляются всё новые причины, почему я влюбилась в тебя. Но я не могу на них реагировать. Ты под запретом, и держать дистанцию — это особая форма мучения. Я не хочу казаться неблагодарной, потому что я не такая. Но твоё присутствие постоянно напоминает мне о том, чего у меня не будет. Большинство девушек могут пережить разрыв, поплакать в одиночестве. А я не могу забыть тебя, когда ты живёшь у меня, ухаживаешь за мной, как за королевой, и заставляешь жалеть, что я так быстро сдалась. Так что когда я говорю, что это отстой — я имею в виду, что хочу целовать тебя каждую секунду, пока ты рядом. Но не могу.

Её голос срывается, по щекам текут слёзы и я, кажется, забываю, как дышать. Каждое слово — как нож в грудь, и я ненавижу себя за то, что причинил ей боль.

Я должен был понять, как тяжело это будет для неё, и не настаивать, чтобы быть рядом. Но меня разрывало от вины за то, что она пострадала, пока я был рядом, и я не смог её защитить, хотя поклялся это сделать.

Я беру её руку, подношу к губам и целую костяшки пальцев. В голове вертится мысль: плюнуть на всё и прямо сейчас сказать Джейсу, что я влюблён в Ноа. Но дело не только в нём. Её родители тоже должны будут принять, что их дочь встречается с мужчиной, который годится ей в отцы, и, возможно, уволят меня.

— Прости, что моё присутствие причиняет тебе ещё больше боли. Если бы я мог всё изменить — я бы сделал это. Я не хочу быть причиной твоих страданий, так что если хочешь, я больше не останусь. Скажу всем, что нужно вернуться к другим клиентам. Магнолия с радостью бросит работу и будет ухаживать за тобой круглосуточно. Как скажешь, Ноа.

Она опускает глаза и кивает.

— Думаю, так будет лучше.

— Хорошо. Не хочу оставлять тебя одну сегодня, но завтра с утра найду, кто с тобой побудет.

С Крейгом, который где-то рядом, я точно не оставлю её одну на ночь.

— Поможешь мне одеться? — спрашивает она, когда я надеваю одежду.

— Конечно. Что наденем?

Она показывает на просторную футболку. Я нахожу ей трусики, помогаю лечь в кровать, приношу пакет со льдом для рёбер и укладываю подушку под ногу.

— Выглядишь уютно. Всё хорошо?

— Вообще-то... — она ёрзает, прочищает горло и приподнимается. — Ты не мог бы остаться и посмотреть со мной фильм? Я знаю, только что попросила тебя уйти, но если это последняя ночь, может, побудем вместе хотя бы пару часов? Только на этот раз я выбираю, потому что ты заставил меня смотреть «Подборд».

Я усмехаюсь, проводя рукой по мокрым волосам, мысленно перебирая сотню причин, почему это плохая идея.

— «За бортом».

— Да-да, вот это, — отмахивается она и откидывает одеяло.

Скрестив руки, спрашиваю:

— От чего зависит?

Она берёт пульт от Apple TV, листает приложения и останавливается на изображении Тейлор Свифт. Я поднимаю бровь, глядя то на неё, то на экран.

— Пора тебе пройти ликбез по мисс Американе.

Мы провели следующий час с лишним, лежа рядом в её постели, и всё, о чём я мог думать — это как сильно я подвёл её. Она смотрела с влажными от слёз глазами, и я не мог понять, из-за документалки это или из-за нас.

— Разве это не было вдохновляюще и трагично красиво?

— Очень хорошее кино.

Я не признался, что большую часть времени украдкой наблюдал за её реакцией и за девяносто минут запомнил каждую чертовски идеальную черту её лица.

— Мэллори и Серена заставляют меня смотреть это раз в месяц, — смеётся она. — А потом мы врубаем её музыку и танцуем, пока сахар не перестанет штырить.

— Я думал, это Мэллори — Swiftie?

— А от кого, по-твоему, она это подцепила?

Я смеюсь вместе с ней.

— Им повезло, что у них есть ты.

— Этим летом я ужасно занята и бываю с ними не так часто. Надо это менять. У Эйдена и Лейни приём через месяц, я помогаю им с подготовкой.

— Сейчас тебе нужно только одно — отдыхать.

— Я даже новорождённого не видела. Может, попрошу маму отвезти меня завтра.

Плечи напряглись при мысли, что она выйдет из дома без меня. Но мне придётся отпустить этот страх. Ей нужно учиться передвигаться самой и понимать, что она может выдержать без моих подсказок.

— Думаю, это отличная идея.

Она вскидывает брови и улыбается, чуть откинувшись назад.

— Правда?

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

— Ага.

Когда я помог ей снова устроиться поудобнее, убедился, что всё под рукой, а потом прошёл по дому и проверил, что всё заперто.

— Спокойной ночи, Ноа, — говорю я, остановившись в дверях её комнаты.

Несколько секунд тишины, потом она прочищает горло.

— Я бы хотела ненавидеть тебя за то, что ты заставил меня влюбиться, но ты — как Тейлор Лотнер среди бывших.

— Я должен понять, что это значит?

Уголок её губ поднимается.

— Он был любимым бывшим Тейлор Свифт, потому что не создавал проблем и относился к ней как к принцессе.

— Значит, приму это как комплимент.

Она улыбается и кивает.

— Спокойной ночи, Фишер.

Фишер

Я не видел Ноа уже два дня — если, конечно, не считать, что я паркуюсь у её дома и сплю в грузовике, как сталкер. Но, думаю, это не считается.