Когда вечерняя программа заканчивается, Магнолия уводит Мэллори к нашему автодому, а я направляюсь в лаунж на свою смену. Она обещает заглянуть попозже, но, зная, что мой брат Трипп тоже здесь, я в этом сомневаюсь.

Она влюблена в него с самой средней школы, но он никогда не отвечал взаимностью и, по правде говоря, никогда не был из тех, кто готов остепениться. Он всего на два года старше меня, так что я не могу его винить. Когда-нибудь она переживёт это увлечение… а он поймёт, что упустил.

Пока я раздаю напитки и болтаю с посетителями, мысли то и дело возвращаются к Фишеру. Каждый раз, когда к стойке подходит кто-то новый, у меня ёкает сердце — вдруг это он. Я не уверена, что он появится, но хочу быть готова. Беру салфетку и на всякий случай записываю на ней свой номер. Если он струсит и не попросит его, я просто незаметно передам. Пусть сам решает, звонить или нет.

Затем беру ещё одну салфетку и тут в голову приходит идея. Я записываю номер своего бывшего. Если Фишер подойдёт, но между нами не будет никакой химии, просто отдам ему номер Джейса. Он даже ничего не заподозрит.

Фишер

Как только я захожу в лаунж, первым желанием становится развернуться и уйти.

Какого чёрта я здесь делаю?

Ноа — чертовски красивая, обаятельная и, как минимум, младше меня лет на двадцать. Я не должен был пялиться на неё. Но не смог остановиться. С того самого момента, как мой взгляд зацепился за неё, она полностью захватила моё внимание.

В ней было столько энергии, радости и заразительного азарта, что её невозможно было не заметить. То, как она болела за подругу, как заводила всю арену, напомнило мне мои бычьи годы — когда я участвовал в родео, и трибуны ревели от восторга. Наблюдать за ней было всё равно что самому выйти в загон — в груди бушевал адреналин, хотя я и сидел в зале.

Когда она села рядом, моё сердце ёкнуло от того, насколько она была близко. Я чуть не подавился языком, когда она заговорила со мной.

С какой стати ей вообще интересоваться мужиком, который вдвое старше?

Когда первый шок прошёл, она уже ушла — оставив мне приглашение заглянуть в бар. После долгого дня я и не думал заходить, но мысль увидеть её снова оказалась слишком соблазнительной, чтобы отказаться.

Мне понадобилось два часа, чтобы уговорить себя прийти, и вот, когда я её нахожу, не могу отвести взгляд.

Она улыбается, смеётся, болтая с клиентами и другими барменами. Раздаёт напитки, покачиваясь под живую музыку. Я вытираю потные ладони о джинсы, делаю шаг вперёд — и надеюсь, что она будет рада видеть меня так же, как я рад видеть её.

Её взгляд сразу находит меня, и губы расплываются в широкой улыбке. Она подходит и ставит передо мной бутылку Budweiser и салфетку.

— Пришёл, значит, — лицо её озаряется. — Остался только один вопрос: ты за номером или за бесплатным пивом?

— За тобой. А пиво — просто бонус. — Сажусь, делаю глоток. Холодная жидкость немного остужает кровь, пока её флиртующий взгляд снова её разогревает.

Она приподнимает брови, роется в кармане и достаёт две салфетки. Сравнивает их, потом одну убирает обратно, а вторую протягивает мне.

— В таком случае — держи.

Я смотрю вниз и усмехаюсь, когда вижу её номер.

— Ты что, знала, что я приду?

— Нет. Но надеялась. — Она пожимает плечами, опирается локтями на стойку и наклоняется ближе. — Подумала: если не объявишься до конца смены, отдам его следующему симпатичному.

Я наклоняюсь к ней, напрягая мышцы, и не отрываю взгляда.

— Следующему, значит? И кто бы это был?

— Видишь вон того парня?.. — Она кивает на мужчину в углу, беседующего с кем-то и держащего в руке стакан с тёмным алкоголем. — Его зовут Хантер. Тридцать два. Пресс-секретарь у одного из знаменитых быков. Сам раньше выступал.

Я делаю глоток, оцениваю его взглядом и заставляю себя дышать. Не так уж он и впечатляет. В мои лучшие времена я бы сделал из него узел за пару секунд.

Ноа накручивает на палец прядь своих светлых волос.

— Костюмы и галстуки — не совсем мой стиль, но он самоуверен. Думаю, в постели не промах. Хотя, если честно, ставлю на тебя.

Я давлюсь пивом. Кашляю, пока не отпускает. Господи. Она явно меня убить хочет.

— Ты в порядке? Часто так давишься? — Она протягивает мне свежую салфетку. Я вытираю рот.

— Ты просто всё время застёгиваешь меня врасплох. — Голос срывается, внутри всё сжимается от нервов.

Руки у неё на бёдрах, губы алые, искрятся в дерзкой улыбке.

— Ты что, не привык, что к тебе клеятся женщины? Слабо в это верится.

Мне нравится её дерзость. Эта свобода. В Ноа есть что-то дикое и неподдельное — такая, какой она есть, без прикрас и извинений.

И слишком, чертовски слишком молодая.

Я качаю головой и прикрываю улыбку рукой.

— Ты… краснеешь? — насмешливо спрашивает она, склоняя голову, будто пытается заглянуть мне в душу.

Я выпрямляюсь, опуская руку… прямиком на пульсирующий член.

— Нет. Я не краснею.

Ноа приподнимает бровь, губы расползаются в довольной ухмылке, и я вижу, как на её щеках проступает румянец.

— Нет, ковбой… ты точно краснеешь.

Пульс уходит в горло, я вцепляюсь в бутылку, будто это спасательный круг.

— Между прочим, именно ты сейчас выглядишь как разгорячённая и возбуждённая.

Её ресницы опускаются, затем она поднимает на меня взгляд. В полуприкрытых глазах — искры дикости и желания. Она облизывает нижнюю губу, и на лице появляется затаённая улыбка.

Мне безумно хочется прикусить эту губу и исследовать каждый сантиметр её рта языком.

— Я… — Она замолкает, делает глубокий вдох. Её платье натягивается на груди, обнажая через ткань напряжённые соски.

— Я лишил тебя дара речи? — Я не отвожу взгляда, поднимаю бутылку и осушаю её до дна. Слава богу, остальные бармены заняты клиентами, потому что я хочу её внимание — только её.

И внутри меня ревёт нечто дикое и собственническое, требующее гораздо большего.

— Если ты хочешь заставить меня замолчать… есть способы куда интереснее. И нам с тобой они бы точно понравились. — Её лёгкий кивок говорит о том, что именно она имеет в виду.

— Господи Иисусе.

Мой член это услышал.

Она замечает, как я поправляю штаны, и усмехается.

— Ещё одну?

Я протягиваю ей пустую бутылку. Не стоит пить слишком много — дома я уже залил в себя виски, чтобы набраться храбрости и вообще прийти.

— Зависит. Ты до скольки работаешь?

— Закрываемся меньше чем через час. А у тебя планы?

— На тебя? Конечно.

Она наклоняется ближе.

— Ну же, говори...

— Хочу выяснить, ты больше стонешь или кричишь.

Её губы сжимаются в узкую улыбку, и я понимаю, что, возможно, перешёл черту. Вокруг люди двигаются, разговаривают, музыка орёт — никто не подслушивает. Но по её молчаливому интересу ясно: её это совсем не смущает.

Она протягивает мне новую бутылку, и когда я беру её, она не отпускает. Наши пальцы соприкасаются, и мы будто вступаем в безмолвную дуэль — кто отпустит первым.

— Если всё делать правильно, я и стону, и кричу.

Мой мозг просто отключился.

Едва я собираюсь что-то ответить, как к барной стойке подходят Хантер и ещё пара парней. Он явно специально выбрал Ноа, хотя в двух метрах стоит другой бармен — без единого клиента.

Хантер шлёпает по стойке, требуя внимания.

— Эй, красотка. Подкинешь нам ещё по кружке?

Я сжимаю бутылку с пивом так крепко, что аж пальцы побелели. Жду, когда этот ублюдок уберётся восвояси.

— Конечно, — отвечает Ноа, откидывая волосы за плечо и поворачиваясь к холодильнику. Она наклоняется, и моё внимание тут же цепляется за её зад — короткий сарафан едва прикрывает его. Бросив взгляд на Хантера, замечаю, что он пялится туда же.

Чёрт побери. Я ничем не лучше этого козла.

Ноа ставит на стойку три бутылки и называет сумму. Хантер протягивает двадцатку, но не отпускает её, когда она тянется за деньгами.