— А камеры? Если это правда, то, может, они что-то зафиксировали? — спрашиваю я.

Лэнден качает головой.

— Папа установил камеры только снаружи, внутри их нет.

— Дерьмо, — сжимаю челюсть.

— Я всё равно проверю, — предлагает Трипп. — Вдруг они засекли кого-то до входа.

— Хорошо, спасибо. Давайте тащить сюда магнитный сборщик. Потом я хочу, чтобы вы засыпали свежую землю и выровняли.

— Сейчас подключу, — говорит Лэнден.

— А это значит, что за землёй поеду я, — ухмыляется Трипп. — Но Вейлона я заставлю помогать.

— Мне всё равно, кто это сделает, главное — чтобы было сделано.

— А загон? — спрашивает Лэнден.

— Я была там утром, ничего подозрительного не заметила, но не помешает пройтись магнитом и там. Лучше перестраховаться.

Большинство моих клиентов владеют лошадьми высокого уровня для соревнований, так что поддержание чистоты всегда было приоритетом. Именно поэтому работники проходят здесь с магнитом каждую неделю. А если кто-то действительно это подбросил, то сделал это только прошлой ночью — иначе я бы давно заметила.

И я сделаю всё возможное, чтобы узнать, кто это был. И чтобы этот человек ответил.

Фишер

Когда Ноа вернулась в амбар, её лицо было мрачным.

— Всё в порядке? — спросил я.

Она покачала головой и повернулась к Элли.

— Кто-то нарочно раскидал гвозди по арене. Это было сделано специально. Мне так жаль, Эл.

— Не надо извиняться. Это не твоя вина, — ответила Элли, успокаивающе похлопав её по спине.

— Кто, чёрт возьми, мог это сделать?

— Пока не знаю. Трипп проверяет внешние камеры. А мы пока вычищаем всё вручную. Мистер Уэстон уже едет, так что я пойду ещё раз осмотрю загон.

Когда Ноа ушла, я продолжил работу с Рейнджером, но мыслями оставался с ней. Мне было жаль их обеих. Ноа любит свою работу, и видно, что она на все сто процентов отдаётся клиентам. А Элли обожает Рейнджера и серьёзно относится к соревнованиям.

Всё, что я мог сейчас сделать — это дать Рейнджеру лучший уход и надеяться на лучшее.

Мистер Уэстон приехал через полчаса и подтвердил, что копыто воспалено. Рейнджеру запрещено участвовать в забегах, пока рана полностью не заживёт, а это может занять от пары недель до нескольких месяцев.

— Бедняжка. Придётся завалить тебя любовью, — сказала Элли, обняв его за шею.

— Давно ты участвуешь в соревнованиях? — спросил я, чтобы немного отвлечь её. Я как раз заканчивал последнее копыто — пришлось прерваться, чтобы дать осмотреть его ветеринару.

— С тринадцати. А Рейнджера мне подарили на шестнадцатилетие. С тех пор мы неразлучны. Жаль, что пропустим благотворительное шоу. Я так хотела надрать задницу Марсии Грейсон.

Я усмехнулся, услышав нотку соперничества в её голосе.

— Знакомое чувство.

— Ты раньше участвовал?

— На быках ездил, — пояснил я. — Но иногда приходилось делать перерывы, чтобы залечить травмы после падений или если кто-то по мне прошёлся копытами. Не самая лёгкая карьера.

— Боже, ты бывший наездник на быках? — её голос сразу повеселел. — Уверена, у тебя полно историй!

Я усмехнулся и кивнул, она была права.

— Это было много лет назад. Тогда я творил всякую чепуху.

— Например?

С её голосом, полным интереса, трудно было не поддаться.

— Как-то раз после пьянки мы с другом решили вернуться на арену и прокатиться на быке, пьяные в стельку. Ты бы подумала, что после того, как его сбросило через две секунды, а потом ещё и потоптало, я передумаю. Но нет.

Она рассмеялась, пока я пошёл к машине за новой подковой.

— Сломал пару рёбер и ключицу. Ещё чуть-чуть, и все спонсоры от меня отказались бы.

— Жуть. Должно быть, очень больно, — сказала она с восхищением, хотя ничего восхищающего в тех временах не было.

— Не самая сильная боль, что я переживал, — пробормотал я.

— А что было потом?

— Восстанавливался три месяца. Даже когда стал снова на ноги, не мог ездить как раньше. Пришлось ещё месяц ждать, пока разрешили вернуться.

— А друг?

— Ему повезло меньше. Сломал лопатку, вернуться не смог. Единственный спонсор отказался от него, а сам тянуть всё он не мог.

— Ужас. А сколько ты участвовал?

— С двадцати одного до двадцати девяти. Потом получил лицензию кузнеца.

— Скучаешь?

— По образу жизни — нет. По адреналину — да. Но пора было завязывать. У меня тогда были двое маленьких детей и жена, которая постоянно переживала. Надо было наконец-то стать семейным человеком.

— А где сейчас твои дети?

— Элли, можно мне на минутку Фишера? — вовремя появилась Ноа, и мне не пришлось отвечать.

— Конечно! Я как раз хотела позвонить маме и рассказать, что случилось, — сказала она, чмокнула Рейнджера в морду и вышла.

— Давно стоишь? — спросил я, когда мы остались вдвоём.

— Достаточно, чтобы понять: завтра я уделаю тебя на механическом быке.

Я фыркнул, покачав головой от её уверенности.

— Думаешь, твои пару попыток сравнятся с моими десятью годами опыта?

— Нет, я поняла, что достаточно просто напоить тебя, и победа моя.

Я усмехнулся, приводя в порядок инструменты — с Рейнджером я закончил. После замачивания копыта в соли и осмотра ветеринара я наложил повязку. Теперь придётся промывать и перевязывать его ежедневно, пока рана не затянется.

— Я же трезвый водитель, помнишь?

— А ты уверен? Мои братья могут вызвать себе такси или Uber.

— А ты как домой доберёшься? — спросил я, зная, как легко было бы просто увезти её к себе и оставить рядом.

— Вызову себе. А может, ты предложишь вариант получше?

От её заигрывающего тона у меня всё напряглось. Я живу совсем рядом, пять минут и она в моей постели.

Но вместо того, что вертится в голове, я говорю:

— Я лучше сам отвезу тебя домой. Так я буду спокоен, что ты в безопасности.

Прежде чем она успевает ответить, возвращается Элли и ведёт Рейнджера в стойло.

— Я немного побуду с ним. Можно?

— Конечно. Оставайся сколько хочешь. Если что-то понадобится — дай знать, — отвечает Ноа с улыбкой.

Когда Элли уходит с Рейнджером, я беру планшет и смотрю, кто следующий.

— Ты собираешься на обеденный перерыв или мне везти следующего? — спрашивает она.

Я ненадолго замолкаю.

— А ты?

Она облизывает губы, и наши взгляды встречаются и я точно знаю, она думает о том же. Мы ведь договорились не оставаться вдвоём.

— Скорее всего, да. Всё равно пока не могу тренироваться, пока не уберут. Только на очистку центра уйдёт час, ещё час — на выравнивание земли. И ещё два — на то, как мои братья будут при этом дурить. А ты что задумал?

— Ну, вообще-то, я так и не получил обещанную экскурсию по ретриту.

Она поднимает бровь.

— И ты хочешь, чтобы я её провела?

— А кто лучше «принцессы ранчо»?

— С чего это вдруг такое прозвище?

Я бы с радостью звал её Эй Джей или Голди, но это слишком личное, а у нас теперь только дружба. Или должна быть.

— Я разве не прав? Похоже, ты тут всем заправляешь.

— Только постояльцами, — усмехается она. — А мои братья и родители управляют остальной частью ранчо и ретрита.

— Если не хочешь...

— Нет, хочу. Но надо ехать верхом — так получишь настоящий опыт. Я покажу тебе пару популярных тропинок.

Я не ожидал такого, но отказываться не стану.

— Отлично. Я приберу инструменты, и можем выдвигаться.

— Моя лошадь в семейном амбаре. Можешь взять одну из наших.

Где-то внутри я понимаю, что это плохая идея. Чем больше времени я с ней провожу, тем сильнее она мне нужна.

Но если мы и правда хотим попробовать быть «просто друзьями» и при этом провести вечер вместе в ресторане и баре, мне придётся надеть покерфейс и выдержать.

Пока Джейс не даст своё согласие, а родители Ноа не отменят правило «никаких романов с сотрудниками», между нами ничего не может быть. Я слишком долго выкарабкивался из своих травм, чтобы снова провалиться.