— Только в любовных романах.

— Ты их читаешь?

— Перед сном. В основном про викингов и монстров.

Я приподнял бровь.

— Даже не буду спрашивать, что это такое.

— И правильно. Эго целее будет.

Я не стал рассказывать, что знаком с романами — моя жена зачитывалась ими день и ночь. А потом поняла, насколько я был хреновым мужем. Хотя винить её не за что — меня вечно не было рядом.

Она подняла руки, и я стянул платье через голову. Под ним остался лишь лифчик с глубоким вырезом. Я присел, снял с неё один ковбойский сапог, потом другой.

— Расскажешь — может, попробуем инсценировать один из них.

— Тогда тебе придётся либо накачать сто кило мышц и вымахать ещё на тридцать сантиметров, либо срочно вырастить второй член.

Я выпрямился, моргнул, а она рассмеялась, глядя на моё лицо.

— Сам же предложил.

— Думал, ты читаешь что-нибудь в духе вестернов. Про ковбоев.

— У меня братья играют в Клинта Иствуда, так что последнее, к чему я потянусь — это что-то, напоминающее их. — Она передёрнула плечами, а я снова усмехнулся.

И тут меня как ударило: раз у неё четверо братьев, значит, она и правда из семьи Холлисов. Мистер Райан говорил, что у них пятеро детей.

Но теперь уже не остановиться.

Да и не хочу.

— Ладно, ковбои отпадают. А запретные романы?

Я снял рубашку и скинул ботинки. Если между нами и случится что-то большее, никто не должен об этом знать. Я вдвое старше неё и работаю на её семью.

— Вот это — моя слабость. Обожаю, когда двое борются за любовь, даже если весь мир против них.

Из глубины груди вырвался глухой стон.

Пока она жадно разглядывала мою грудь, я расстегнул джинсы. Но снять их мне не дали — она сама опустилась и медленно стянула их с моих ног.

Когда я остался в одних трусах, она выпрямилась и завела руки за спину, расстегнула лифчик и отбросила его в сторону. Её грудь вздымалась и опускалась, пока я жадно разглядывал её.

Чёрт возьми.

— У тебя пирсинг в сосках.

Она опустила взгляд.

— Гляди-ка, точно.

Я ухмыльнулся и обхватил одну грудь ладонью. Провёл большим пальцем по нежной коже, но мне нестерпимо захотелось прикусить её.

— Больно будет, если трону?

— Нет, — сказала она, подтверждая это, сжав другой сосок пальцами и тихо застонала.

Я впился в её губы, а рукой сжал её ягодицу.

— Ты с ума сводишь, Ноа. Просто с ума.

Мои губы вновь нашли её шею, и она обвила меня руками, прижимаясь бёдрами к моему стояку.

— Я хочу тебя внутри, Фишер. Пожалуйста.

— Как ты хочешь? — прошептал я и прикусил мочку её уха.

— Быстро. Жёстко. Глубоко. Без остатка. А потом медленно. Мучительно медленно. А потом снова жёстко и глубоко.

Я усмехнулся от её подробного списка, но обожаю то, с какой уверенностью она знает, чего хочет.

Мои губы нашли её, и я провёл языком по её нижней губе.

— Это восемь раз по отдельности или всё до того, как позволю тебе кончить?

— А ты скажи. Это ведь ты так любишь восьмёрки, — поддразнила она, и мой напряжённый член пульсировал от желания ещё сильнее.

Как бы мне ни хотелось погрузиться в неё на часы, прошло слишком много времени с тех пор, как я был с женщиной. Первый её оргазм с моим членом внутри может прикончить меня, но я не позволю себе сорваться. У нас есть вся ночь.

— На одном я не остановлюсь, — сказал я и опустил руку к её клитору.

Она тут же задрожала под моими пальцами. Ноа настолько отзывчива, что долго ждать не придётся — она скоро кончит у меня на языке.

Я опустился на колени, раздвинул ей бёдра и провёл носом по внутренней стороне бедра. Она подняла ногу, я закинул её себе на плечо, нырнул между её ног и принялся изучать её каждую складочку ртом.

Через пару минут она уже цеплялась за мои волосы и стонала моё имя, сжимая пальцы на моих. Её тело содрогнулось, и она закричала, обрушиваясь в оргазме. Я жадно слизал её сладость, потом несколько раз провёл языком по набухшему клитору, прежде чем осторожно опустить её ногу.

Я поднялся, обхватил её лицо руками и скользнул языком ей в рот, позволяя ей почувствовать свой вкус.

— Это было мощно, — прошептала она.

— Это был только первый, — усмехнулся я, шлёпнув её по ягодице. — А теперь — на кровать, детка.

Ноа

Чёрт, где мой лифчик?

После того как Фишер стянул с меня платье, я закинула лифчик куда-то в сторону. Но я точно не уйду без него — он у меня единственный. Не хочу ослепить семью своими пирсингами.

Опустившись на четвереньки и выставив зад, я ползу по полу, пока наконец не нахожу его под его джинсами.

Слава Богу.

Теперь роюсь в сумке в поисках трусиков.

Одно дело — возвращаться с утренним шлейфом позора в семь утра, но совсем другое — делать это без нижнего белья.

А я ведь всё-таки воспитанная южная девушка.

Ну… если не считать вчерашнюю ночь.

Как только я оделась и натянула ковбойские сапоги, собираю остальное. Фишер с тех пор, как я перелезла через его голое тело и выскользнула из кровати, даже не шелохнулся. У меня даже возникло искушение проверить, дышит ли он.

Вот уж было бы в моём духе — лучший секс в жизни и смерть партнёра сразу после.

Да, он постарше, но не до такой же степени.

Когда я замечаю его кошелёк на кухонной стойке, в голову закрадывается мысль заглянуть в права и посмотреть год рождения. Когда мы тёрлись друг о друга в пылу страсти, я спросила, есть ли у него презерватив. Он сказал, что можно взять один из кошелька в заднем кармане джинсов. Я достала и отбросила бумажник в сторону.

Бросив ещё один взгляд на Фишера, чтобы убедиться, что он по-прежнему в спячке, я открываю кошелёк и нахожу удостоверение.

Сорок четыре.

Ровно в два раза старше меня.

Ну… не так уж и плохо.

Да он даже не выглядит на сорок.

Могло быть хуже. Мог бы быть и пятидесятилетним.

Но потом я моргаю, перечитываю его полное имя — и вот тут становится по-настоящему плохо.

Фишер Андервуд.

Не может быть.

У меня сжимается горло, и я с трудом подавляю охватившее меня потрясение.

Мне срочно нужно убираться отсюда до того, как он проснётся.

Господи, пусть это будет похмельный бред.

Хотя больше похоже на кошмар.

Воздух моментально покидает мои лёгкие, когда осознание обрушивается на меня.

Я только что переспала с отцом своего бывшего парня.

Солнце слепит мне глаза всю дорогу до трейлера, а жара обжигает лицо. Одно из тех редких утр в начале лета, когда ощущается, будто на улице все сорок, хотя на самом деле должно быть градусов двадцать пять.

Глобальное потепление не существует? Да уж, расскажите это моим слипшимся вагинальным губам.

Я выуживаю ключи из сумки, тихо открываю дверь и крадусь внутрь. Мэллори спит на верхней полке — она меньше и теснее. Мы с Магнолией делим нижнюю кровать, которая по размерам всего лишь стандартная двуспальная, так что нам почти приходится лежать друг на друге, чтобы уместиться. По крайней мере, прошлой ночью она была одна.

Решив помыться позже, я забираюсь к ней и прижимаюсь телом.

— Убери от меня свой пот после траха, — стонет она и отползает ближе к стене.

Я фыркаю.

— А ты не хочешь сначала услышать все пикантные подробности?

— К сожалению, хочу. Но сначала — кофе, и ты перестаёшь пахнуть, как грязные копыта.

Подняв руку, я принюхиваюсь к подмышке.

— Не пахну я. Разве что кожей. Им от него пахло. И ещё чем-то… мужским.

Она фыркает, поворачиваясь ко мне лицом.

— Не верится, что ты наконец переспала с кем-то. Двухлетняя засуха закончилась! Ну как тебе?

— Немного побаливает, если честно, — отвечаю с озорным тоном, за что получаю игривый подзатыльник.

— Кроме этого. Эмоционально, ментально… Как в сравнении с Джейсом?