Даже на команду не реагирует, так, озадачен появлением чужого.

- Вы ещё и пса своего на меня натравили? – раздувается вся от негодования соседка, точно жаба, того и гляди сейчас бахнет.

- Очень нужно, помещица, - хмыкаю, подходя ближе, проверяя, что это с моим псом, который никогда мои команды не игнорировал.

Туман смотрит с сомнением на меня.

«Чужой же?»

Настороженно слушает мой тон.

- Пошли, Туман, а то она и тебе про право частное зачитает. Ко мне! - стучу себя по бедру, чтобы никаких сомнений.

Туман в последний раз оглядывает соседку, нюхает, запоминает, и лениво её обходит, а потом бодро припускает ко мне.

- Хороший мальчик, - хвалю пса, потрепав по лохматой башке.

- И скажите ему, чтобы не приходил больше, - доносится позади противный голосок.

- Да кому ты нужна, Маша, три рубля и наша, - ворчу тихо, не оборачиваясь, подхватываю пса под ошейник, потому что он по привычке хочет завернуть под яблоню, в тенёк. – Даром что сиськи и жопа отличные, но у нас этого добра…

Туман удивлённо смотрит и тащится, послушный моей воле, на свой участок.

- Не ходи больше, - наказываю ему, - нельзя.

А сам оглядываюсь и вижу, как соседка скрывается в доме. Чувствую, весело нам будет, и забор не поможет.

Мне снится Лёшик.

Он строго выговаривает мне за то, что я не приезжала к тётке Нюре, и что теперь я должна и дом, и участок отдать соседу. И даже, где-то в неясном далеке, маячит силуэт какой-то бабки, притом, что тётку я видела только на фото.

Муж нескончаемо бубнит, поправляя тонкую оправу своих очков, и, как всегда, грустно и разочарованно смотрит на меня своими голубыми глазами.

- Мария, ты меня расстраиваешь, - подтверждает словами.

- Да, ладно, Лёш! Даже во сне? - фыркаю я и отворачиваюсь, соображая, как же мне проснуться, чтобы не слышать это брюзжание.

- Куда собралась-то? – окрикивают меня, и это уже не Лёшик.

Голос низкий и сильный, и я моментально реагирую, оборачиваюсь, встречаясь взглядом с другими глазами.

Они наглые. И принадлежат такому же наглому хаму. Моему новоявленному соседу-гаду.

- Ты-то чего в мой сон запёрся? – тихо ворчу, разглядывая исподтишка полураздетого медведя Женю.

- Так это тебя надо спросить, - усмехается в бороду нахалюга, прекрасно слыша мои слова. – Чего это ты обо мне думаешь, что я тебе снюсь.

- Много чести, товарищ гадский медведь, - фырчу в ответ. – Просто ты меня так достал в первый же день, что даже во сне от тебя нет покоя.

- Да что ты? – ухмыляется, а потом как-то враз приближается, и меня накрывает ароматом его жаркого тела.

Яркий запах мужчины, сбивающий практически с ног.

- Чего тогда трогаешь меня? – спрашивает и указывает на мои ладони, которые скользят по его волосатой груди.

- Я? – выпадаю в осадок от происходящего, но рук не отнимаю, чувствуя, какой он горячий, и твёрдый, и большой…

Признаться, где-то глубоко в сознании, в самых его тайных уголках, я, может, и думала об этом. Так, чисто ради интереса потрогать, понять, какой он на ощупь. Но признаваться в этом даже себе не хочется.

- Ты, - хрипит над ухом его голос, и он вдруг размашисто лижет меня в щёку. – Смелее, можешь спустить ладони ниже.

- А-а-а? Нет,– возмущённо толкаю его, но особо не преуспеваю.

- Да ладно, ты же хотела посмотреть на него. Давай, - снова прижимает меня и опять лижет, уже поперёк всего лица.

- Да что ты творишь? – верещу я, пытаясь оттолкнуть его лицо, и путаюсь в бороде.

Он предупреждающе рычит и снова лижет.

- Отстань, - толкаю, уворачиваясь от настырного соседа и его странных проявлений.

Но он только ворчит в ответ и продолжает приставать.

- Да не лезь ко мне, - ору из последних сил и пинаю туда, где он предлагал его потрогать.

Громкий скулёж будит меня окончательно. Я просыпаюсь и резко сажусь, разлепляю глаза, потому что картинка исчезает, а вот звук всё ещё со мной.

Возле кровати сидит пёс соседа, переминаясь с лапы на лапу, и поскуливает.

- Зашибись, - валюсь на влажную перину. – Теперь постоянно таскаться сюда будешь, да?

Пёс, радостный, что я его признала, ставит передние лапы на кровать, и снова норовит облизать мне лицо.

- Э-э, нет, - отворачиваюсь. – Как тебя? Туман?

Тихо рявкает и опять лезет со своей слюнявой романтикой.

- Вали к хозяину своему, - толкаю его, пока он на кровать не запрыгнул. – И его облизывай.

Надо же, какой ласковый, облизал всю с ног до головы. А вчера рычал весь в хозяина своего, грубияна неотёсанного.

Щекочущее волнение внизу живота напоминают про странный сон, и образ гадского медведя-соседа встаёт перед мысленным взором. Пальцы покалывает от ощущения, пусть и фантомного, его мощной груди и твёрдого живота, и того, что он предлагал сделать дальше…

Неудивительно, что после всех событий, что вчера произошли, мой мозг окончательно взбунтовался от перегрева и возбуждения и выдал во сне всю эту белиберду.

После того как этот хам, наконец, оставил меня в покое. Я загнала свою машинку на то место, где стоял его «танк», там уже как раз тень хорошая образовалась от парочки крепких дубков, что стояли как-то посередине, точно разграничивая наши участки.

Потом обошла заросший огород, особо не расстраиваясь его состоянию, потому что земледельничать я не собиралась, ни имея к этому, ни навыков, ни знаний. А вот нанять кого-нибудь, чтобы траву, высоченную выкосили, не помешало бы.

Нашла маленький сарайчик, аккуратно заставленный всякой различной утварью, покрытой паутиной, и надёжно охраняемую целым семейством пауков.

Рядом была пристройка, что-то вроде летнего душа, что меня порадовало неимоверно.

На крыше стояла бочка, рядом лестница, по которой, видимо, надо было взобраться и наполнить эту бочку водой, которая подавалась по трубе, оканчивающейся лейкой. В общем, не хитро, но действенно. У родителей моих, дача за городом, там что-то подобное сделал папа, поэтому конструкция знакомая. И, несмотря на усталость и стресс, возможность смыть с себя пыль и пот, придало мне сил найти в сарае флягу и тележку, окончательно разорвав все паучьи старания, и первым делом я сходила за водой на ближайшую колонку.

Потом нашла смену белья, полотенце и мыльно-рыльные принадлежности, и за пятнадцать минут вылила на себя целую флягу воды, притом что потратила полчаса, наполняя бочку, но это того стоило.

Посвежевшая и чистая, остро ощутила голод и усталость.

Выручили запасы, которые брала с собой.

В супермаркет я ещё долго не смогу пойти, без содрогания и страха.

Кое-как расчистила от пыли лестницу на крыльце, и, бросив туда влажное полотенце, уселась, и без зазрения совести умяла целую пачку чипсов, запивая всё тёплой газировкой.

Решимость моя остаться здесь на лето поумерилась настолько, что я уже прикидывала, как бы слинять незаметно.

Не так я себе всё представляла, не так…

Пару раз показывался сосед.

Ходил мимо, поглядывая в мою сторону.

Потные вещи я сменила на милую пижамку, состоящую из шорт и майки, и он так и косился в мою сторону, извращенец неотёсанный. Сам так и не удосужился одеться, сверкая на солнце влажной загорелой кожей и буграми мышц, катающихся под ней.

Его пёс лениво наблюдал за передвижениями хозяина, развалившись рядом с машиной, там, где был тенёк, и не выказывал в мою сторону никакого интереса, не то, что его хозяин.

Вот и насмотрел до того, что приснился.

Всё ещё чувствуя такое неуместное возбуждение ото сна, я потянулась, рассматривая в холодном свете раннего утра своё жилище.

Вчера я была настолько вымотана и расстроена, отметив только, что дом родственницы состоял из большой кухни с печкой, и двух комнатушек.

В одной из них стояла вот эта кровать, пышно заправленная охапкой подушек и прозрачной накидушкой. Раскидав сие убранство по углам и затащив вещи, я упала без сил на эту кровать, даже не парясь, что всё бельё и перина подо мной влажные, и немного попахивают пылью, провалилась в свой тревожный сон и видимо позабыла, как следует закрыть дверь, и утром явился гость, и, судя по всему, уходить, не собирается.