Через закрытый переезд медленно ползёт очередной товарняк.

Уже третий.

Меня предупреждали, что если я попаду на перегон поездов, то стоять мне придётся долго. Так, оно и вышло.

От нечего делать, решаюсь связаться со своими подругами, которые, второй день закидывают меня вопросами, изнывая от любопытства и желания узнать подробности о нашем разводе с Лёшиком.

Я организовала видеоконференцию, настраивая на телефоне нужные функции, и постепенно на экране появились обе мои неразлучные и закадычные.

В верхнем квадрате появилась Люда, как всегда, заваленная по голову в учебники и тетради своих учеников.

В нижнем, Алка, делающая очередную пробежку, не останавливающаяся даже ради разговора с подругой, только темп немного сбросила.

- Привет, девочки!

- Ближе к делу, Марусь, - Алка сразу поняла, чего звоню. Она вообще скорая и деловая.

- Привет! – устало тянет Люда, украдкой позёвывая, прикрываясь ладошкой.

- В общем, не теряйте, - начинаю я, - я на всё лето укатила в деревню…

- Что?

- Куда?

-Мы же договаривались!

- Что за новости?

- А работа?

- А учёба?

Понеслась.

Людка стала сразу бодрая.

Алка притормозила, выпучила глаза на весь свой квадратик.

И ведь тараторят, перекрывая стук колёс товарняка.

И, поди, скажи, что это взрослые женщины.

Одна, завуч в школе.

Другая, финдир в крупной компании.

Голосят, как две клушки.

Пережидаю поток вопросов.

- Всё? – спрашиваю, а то мало ли, может, не все вопросы высказаны.

- А что с Лёшиком? – находит всё же затерявшийся в своей памяти Алка.

- С Лёшиком всё, - отвечаю, тоскливо поглядывая на вагоны, которые еле плетутся мимо.

Трудно это признавать, но мой пятилетний брак приказал долго жить.

- Но ты же говорила, что вы решили попробовать ещё раз…

- По правде сказать, я в это не особо верила…- вздыхаю, отрывая взгляд от вагонов. – Короче, мы разводимся…

- Оу! – в один голос протягиваю девочки, как будто это такая новость.

Развод мой уже, как год тянется, мы с мужем то сходимся, то расходимся, поэтому, мои подружки явно преувеличивают своё сожаление.

- Мне тут, по наследству, ещё в прошлом году, бабушка оставила дом…Я решила пробыть всё лето в деревне. На работе взяла без содержания. В институте академ. Нам, заочникам, это проще, сами знаете.

- И что, будешь прозябать в глуши? – кривит губы Алка.

Ей, как самой модной из нас и продвинутой, одно слово «деревня» навивает тоску, не говоря уже о добровольном намерении поехать и жить там.

- Буду, - киваю. – Вот хочу отдохнуть от всего этого.

- А что, есть в этом что-то, - тянет Люда, поправляя тонкую оправу очков.

- Вот и я думаю…

- Да что там может быть, девочки, - фырчит Алка, - навоз, комары, туалет в поле… Ты свинтишь от туда, Марусь, и недели не пройдёт.

- Нет, я твёрдо решила переосмыслить свою жизнь, и глушь, как ты выразилась, мне вполне для этого подходит.

Алка поджимает губы, всем видом показывая, что остаётся при своём мнении.

Люда же смотрит одобрительно.

- Может, и вас позову в гос… - не договариваю, начиная отмахиваться от неизвестно как, залетевшего в салон машины, комара.

- Нет, спасибо, - тянут единодушно девчонки, глядя, как я сражаюсь с насекомым.

- Ладно, - сдуваю прядь волос со лба, умаявшись в борьбе с кровососущим извергом. – Как обоснуюсь, напишу.

Товарняк медленно, но неумолимо подходил к концу. Последний вагон его, покачиваясь, как раз проезжал мимо.

- Ладно, - снова синхронно ответили девочки.

- Как деревня-то называется? – вдруг спросила Алка, когда я уже занесла палец над иконкой сброса вызова.

- Гадюкино.

- Поэтично, - хихикает напоследок Алка.

- Очень, - отвечаю и сбрасываю.

Жму на газ, проезжая, наконец, злосчастный переезд.

Всё же я свернула не туда, хотя навигатор продолжал гнать меня прямо, а прямо был лес.

В салоне стремительно становилось жарко, температура за бортом перевалила за тридцать, в нагретой машине и того больше. Скрипя сердцем, отрубила не справляющийся кондиционер у своей старенькой мазды, и приспустила окошки. В салоне тут же зажужжало и запахло горячей землёй и травой.

- Где ты Гадюкино? – проговорила я, опуская козырёк и отмахиваясь от настырной мухи, которая так и норовила залезть мне в глаз.

Навигатор, точно услышав и поняв, что я сомневаюсь, механическим женским голосом успокоил: мол, едем правильно, так и двигайтесь.

Делать нечего, двигаюсь. Лес всё ближе, деревни нет.

Вообще, баба Нюра, чьим домом я теперь владею, жила очень обособленно от всей нашей семьи, и, честно, я её и знать-то не знала. И когда пришли документы на дом, и вскрылась это тайное родство, я помчалась к родителям, потрясая бумагами и претензиями: что это за такое, почему это я не знаю ничего о родственнице, которая мне целый дом отвалила.

Папа, услышав новость о кончине родственницы, странно улыбнулся и выдохнул, проговорив: «Слава богу, бабка померла!». Мама поджала губы, и я, клянусь, подумала так же. Меня чуть от любопытства не разорвало, пока они мне всё объяснили.

Бабка была дальней родственницей по маминой линии, то ли двоюродной, то ли троюродной тёткой. Очень уж она сварливая и скандальная была, так что все родственники отвернулись от неё, вот и жила одна.

Честно верилось мне в это с трудом, потому что дом-то она мне оставила, а судя по рассказам родителей, там и каплю воды в дождливый день не выпросишь. В общем, темнили что-то родственники и были очень сплочены в этом вопросе. Я попыталась выразить им вотум недоверия, приведя свои догадки, но наткнулась на стену. Бабка — зло, и всё тут.

Ну а тут с Лёшиком моим полный расход вышел, и я вдруг вспомнила про деревню и дом и решила, как говорится, сменить обстановку.

Нашла на карте. Построила маршрут. Разузнала у родителей, которые только у виска покрутили и посоветовали вернуться под бок к мужу. Папа, правда, потом отошёл, немного напутствий дал. Нет, к бабке он не ездил, а вот рыбачил в этих местах и поэтому знал про переезд этот заколдованный, и про дороги, понятное дело, убитые. Но меня тогда уже ничего не могло остановить: «Вижу цель, не вижу препятствий».

А препятствий-то до хрена...

Машину опять качнуло на разъезженной грунтовке, из окошка пахнуло особенно горячим воздухом, гадская муха всё же впилась мне в глаз. Я отвлеклась на мгновение, желая лично обматерить негоднику, и потереть прищуренный глаз, немного притормозила, и на кого-то наехала.

Тут же выжала тормоз и обмерла от страха, воспроизводя в памяти вой и удар о бампер. Судя по всему, это был медведь, потому что перед капотом так выло и стонало, что хотелось надавить на газ и избавить бедное животное от страданий.

- Дебилойд проклятый, я тебе сейчас твои руки в жопу затолкну, и туда же ноги и голову, - промычал медведь. – Шары разуй, куда едешь-то?

Перед капотом вырос мужик. Здоровый, косматый и злой. Его перекошенная морда не сулила мне ничего хорошего, а кулачищи, которые он сжимал, ввергли меня в панику. Я настолько испугалась, что резко сдала назад, и, объехав офигевшего мужика, по широкой дуге, прямо по траве, драпанула на всех парах к лесу. Уж лучше в лес к волкам, чем в лапы к этому медведю.

Надеюсь, я его не сильно помяла, и он не умрёт там.

- Куда, сука! – донеслось до меня.

Жив вроде.

Деревня оказалась за лесом. Аккуратненько так притаилась за ним, и мой навигатор мне не врал и не перегрелся, как я подозревала.

Дорога спускалась вниз, на добротный такой мост, перекинутый через узенькую речку, и по её песчаному берегу, то тут, то там начинали тянуться домишки. Такие милые, словно с картины художника, с резными ставнями, низкими заборчиками и яркими палисадниками. Живописность дополняло бескрайнее небо на горизонте, и совсем далёкий лес за деревней, который темнел полосой.