- Маня, - заскрипел он, - ты сейчас серьёзно, мне про свой брак напоминаешь, а? Или это такая левая отмазка?

- Жень, а давай мы хотя бы переспим. Утро вечера мудренее.

- Переспали уже, дальше некуда, - уязвлено засопел он.

- Ну, я же не в этом плане, - постаралась улыбнуться ему, чтобы смягчить, но улыбка моя быстро сползла, при виде его хмурой физиономии.

- Понятно, - зарычал он, хотя вот мне ничего непонятно. – Ложись, фиг ли, коль надо.

А сам встал с матраса, и, не оборачиваясь, пошёл на кухню.

Особо скрыться ему не удалось, в силу планировки с открытым пространством, поэтому его напряжённую спину я продолжила наблюдать, когда он встал у окна.

Лежу, завернувшись в одеяло, смотрю на укоризненную спину его. Естественно, что сна ни в одном глазу.

Как я завтра на работу пойду?

Ещё и мутит опять.

Надеюсь, это не реакция организма на предложение медведя. Да нет, это всё солянка эта, злосчастная, сколько я уже её раз прокляла, даже не сосчитать, а вот подумала о ней и опять тошнит.

А если честно, я даже не представляла такого серьёзного исхода в наших отношениях. Я его вообще никак не представляла. Рядом хотела быть. Всё казалось, что лето не кончится, и мои каникулы вместе с ним. А время подошло, и, пожалуйста, дом, работа, муж.

Медведь молчал, и одновременно давил, своим молчанием.

Стоял у окна. Там ведь даже не видно ничего. Темно и высоко.

А я всё это время виной просто до краёв наполнялась и одновременно злилась. Ну, кто так предложения-то делает, етижи-пассатижи.

А где романтика, колено, кольцо, подходящее время и место?

Глядишь, может и ответ бы другим был бы.

Но нет, зачем нам эти условности?

Откидываю одеяло, встаю, тащусь к медведю.

И ведь наверняка слышит, как я шлёпаю по ламинату, тем более что я не скрываюсь, и стоит весь такой гордый.

- Жень, ну хватит, - подхожу ближе и кладу ладонь ему на талию, глажу по твёрдым мышцам.

Может, лаской смогу его продавить?

- Мы с тобой всего лишь как сутки встретились. Куда ты торопишься?

Его плечи поднимаются и опадают в такт глубокому дыханию.

- Мы с тобой Маня, всё лето играемся, - обернулся он, - не надоело?

- Ну, знаешь ли, ты раньше не особо-то и стремился к чему-то серьёзному? А теперь прямо с места в карьер. Может, мы не подойдём друг другу. Мне вот тебя на дню, по десять раз убить охота! – складываю руки на груди, откинув кивком головы волосы, что лезут в глаза.

- Не поверишь, Маша, аналогично, - хмыкнул он, полностью развернувшись и нависнув скалой хмурой.

- Ну и куда это годится?

- Очень годиться, Мань! Потому что никого мне так ещё в жизни не хотелось прибить, как тебя.

- Очень романтично, Жень, - фыркнула я, закатив глаза.

- Маш, ты если романтики ищешь и слов там высокопарных, то это не ко мне. Я по конкретике. И вот тебе моя конкретика или даже ультиматум. Либо у нас в этот раз всё серьёзно, либо никак.

- Да что ты резкий-то такой? – не выдержала я, всплеснув руками. - Что тебя не устраивает? Я же с тобой!

- Не устраивает, Маш, - пожал он плечищами своими. – Либо жена ты мне, либо расходимся.

- Да уж, - заворчала я, понимая, что он мне не оставил выхода. – Хоть бы в любви признался для начала. А то сразу стартанул так бодро, я не успеваю.

- Если замуж зову, то понятно, что люблю, - хмыкнул на это.

- Вообще-то, с этого стоило начать…

- Вообще-то, ты на меня накинулась, когда мы только вошли, и не слезала…

- Ах, так? Это значит, я виновата? – зафырчала я, собираясь гордо удалиться опять на матрас.

Но Женя ловко скрутил меня, прижал.

- Конечно, ты, Мань. Только ты одна и во всём. Жить не могу без тебя. Чуть не сдох, когда свалила, думал, с ума сойду, - заурчал утробно, согревая горячим дыханием, моё лицо и глазищами синими гипнотизировать стал.

- Ну вот, а говоришь не к тебе за романтикой, - довольно улыбнулась, подставляясь под поцелуи жадные. – Сразу бы так.

- Так значит, ты согласна? – оторвался он от меня, пристально всматриваясь в глаза.

- Я подумаю, - не отказала себе в удовольствии позлить его опять.

- Язва, ты, Машка. Придётся к тебе серьёзные меры применять, - заворчал Женя, пряча улыбку, и подхватил меня на руки, водрузил себе на бёдра и, развернув, посадил на подоконник, скинув футболку.

Последняя мысль, мелькнувшая, прежде чем я потонула в сладостном мареве, когда он, встав на колени, развёл мои бёдра и коснулся меня языком, что предложение очень даже креативное вышло, в медвежьем стиле.

- Алка, ну, будь человеком, я машину у дома оставила. Ты же мне подруга! Тем более мы не виделись с самой деревни, поболтаем! – пыхчу в трубку, посматривая на дверь начальственную. А то, как откроется, как застукает меня шеф за посторонними разговорами. Он мне кофе на брюках Жени всё простить не может, хотя там всё благополучно завершилось. Поэтому надо быть острожней, при малейшей опасности, разговор свернуть.

А Алка, зараза, ещё и упирается.

- Ты, Удальцова, вообще, резкая, как понос, - фырчит она. – И прошаренная, капец. И рыбку съесть, и сковородку не помыть.

- Вот тебе жалко, что ли? Всё равно мотаешься по городу, и меня заодно подкинешь, - продолжаю увещевать подругу.

- Да что ты там забыла в этом центре-то? Поехали, просто в рестике посидим, потрындим. У меня столько новостей накопилось, - сдаётся потихоньку Алка.

- У меня тоже, - улыбаюсь, вспоминая ночное предложение медведя.

- Ну вот, - хмыкает согласно Алка.

- Подожди, Ал. Мне в центр кровь из носа надо заскочить. Меня Лёшик заставил все анализы сдавать… - тут я запинаюсь, потому что вспоминаю, что Алла не в курсе всех произошедших событий. – Я тебе, в общем, всё расскажу. Я, когда из Гадюкино вернулась, была вероятность, что мой благоверный снизойдёт, наконец, до ребёнка, и мы с ним помчались в центр репродуктивный, сдали все анализы…

- И ты поверила, - перебивает Алка.

- Поверила, - в тон ей отвечаю. – А ты бы не поверила?

- Маш, твой Лёшик сам как ребёнок.

- Да знаю я, Ал. И не мой он уже окончательно.

- А вот это правильно, Маш. Разводись и к медведю своему рули в деревню, а то я сама уже подумываю, не обзавестись ли мне домишком в этом твоём Гадюкино, - замурчала Алка.

- Э, подруга, ты притормози! – офигела я. – И медведя моего не тронь. Он, вообще-то, из Гадюкино за мной приехал, - то, что это не совсем так, я умолчала, хотелось уесть Алку, с её фантазиями. – И предложение мне сделал, - решила выпендриваться я до конца.

- О-о-о! Вот с этого и надо было начинать! – заверещала Алла. – А то цент, центр!

- Ал, ну серьёзно, они мне полчаса назад позвонили, сказали, что-то важное надо сообщить. Шеф отпустил. А такси меня уже двадцать минут динамит. Да и страшно мне одной, вдруг херня какая-то.

- А что медведя своего не попросишь?

- Я сперва узнать хочу, чего они мне сообщат, а уж потом решу, стоит ему говорить или нет. Ты же женщина, должна меня понять.

- Ладно, ладно, - сжалилась подруга, - еду! Жди!

Фух! Выдохнула.

Но как только прекратила разговор, тревога с новой силой сжала сердце. Чего-то темнят в этом центре. Если всё хорошо, зачем столько шороху наводить: «Срочно нужно приехать, важные новости».

Блин, неужели я со своей контрацепцией, что-то себе наделала. Никогда не прощу Лёшику, да и сама тоже хороша. Всё же гормоны есть гормоны, как бы отлично они ни были подобраны.

А если вообще болячка какая-то, то это теперь к жениху моему нынешнему, хотя с медведем мы всегда были осторожны. Правила контрацепции он соблюдал чётко, видимо, очень детей от меня не хотел.

И вот такие мысли за полчаса в моей голове ходят по кругу, и просто меня убивают. Я уже последние минуты, в ожидании Алки подпрыгивала, от нетерпения. Потому что неизвестность — это всегда самое тяжёлое.

Пару раз выглядывал Аркадий Анатольевич, смотрел на меня со смесью неодобрения и почему-то жалости, и уходил обратно, крякая в усы, что-то неразборчивое. Ну да знаю, что выгляжу помято. Я так-то всю ночь вместо сна, медведя ублажала, всё тело болит, на сон пару часов осталось. И одежда у меня так себе, не совсем офисная. Свитшот серый, джинсы и кроссовки, а ещё отсутствует макияж и причёска.