- Маша? – офигевает он от увиденного.

- Папа! - начинаю остервенело выбираться из рук Медведьевича.

- Блядь! – рычит сосед. - Как в анекдоте.

Какой позор!

- Харе палить, Витёк, ёк-макарёк, - в который раз ловлю Короба за разглядыванием соседки моей.

- Да, ладно тебе, Никитич, зачётный же вид, - отмахивается младший Коробанов, продолжая зырить с высоты моей крыши, на то, как Маша, затеявшая стирку, теперь развешивает во дворе бельё.

Сам, блядь, знаю, и вид, и ощупь, поэтому и смотреть спокойно не могу, как Витёк пялится на неё.

На ней опять какая-то майка, тонкая, хлипкая, пиздец, открытая, и которая только каким-то чудом удерживает всё её богатство.

Короб, и смотрит так заворожённо, потому что кажется, что следующее движение станет фатальным, и весь этот упругий четвёртый размер, вырвется на волю.

У неё вообще, нормальная одежда есть.

Футболки, кофты, водолазки, шубы, ёптить, и желательно побольше и пошире, чтобы без провокационного облегания.

- Свалишься, блядь, с крыши, - сплёвываю от досады, отворачиваюсь, - меня потом Вера Михайловна живьём сожрёт.

Упоминание матери немного вразумило Короба — младшего, и он нехотя, но отвернулся, принялся за прерванную работу.

- Правильно, Евгений говорит, - настоятельно вторит мне Коробанов-старший, Пашка. – Что ты там не видел? Баба как баба.

Вот и я думаю, ведь обыкновенная, даже ебанутая местами. Причём почти всеми. Чем зацепила, не пойму?

Только ни пить, ни есть не могу, чтобы о ней не подумать. А уж перед сном…А во сне…

Персональный порнохаб теперь в моей башке.

Да, по-моему, мне во сне только и светит.

После нашего фиаско на сеновале Маша ушла в глухую оборону, и вид делает, что ничего не было.

Ещё и батя её только вчера срулил.

Нет, он мужик нормальный. Никаких предъяв и разбирательств за честь дочери не последовало. Даже удачи мне пожелал и поделился, видимо, по секрету, что муж Машкин не стенка, если надо, можно задвинуть.

Мне так много не надо, я не претендую на замену её мужа, если только временную.

Но вот сама Машка гасится. Ни взгляда, ни полслова даже. Обычно хрен заткнёшь, а тут глазки в землю, и слинять побыстрее.

Пиздец просто!

Что, я такую херовую ей прелюдию устроил, что она решила не продолжать?

Я вот могу стартануть, прямо с того места, на чём мы остановились.

Да только старты мои весёлые, вхолостую. Маша, как типичная представительница своего рода, предпочитает, походу, делать вид, что ничего не произошло, чем бесит ещё больше.

Разборки с бабой трахать, ну такое себе.

Лучше просто трахать, особенно когда всё на эту бабу откликается. Но тут, увы и ах, против её воли, это вообще зашквар, как говорит малахольный Витька.

Нет, надавить, когда ты видишь, что она согласна, но ломается, это одно. А вот когда она всё обдумала, взвесила и решила, что «ну его на хуй», это другое.

Цену себе набивать и устраивать презентацию, типа как Стив Джобс, почему нужно выбрать меня, в половые партнёры, я не собираюсь. Передумала, значит, передумала.

С крышей заканчиваем ближе к вечеру.

Благо погода сменилась, после той грозы, стало прохладнее, и наконец, работа сдвинулась.

Витька всё-таки, чуть не слетел с крыши, за что огрёб сочных матов от меня пополам с братом.

Засмотрелся всё-таки на Машку, которая теперь жопой засветила, в коротких джинсовых шортах, траву пошла полоть, аккурат перед нами.

Вот она это специально или реально, дура такая!

Этот олух оступился, полетел, я успел только в последний момент его схватить и рывком на ноги поставить.

К Маше у меня тоже имелись претензии, орать просто при мужиках на неё не стал. Поэтому дождался, когда они свалят, в душ сходил, посмаковал, как бы я её хотел наказать, до красных полос на жопе её круглой, и до сорванной глотки.

Пиздец!

Пришлось воду в душе менять на холодную, чтобы с эрекцией наперевес не переться к соседке. А то как-то несерьёзно со стояком про важность скромного дресс-кода говорить.

Переоделся в чистое и, закинувшись нехитрым ужином, двинул к соседке.

Ещё не дойдя до полосы разделительной, которая из укропа у нас, понял, что творится что-то не то.

Машка, присев на корточки, с кем-то сюсюкала, не видно было в траве, кто там, а рядом Туман стоял в стойке, изредка порыкивая, и она его успокаивала.

Чуйка подсказывала, что сейчас вот надо тихо и аккуратно подойти ближе и оценить, что за хрень происходит. Потому как такое странное поведение, что пса, что соседки, настораживало.

Осторожно, по большому кругу, обошёл их и охуел.

Напротив соседки стояла ободранная лиса. Вся какая-то чумная, всклокоченная, но чутко следящая за движением вокруг.

- Маша, сейчас не кипишуй, - кладу её руку между лопаток, и она вздрагивает.

- Я сказал, не делай резких движений, - стараюсь в голос вложить всю вселенскую убедительность, чтобы эта женщина меня послушала.

Машка замирает под моей рукой, ждёт.

- Что ты делаешь? – шипит она.

- А ты что делаешь? Ты слепая, что ли? – в негодовании начинаю тихо рычать.

- В смысле, слепая? - возмущается эта зараза. – Лиса. Вижу.

- Маш, вот скажи, ты реально ебанутая? - всё тем же тоном продолжил я. – Она же бешеная!

Машка дёргается, и лиса вздрагивает, косит на нас мутным взглядом, из пасти тут же валит пена, и, припав на задние лапы, зверь прыгает.

- В дом, - задвигаю Машку за себя, толкаю и ору так, что лисица сбивается с траектории и приземляется чуть дальше.

Сдёргиваю с сушки влажную простыню. Так себе оборона, но может получиться скрутить и придушить, чтобы не цапнула.

- Туман! Фу! – отдаю команду.

Не хватало, чтобы она на пса напала. Он, конечно, сильнее, но она хищник, и вдобавок больная. Притащила же нелёгкая! Вот по-любому Машка калитку не закрыла, сколько раз ворчал на неё за это.

Пёс прекращает рычать, затихает. Не понимает, но ослушаться не может. Выжидает.

Лиса, тоже дезориентированная, замирает.

- Маша, - обманчиво ласково говорю я, чувствуя, как эта зараза прижалась сзади и дрожит. – Я что сказал делать?

- Я боюсь, - выдаёт дрожащим голосом и сильнее вжимается в меня. - Давай со мной!

- Ага, а лиса пусть дальше по дворам идёт.

- А что её убивать?

- Нет, давай полечим…

- Какой же ты! Нормально объяснить не можешь…

- Ты зато, Маша, супер — нормальная! Лису бешеную подзывала. Если бы не я, она бы уже тебе в глотку вцепилась.

Чувствую, что она ответ подбирает. Даже смотреть не надо, и так понятно, неугомонная канитель.

- Хватит. Вали в дом, - пресекаю все её попытки продолжить диалог. - Я сейчас её отвлеку, а ты пулей в дом, и чтобы не мешалась мне под ногами.

- Да, я…

- Понятно? - режу голосом, чтобы без пререканий.

Но тут моя калитка открывается, и заруливает Митрич, как всегда, семки лузгая.

- Женёк! – орёт он, ещё не хрена не видя.

Ему, чтобы в ситуацию вникнуть, надо будет через двор пройти, а зверь уже опять к земле припадает, вертит башкой.

- Митрич, вали за ружьём! Здесь лисица бешеная! – ору, рискуя, но я хотя бы знаю об опасности, сосед, нет.

- Ёб твою налево, - Митрич скоро сворачивает прогулку, вылетает за калитку.

Мы снова остаёмся прежним составом, только Машки не хватает.

Лисица, недолго думая, своими разжиженными мозгами, двигает к Туману, почему-то, посчитав пса лёгкой добычей, или ещё что-то посчитав.

- Туман, ко мне, - ору я на весь двор, и пёс дёргается в мою сторону, но уже понятно, что не успеет.

Я, наплевав на всё, срываюсь и несусь к нему, но зверюга быстрее. Туман снова рычит, щерит зубы, готовится вцепиться в противника…

Грохочет на пол деревни.

Лису относит выстрелом куда-то в заросли к Машке.

Митрич ловко скидывает приклад дробовика, и массирует плечо.