- Ну, тут вопрос спорный, кто из нас распутный, - хмыкаю я, и без особого трепета скидываю её в кресло возле камина, и сам на колени перед ней опускаюсь.

Вид, надо сказать, мне открывается отличный, особенно если учесть, что эта модница городская опять в шортах коротких, джинсовых, широких, прямо все трусы напоказ, ничего не скрыто узким джинсовым перешейком. Ещё и меня в распутстве обвиняет.

- В чём он спорный? - продолжает фырчать, но по сторонам глазками стреляет, а потом и меня перед собой замечает. Ножки пытается свести, видимо, зная, про вентиляционную особенность своих шорт. Возвращаю стопу на место.

- Что ты собрался…

Без лишних слов скидываю с её ноги сланец, и, водрузив ступню себе на бёдра, аккуратно проминаю, пытаясь понять: во-первых, врёт или нет, что болит нога, во-вторых, если не врёт, то насколько серьёзна травма.

Машка замолкает, зачарованно глядит на мои пальцы, даже губу закусила. Видно, что заходит ей мой массаж. Замечаю, как вцепилась в подлокотники кресла, и наблюдает.

Трындит поди, потому что пока не выказывает никаких эмоций на мой диагностический массаж.

- А ты вообще кто? – задаёт вдруг вопрос.

Вскидываю взгляд.

- Здрасте, Маша, - хмыкаю, продолжая, давит гладкую аккуратную стопу. – Я сосед твой Женя. Или тебе память отшибло?

- Дурак! – закатывает глаза. – Кто ты по профессии? Создаётся впечатление, что компетентно массируешь…

Усмехаюсь. Какая проницательная.

- Спортсмен, - отвечаю и медленно подбираюсь к пятке, - в прошлом.

- Спортсмен? А какой…- тут её голос срывается, и она инстинктивно дёргает ногу к себе. – Ай! Больно же!

- Понятно, - удерживаю её ступню, но на больную территорию больше не лезу. Всё же подвернула.

- Что понятно?

- Всё мне с тобой понятно, - дразню её и осторожно опускаю ножку на пол, иду в коридор, там, где у меня стоит аптечка.

Возвращаюсь как раз в тот момент, когда эта неугомонная язва, пытается сбежать. Неуклюже так, крадётся, совсем в другую сторону.

- Я тебя привяжу, - обещаю, наблюдая, как она мечется, когда понимает, что я её застал на горячем.

- Ты охренел? – тут же в атаку кидается.

- И рот заткну кляпом!

- Иди, своей Нине экзекуции устраивай, - гордо голову вскидывает.

И ведь ничему её жизнь не учит.

- Села, - гаркаю, на неё.

Надоела тут обиженку ревнивую строить.

Машка от неожиданности приземлилась, прямо там, где стояла, на низкий пуф, ещё и на ногу больную опёрлась, и, охнув, чуть не сверзилась с него.

Дурында.

Может реально связать её, поусмирять с недельку. От грязных картинок, что замелькали перед глазами, кровь забурлила, а ведь хотел с холодной головой с ней вопросы порешать, а не представлять, как замечательно бы ей пошёл кляп.

- Ты, Маша, по-моему, чёт попутала, или цену себе набиваешь, - стараюсь отключить порнофильм в голове. - Не помню, чтобы я тебе в верности клялся. Да и ты сама, насколько я знаю, замужем.

Сажусь опять перед ней.

Личико запылало, глаза засверкали, уже ответ обдумывает, явно что-то в своём репертуаре истеричном.

Беру без прежнего трепета её стопу, и, открыв аптечку, достаю бинт эластичный, перевяжу на первое время, потом неплохо было бы, компресс сделать.

- Так что не строй из себя фиалку невинную, и мне мозг заканчивай ломать, - мотаю бинт, поглядывая на неё.

Надулась, сидит, злобно смотрит, явно заклинание на мою импотенцию про себя читает.

Закрепляю бинт, опускаю стопу и резко стягиваю её на себя, чётко развилкой горячей, ко мне на пах.

- Ты…что…- от неожиданности все слова растеряла, и в плечи вцепилась, смотрит, предвкушает, что дальше будет.

- Вижу, язвочка, моя сладкая, что заходит тебе пожёстче, - прихватываю за зад, вжимая плотнее, чтобы поняла, что мне тоже. – Любишь, когда мужик доминирует, - мажу носом по коже нежной, на шейке, собирая её дрожь. - Но сейчас всё же чётко мне озвучь, хочешь меня?

- А если скажу, что нет? – дёргается, ожидаемо характер свой проявляя.

- Домой пойдёшь, - хмыкаю я, хотя держать продолжаю крепко, всё больше наполняясь её ароматом свежим, тонким, и отпускать, совсем не хочется. Ладони мои чётко на упругой заднице, и тело уже просит продолжения.

- А ты к своей тощей? – затягивает засранка, хотя чувствую, как соски твёрдые в грудь мне упёрлись.

- Ну а что мне у тебя милости выпрашивать, - не остаюсь в долгу, тоже могу нервы помотать.

- Ах, так, - толкает, и я не совсем устойчиво сижу, заваливаюсь на спину, на ковёр, но так даже лучше. Вид на миллион. Мои любимые сиськи прямо перед лицом. Я аж облизываюсь. – Вали тогда на все четыре стороны.

- Так это ты вали, - подбираюсь руками всё ближе к острым вершинкам, гордо торчащим сквозь хлопок футболки.

- Тогда отпусти меня, - ёрзает по члену, явно чувствует, что сделать это мне сейчас крайне тяжело, да и сама Маша не стремится разорвать контакт, хотела бы, уже давно свалила бы.

- А я тебя и не держу, - еле нахожу в голове мысль, чтобы зачем-то продолжить этот бессмысленный диалог, ведь и так понятно уже, что никто никуда не пойдёт.

Машка непроизвольно гнётся в моих руках, а мне до вожделенных сисек миллиметры.

- Пожар! – вдруг раздаётся на улице истошный крик.

У меня ещё в отключённом мозгу мелькает мысль, откуда народ на улице так точно знает про то, что творится у меня в штанах под Машкиными бёдрами.

- Пожар!

- Пожар? – переспрашивает Машка.

Принюхиваюсь, явственно ощущая палёный запах, и понимаю, что горит рядом и уж точно не в моих штанах.

Оперативно сталкиваю Машку, по-моему, даже немного не аккуратно, и кидаюсь к выходу.

Распахиваю дверь, и тут же вижу, что дымит с соседнего участка.

- Етижи-пассатижи, - выходит из меня, пока я сбегаю вниз, глядя, как горит Машкин сарай.

Сижу на своём крыльце, обнявшись с Туманом, и смотрю на обгорелый остов сарая.

Полыхало, пипец как!

Палёным воняет, кажется, на всю деревню. Даже запах навоза, который витает постоянно в воздухе, перебивает.

Весь мой участок залит водой, и похож на болотце.

Если бы не Евгений Медведьевич, и соседи, что пожар заметили, сейчас уже и дом в таком же состоянии был, и я, если бы в доме была.

А так, Женя очень оперативно всех построил в цепочку, и подачу воды наладил, я только мешалась, от шока, вообще не понимая, что делать и куда бежать.

Сдаётся мне, тут мафия деревенская орудует! С тощей предводительницей во главе.

Вот прямо на сто процентов уверена, что опять эта коза, за своего медведя мстить приходила, только тут уже шизой попахивает, взять и поджечь сарай, и как мне потом Женя сказал, что огонь легко мог перекинуться, и на соседние дома. Кроме него, у меня соседей под боком нет, конечно, но и этого с лихвой бы хватило.

- Мария Леонидовна, может, видели чего? Или кого?

Меня периодически донимает местный участковый, Илья Фёдорович, по-моему, зовут. Такой интересный фактурный мужчина глубоко за сорок, и кого-то мне всё время напоминает. Усы эти его и патлы нестриженые, с наметившейся лысиной на макушке. И голос въедливый, дребезжавший.

Мотаю отрицательно головой, в который раз.

Что я могла заметить?

Когда я совсем на другом была сосредоточена.

На медведе этом. На том, как всё встрепенулось у меня внутри, как только он ладонью тяжёлой мою задницу сжал, а уж когда опять своими глазами синющими, пронзительно посмотрел, и слюни глотал, жадно оглаживая моё тело, я и вовсе обо всём забыла.

А массировать начал ногу, профессионально и так кайфово, своими крупными, загорелыми пальцами скользя по моей ступне, у меня и вовсе разум в трусы потёк.

Опомнилась на мгновение, когда он отвлёкся, за аптечкой пошёл, а потом всё, чисто на упрямстве держалась, хотя всё внутри таяло, от его прикосновений жёстких, от запаха тяжёлого, от взгляда жадного.