Брик кивнул:

— Сейчас, сэр.

Энтони, посмотрев на нас, спокойно говорит:

— Пойдёмте. Внизу нас должна ждать машина. Нам нужно вернуться в особняк и оказать медицинскую помощь Эстелле. Нам предстоит многое обсудить, и здесь не место для этого.

Эстелла, взглянув на отца, переводит взгляд на меня:

— Ты хочешь вернуться? — Прошептала она. — Я бы пошла с тобой куда угодно, Себастьян. Честно говоря, я бы предпочла быть свободной от всего этого. Но, кажется, такова цена.

— И я заплачу, — говорю я, нежно коснувшись её щеки. — Я пойду с тобой куда угодно, принцесса.

— Я могу таким образом почтить память Луиса, — с трудом произносит она, сглатывая ком в горле. — Возможно, в нашей жизни есть место и для долга, и для любви.

Я киваю, обнимаю её за плечи, и мы следуем за Энтони к лифту, а затем спускаемся вниз, где нас уже ждёт машина. Я крепко прижимаю Эстеллу к себе, всё ещё не до конца убеждённый, что это не какая-то тщательно продуманная ловушка. Возможно, он и согласился оставить меня в живых, но это не значит, что я полностью ему доверяю.

Водитель открывает дверь, как только мы выходим на тротуар, и Энтони жестом приглашает нас садиться. Я колеблюсь, мои инстинкты подсказывают мне быть осторожным.

— Я не причиню тебе вреда, Синклер, — говорит Энтони с ноткой нетерпения в голосе. — Если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже лежал там, рядом с Вито.

Всё, что я могу сделать, это поверить, что он говорит правду. Я помогаю Эстелле забраться во внедорожник и сажусь рядом с ней. Энтони присоединяется к нам и занимает место напротив, в то время как водитель заводит двигатель. Несколько минут все молчат, напряжение в машине такое, что его можно разрезать ножом. Наконец, Энтони нарушает молчание.

— Я имел в виду то, что сказал тогда, Синклер. Я не собираюсь тратить свою жизнь на то, чтобы прикрывать свою спину. Если ты сделаешь что-то не так, я без колебаний прикончу тебя. Даже если ты мой зять.

— Папа! — Восклицает Эстелла, но я качаю головой.

— Я понимаю, — спокойно говорю я. — Я могу оставить прошлое позади, если вы сможете, Энтони. — Я смотрю ему прямо в глаза, и прежнее почтение «сэр» исчезло. — Мы можем двигаться вперёд.

Лёгкая ухмылка появляется на губах Энтони.

— Как семья.

Я киваю.

— Как семья.

Оставшаяся часть поездки проходит в безмолвии, каждый из нас погружен в свои мысли. Эстелла прильнула ко мне, положив голову на моё плечо, а я всё ещё сжимал её руку. Моё сердцебиение то успокаивалось, то замедлялось, и я чувствовал, как её дыхание повторяло моё. Я не знал, что ждёт нас в будущем. Предстоящий путь был полон опасностей и трудностей, которые я мог ясно представить. Жизнь, в которую я вступал, была одновременно знакомой и незнакомой, но сейчас это не имело для меня значения.

Я посмотрел на Эстеллу – на женщину, которая встала перед Вито, чтобы защитить меня в лесу, которая стояла перед своим отцом и требовала своего права выбирать собственный путь, даже если это означало её жизнь или смерть. Я смотрел на женщину, которую любил, и знал одно с абсолютной уверенностью.

Что бы ни случилось, мы встретим это вместе.

И да поможет Бог любому, кто попытается встать у нас на пути.

ЭСТЕЛЛА

Я не могу поверить, что всё это происходит на самом деле, пока мы не возвращаемся в особняк, к жизни, от которой я так отчаянно пыталась сбежать всего несколько дней назад. Рука Себастьяна в моей ладони тёплая, его присутствие рядом со мной надёжное и вселяющее уверенность. Напротив нас мой отец смотрит в окно, его профиль жёсткий и решительный, а мысли скрыты за непроницаемой маской, которую он создавал десятилетиями.

Я знаю, что он недоволен мной и моими требованиями к нему. Но я не могу заставить себя переживать. После того, как я испытала свободу и любовь с Себастьяном, я не могу представить свою жизнь по-другому.

— Что теперь будет? — Спрашиваю я с любопытством.

Слабая улыбка тронула губы моего отца, и он поправил манжеты, спокойно глядя на меня.

— Нам придётся придумать другую историю о том, что произошло. Бывший дон в Бостоне захочет узнать, что случилось с Вито. Нам нужно будет принять меры и скорректировать нашу историю.

— Правда не поможет? — Спрашиваю я с лёгкой иронией, и мой отец мрачно усмехается в ответ.

— Что? Скажем, что Вито пытался напасть на мою дочь, поэтому она сбежала со своим телохранителем? Она была схвачена, и Вито угрожал ей, но затем её спасли тот же телохранитель и я, что привело к гибели Вито? Нет, если мы не хотим войны с Бостоном и их союзниками. Это те вещи, которым ты научишься со временем, дочка. — Он делает паузу, а затем продолжает: — Правильная ложь, произнесённая убедительно, может предотвратить кровопролитие.

— Что ты им скажешь? — Интересуется Себастьян.

— Мы рассмотрим различные варианты. Выберем один из них, подготовим доказательства, документы и свидетелей. Мы сделаем всё возможное, чтобы правда не стала известна. И тогда, в конце концов, всё это останется позади.

— Всего этого можно было бы избежать, если бы ты с самого начала прислушался к своей дочери, — холодно замечает Себастьян. Я накрываю его руку своей, и моё сердце слегка учащается. Однако мой отец не сразу отвечает.

— Я прислушался, — это всё, что он произносит. — И тебе тоже следует прислушаться, Синклер. Путь, который вы оба выбрали, непрост. Тебе нужно будет пройти его с осторожностью.

Когда мы въезжаем в ворота, меня охватывает смешанное чувство страха и облегчения. Это место было для меня одновременно и домом, и тюрьмой, и мне кажется, что надеяться на то, что я наконец смогу быть здесь по-настоящему счастлива, это уже слишком.

Но у нас есть шанс попытаться.

Следующие часы проходят в суматохе. Приезжает врач, чтобы осмотреть нас с Себастьяном. Он осматривает нас без лишних вопросов, подтверждая, что моя рана инфицирована. Мне говорят, что останется шрам, хотя я не могу заставить себя обратить на это внимание. После всего, что мы пережили, шрам кажется мне наименьшей из моих забот.

После горячего душа я наконец ощущаю себя в своей тарелке. Мне было велено вернуться в свою комнату, а Себастьяну остаться в своей на ночь. Однако я не чувствую себя в безопасности, опасаясь, что с ним может что-то произойти ночью. Я боюсь проснуться и обнаружить, что всё это было лишь хитроумным планом моего отца, целью которого было вернуть меня домой и в то же время забрать Себастьяна.

Как только я выхожу из душа и одеваюсь, я тихо спускаюсь в его комнату. Там я нахожу его лежащим на кровати, с влажными после душа волосами и свежей повязкой на плече. На нём надеты только тёмные пижамные штаны.

Как всегда, при виде его без рубашки моё дыхание перехватывает, а сердце начинает бешено колотиться в груди.

— Ты не должна была приходить сюда, принцесса, — говорит Себастьян, откладывая книгу, которую держал в руках, и слегка улыбаясь мне. — У тебя могут быть неприятности.

— Я боюсь, что они отберут тебя у меня. — Я забираюсь в постель рядом с ним, ложусь на свой практически не пострадавший бок и прижимаюсь к его груди. — Я не хочу проснуться и обнаружить, что тебя нет.

— Нам придётся поверить, что это реально. — Он нежно проводит рукой по моим волосам. — Но я понимаю твой страх. Нужно время, чтобы это стало привычным.

Выражение его глаз переполняет меня: гордость, любовь и яростная преданность, которые заставляют меня замереть от восторга. Я поднимаю подбородок и нежно целую его губы, начиная с лёгкого прикосновения, но постепенно наши губы становятся всё более страстными, подпитываемые адреналином и отчаянным облегчением от того, что мы живы и вместе.

— Я хочу продолжать, — шепчет Себастьян, его тёплое дыхание ласкает мои губы. — Но, возможно, нам придётся подождать до нашей первой брачной ночи, принцесса. Я не хочу рисковать и злить твоего отца. Не тогда, когда мы наконец-то получаем то, чего так долго желали.