— Они быстрее нас, — сказала я, стараясь, чтобы в моём голосе не прозвучала паника.

— Будем надеяться, что я лучший водитель, — прорычал Себастьян, делая ещё один крутой поворот, из-за которого я вцепилась в дверную ручку.

Он уверенно ведёт нас через череду сложных поворотов, и шины протестующе визжат. Я вижу, как он сосредоточен, его глаза постоянно сканируют зеркала заднего вида, дорогу впереди и показания спидометра. Это тот Себастьян, которого я впервые узнала – профессионал, защитник, человек, который всегда на шаг впереди любой угрозы.

На мгновение кажется, что мы теряем их из виду. После особенно крутого поворота машина исчезает из виду. Себастьян уверенно поддерживает нашу скорость, умело ориентируясь на извилистой дороге.

— Я думаю, мы... — начинаю я, но слова застревают у меня в горле, когда из-за деревьев на обочине внезапно появляется черный внедорожник.

Себастьян ругается, резко тормозит и выворачивает руль в сторону. Машину заносит, и на мгновение мне кажется, что мы вот-вот разобьёмся. Но каким-то чудом ему удаётся остановить нас прямо перед автомобилем, преграждающим нам путь.

— Пригнись! — Крикнул он, и я, не раздумывая, нырнула под приборную панель, когда раздались первые выстрелы.

Стекло надо мной разлетелось вдребезги, когда пули пронзили ветровое стекло. Себастьян открыл ответный огонь, его движения были быстрыми и точными. Я слышала крики и новые выстрелы, а затем почувствовала, как рука Себастьяна легла мне на плечо.

— Лежи, — прорычал он. — Мы собираемся оторваться. Они повержены, и нам нужно уходить. Не двигайся.

Машина стремительно набрала скорость, и меня чуть не швырнуло на пол, если бы не ремень безопасности. Себастьян выругался, и я ощутила сильный толчок, когда мы объехали внедорожник и выехали на ухабистую, поросшую травой обочину. Я услышала ещё один выстрел позади нас, и Себастьян нажал на газ, шины завизжали, и машину занесло, когда мы помчались вперёд.

— Я прострелил шины, — объясняет он, задыхаясь, пока мы едем. — Они не смогут быстро нас догнать. Мы будем ехать, пока не выедем за пределы штата, возможно, проедем через пару штатов, а затем остановимся на ночь. Нам нужно увеличить расстояние между нами и преследователями, и нам необходимо оказаться там, где твой отец не сможет оказать на нас такого влияния, как в Нью-Йорке и его окрестностях.

— Куда мы направляемся? — Спрашиваю я, с трудом сглатывая.

— Возможно, мы остановимся в Огайо, или в Индиане, или Кентукки, если нам удастся туда добраться. А оттуда мы снова двинемся на запад. — Он смотрит на меня. — Постарайся поспать, если сможешь, принцесса. Это будут долгие день и ночь.

ЭСТЕЛЛА

Я не ожидала, что засну, но боль в боку и крайняя усталость, должно быть, взяли своё, потому что, когда я снова открыла глаза, за окном была темнота. Я села, и мой живот громко заурчал.

Себастьян, стоявший рядом со мной, усмехнулся.

— Там в пакете бургер, — сказал он, указывая на коричневый пакет на полу. — Я купил его на заправке. И ещё несколько палочек моцареллы. Это не говядина вагю, но поможет тебе продержаться ещё какое-то время.

— Забавно — сказала я, потянувшись к пакету и вытащив палочку моцареллы. — Может быть, жареный сыр мне нравится больше, чем говядина вагю. Не думал об этом?

Себастьян фыркнул.

— Всегда нравится что-то большее, принцесса, — сказал он с лёгкой иронией.

— Ну и что-то новенькое тоже может понравится — пожала я плечами. — У меня всю жизнь были роскошные вещи и изысканная еда. Я никогда раньше не пробовала бургеры на заправке.

— Ну, и не стоит привыкать к этому. — Он бросает на меня взгляд. — Возможно, я не смогу кормить тебя как настоящую принцессу мафии, когда мы наконец остановимся где-нибудь, но я точно смогу придумать что-то более интересное. — Себастьян тянется ко мне и сжимает мою руку, прежде чем свернуть на боковую дорогу, ведущую в лесистую местность.

— Куда мы направляемся? — Спрашиваю я с любопытством, жуя ещё одну палочку моцареллы. Мне нужно принять ещё обезболивающих, я это точно знаю. Мой бок всё ещё ноет от боли.

— Я узнал, что в глуши есть охотничий домик. В это время года он должен пустовать. Мы можем провести там ночь.

Дорога становится уже, и мы углубляемся в лес, пока я, наконец, не замечаю небольшое бревенчатое строение. Себастьян паркуется позади него, помогает мне выйти, подхватывает наши вещи и быстро несёт в хижину. Я тут же чихаю от пыли и замечаю, что здесь не много мебели и, по-видимому, нет электричества, поскольку Себастьян деловито ищет и зажигает свечи. Но я вижу кровать, камин и маленький столик со стульями, и на данный момент мне этого достаточно.

Себастьян подходит к окну и осторожно выглядывает наружу.

— Не думаю, что они следили за нами так далеко. Но мы не можем оставаться здесь надолго, как только немного выспимся, мы снова отправимся в путь.

За окном начинается дождь, и его капли с успокаивающим звуком барабанят по крыше и стенам дома, отчего здесь становится ещё холоднее. Сначала в комнате было тепло, но, когда я опускаюсь ну стул за столом и доедаю остатки своего ужина, купленного на заправке, становится прохладно.

Себастьян начинает разводить слабый огонь в камине, а я наблюдаю за ним, стараясь не морщиться при каждом движении. Боль в боку усиливается, а не утихает, и я начинаю беспокоиться, что с моей раной что-то не так. Однако я не хочу ничего говорить ни сейчас, когда мы наконец-то в относительно безопасном месте, и не когда Себастьян уже выглядит таким встревоженным.

— Тебе следует принимать больше обезболивающих, — говорит он, глядя на меня со своего места у камина, где он сидит на корточках. Тёплые отблески пламени освещают его лицо, отбрасывая тени, которые делают его ещё более сурово красивым, чем обычно. — Я вижу это по твоему лицу, принцесса. Тебе больно.

— Я в порядке, — вру я, но всё равно тянусь за бутылкой ибупрофена. Мои руки слегка дрожат, когда я отвинчиваю крышку, и я надеюсь, что Себастьян этого не заметит.

Он, конечно, замечает. Он всё замечает. В два больших шага он оказывается рядом со мной, берет из моих рук пузырёк и вытряхивает три таблетки.

— Вот, — говорит он, и его голос звучит мягче, чем я когда-либо слышала. — И не говори мне, что с тобой всё в порядке, когда это не так. Теперь это в прошлом, не так ли?

Я запиваю таблетки глотком воды и киваю.

— Так и есть. Прости. Это... просто... ещё больнее, чем было раньше.

Себастьян озабоченно морщит лоб.

— Дай-ка я взгляну.

Я приподнимаю рубашку, морщась от этого движения. Себастьян осторожно отодвигает бинт, и я слышу его резкий вдох, прежде чем успеваю увидеть рану своими глазами.

— Звучит не очень хорошо, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринуждённо.

— Она немного покраснела, — говорит он, и я понимаю, что это преуменьшение, как по его тону, так и по моим ощущениям. — Возможно, началось заражение.

Меня уже некоторое время знобило, я думаю мне надо было ему сказать, но я хотела, чтобы мы отдохнули сначала.

Себастьян встаёт, собирая аптечку. Когда он снова смотрит на меня, его лицо выражает беспокойство.

— Эстелла...

Он возвращается ко мне, кладёт руку на мой лоб и делает глубокий вдох.

— Я думал, тебе просто жарко, но из-за возможной инфекции у тебя жар. — Он хмурится, дотрагиваясь до моих щёк и горла. — Как давно он у тебя?

— Совсем недолго, — признаюсь я. Внезапно на меня накатывает волна головокружения, и я закрываю глаза, пытаясь избавиться от неё. — Может быть, чуть раньше. Я думала, что это просто от... ну, ты понимаешь. — Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка кажется слабой даже мне.

Себастьян хмурится, и складка между его бровями становится глубже.

— Блядь. Всё гораздо серьёзнее, чем я думал, — говорит он, бросая взгляд на кровать. — Я собираюсь проверить, чистое ли постельное белье, а потом тебе нужно будет прилечь. Твою мать, — снова ругается он. — Тебе нужны антибиотики, но их невозможно достать. Мы не можем рисковать и обращаться в больницу.