Слова Себастьяна эхом отдаются в моей голове: «Ты сильнее, чем думаешь».

Не успев осознать, что делаю, я выскакиваю из-за угла мотеля с пистолетом в руках. Я выстрелила в ближайшего к Себастьяну мужчину, попав ему в плечо. Он упал с криком боли, и внезапно все взгляды обратились на меня. Отдача от выстрела заставила меня отшатнуться, а звук выстрела, казалось, звучал в моих ушах.

— Эстелла, нет! — Воскликнул Себастьян, но было уже слишком поздно.

Я продолжала стрелять, заставляя людей Вито разбегаться в поисках укрытия. Не знаю, попадала ли я в кого-нибудь, но я создала достаточно хаоса, чтобы Себастьян смог изменить тактику. Он немедленно воспользовался этим преимуществом, убив ещё одного человека точными выстрелами.

Вито выкрикивал приказы, его лицо исказилось от ярости. Пуля пронеслась у меня над ухом, так близко, что я почувствовала её свист. Я нырнула за припаркованную машину, моё сердце готово было выскочить из груди.

Мгновение спустя рядом со мной появился Себастьян, на его лице застыла смесь ярости и страха.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — Прошипел он.

— Я помогаю тебе, — с трудом выговариваю я. — Их слишком много.

Он, казалось, хочет возразить, но его прерывает новый залп выстрелов. Он выглядывает из-за машины, а затем снова пригибается.

— Пригнись, — инструктирует он. — Когда я двинусь, ты прикроешь меня. Поняла?

Я киваю, хотя мне страшно. Себастьян сжимает мою руку, а затем выскакивает из-за машины, стреляя на ходу в новую позицию. Я высовываюсь и, не целясь, стреляю в людей Вито, молясь, чтобы не попасть в Себастьяна.

Всё вокруг как в тумане: крики людей, вопли боли и треск выстрелов, от которых у меня кружится голова и звенит в ушах. Я пытаюсь прикрыть Себастьяна, хотя не совсем понимаю, что делаю. Мой пистолет щёлкает после шестого выстрела, пустой, но я всё равно продолжаю нажимать на курок, адреналин бурлит во мне, и я действую бездумно.

Я не заметила человека, который подкрадывался ко мне сзади, пока не стало почти слишком поздно. В ужасе я резко обернулась как раз в тот момент, когда он поднял пистолет. От страха я взмахнула револьвером, ударив его по лицу с такой силой, что он отлетел в сторону, а его пуля пролетела мимо цели. В этот момент я услышала ещё один выстрел и увидела, как он упал, из его груди хлынула кровь.

— Эстелла! — Голос Себастьяна вернул меня в реальность. Он лежал, прижавшись к земле за штабелем деревянных поддонов, и сквозь его рубашку на плече сочилась кровь.

Меня охватил страх. Он ранен! Слезы обжигали уголки моих глаз, но я бросилась к нему, пригибаясь, когда мимо пролетела ещё одна пуля. Я слышала, как Вито кричал своим людям, чтобы они прекратили стрелять, обещая всевозможные мучения, если кто-то случайно причинит мне вред.

— Нам нужно уходить, — выдохнул Себастьян, когда я дотянулась до его бледного от боли лица. — Сейчас же.

Я киваю, лишь сейчас замечая боль в боку. Опустив взгляд, я вижу дыру в своей футболке и пятна крови на ткани. В меня тоже попали, хотя до сих пор адреналин заглушал эту боль. Себастьян, увидев это, становится ещё бледнее, его лицо искажается от ярости. Он оглядывается на парковку, и я понимаю, что ему хочется убить всех мужчин там, хотя бы за то, что они причинили мне боль. Но нам нужно уходить.

— Ты можешь бежать? — Спрашивает Себастьян, и я снова киваю.

— Да, — отвечаю я, не будучи уверена, но понимая, что выбора нет. Мы должны двигаться.

Вместе мы направляемся к задней части мотеля, где забор из сетки-рабицы отделяет территорию от густого леса. Нас преследуют выстрелы, пули расщепляют деревянные столбы забора, когда мы перелезаем через него. Мы бежим сквозь деревья, и звуки погони постепенно отдаляются. Я слышу лишь отдалённый рёв двигателей. Мой бок горит, и каждый шаг приносит новую волну боли по всему телу. Себастьяну тоже нелегко: он тяжело дышит, его хватка на моей руке ослабевает.

— Нам нужна машина, — говорит Себастьян. — Поторопись.

Мы сворачиваем на дорогу, стараясь держаться поближе к деревьям, пока не замечаем заправочную станцию. Себастьян бежит к первой пустой машине, которую видит рядом с заправкой, – черному пикапу, который выглядит довольно новым. Жестом он приглашает меня сесть, и я бегу к пассажирскому месту, чувствуя вину за то, что угоняем чужую машину, но мой страх полностью заглушает это чувство.

Себастьян выдёргивает провода из-под рулевой колонки и за считанные секунды заводит машину. Я слышу, как кто-то кричит, когда он нажимает на газ, отъезжая от заправки, но он даже не запинается. Он набирает скорость, сворачивая на просёлочные дороги, стараясь держаться как можно дальше от людей Вито.

Я не представляю, как долго мы путешествуем. Через несколько часов после полудня наступает ночь, и Себастьян находит ещё один мотель в глуши, с множеством просёлочных дорог и выездов, вдали от того места, откуда мы сбежали.

— Утром мы возьмём другую машину, — говорит он хриплым голосом, когда мы с трудом выбираемся из грузовика. Он хватает толстовку с капюшоном, которую я взяла из квартиры, и надевает её поверх рубашки, чтобы скрыть кровь и избежать ненужных вопросов. Портье не обращает на нас особого внимания, и Себастьян достаёт ключ от двадцать четвёртого номера на верхнем этаже. Лестница кажется почти невыносимой, и к тому времени, когда мы с трудом входим в новый номер, мы оба едва стоим на ногах.

Он поворачивается ко мне, его лицо искажено страхом и сожалением, и я быстро качаю головой, запирая за нами дверь.

— Я не жалею об этом, — тихо шепчу я, комната плывёт у меня перед глазами, когда я опускаюсь на край кровати. — Ни капельки.

СЕБАСТЬЯН

Мысль о том, что Эстелла пострадала из-за меня, вызывает у меня глубокое сожаление. Я жалею, что не смог убить всех людей Вито до нашего побега. Но тогда важнее было вытащить нас обоих оттуда.

— Позволь мне взглянуть, — бормочу я, указывая на её рану.

Эстелла пытается поправить футболку, но задыхается от боли, и её руки опускаются. Я опускаюсь перед ней на колени и осторожно сдвигаю ткань, а она издаёт стон, который пронзает моё сердце. К счастью, всё не так плохо, как я опасался. Пуля лишь задела её, оставив глубокую рану вдоль рёбер, но не затронула ничего жизненно важного. Мне кажется, что и у меня пуля прошла навылет, и я понимаю, что мне нужно как можно скорее остановить кровотечение.

Я роюсь в спортивной сумке и нахожу в ней аптечку первой помощи. Несколько пуль разорвали её, но не настолько, чтобы мы могли что-то потерять, и это хорошо. Нам нужно всё, что там есть.

Я возвращаюсь и опускаюсь на колени перед Эстеллой, осторожно помогая ей снять футболку. Затем я достаю тампоны со спиртом, чтобы промыть рану.

— Будет больно, — бормочу я извиняющимся тоном. — Прости, голубка.

— Ты прошёл через это, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Я тоже справлюсь.

Она храбрее, чем я мог ожидать. Я промываю и перевязываю рану так быстро и методично, как только могу, стараясь делать это как можно бережнее. Я вижу, как по лицу Эстеллы текут слёзы, и это ранит меня до глубины души.

— Я никогда даже в мыслях не хотел причинить тебе боль, — шепчу я срывающимся голосом, и Эстелла качает головой, осторожно протягивая руку и касаясь моей щеки.

— Ты не причинил мне боли, — твёрдо говорит она. — Это сделал он. И он бы причинял мне боль всю мою жизнь, если бы мы не сбежали.

Она с трудом сглатывает, глядя на моё плечо.

— Твоя очередь, — тихо произносит она, и я, колеблясь, медленно встаю, сажусь рядом с ней и снимаю с себя окровавленную рубашку.

Как я и предполагал, пуля прошла навылет. Эстелла морщится, глядя на рану.

— Не могу сказать, насколько всё плохо, — шепчет она, и я сухо усмехаюсь.

— Ну, если бы он задел что-то серьёзное, я бы знал. Нам повезло.

— Надеюсь, нам повезёт больше, чем сейчас, — бормочет Эстелла, протягивая руку за тем, чем можно промыть рану.