— Пока я не обручусь. Это будет грандиозно. И… моя свадьба… — краем глаза я замечаю, как Себастьян слегка вздрагивает. Я бросаю на него взгляд, беспокоясь, что он, возможно, споткнулся о камень или что-то в этом роде, но с ним, кажется, всё в порядке. Он поспевает за мной так же легко, как и всегда, но на самом деле, он хмурится. Кажется, он замедляет шаг, чтобы оставаться рядом со мной. Как будто он мог бы убежать, если бы я его не удерживала.

Моя соревновательная натура берёт верх, и я ускоряю шаг немного раньше, чем собиралась. Как я и думала, Себастьян легко подстраивается под мой темп, и это кажется простым делом.

— Ты когда-нибудь устаёшь? — Спрашиваю я, и Себастьян усмехается.

— Я же сказал тебе, что могу продержаться столько, сколько тебе нужно, принцесса.

— Это не то, о чём я спрашивала. — Я чувствую, как мой конский хвост начинает прилипать к шее сзади, и с каждым движением всё больше прядей прилипает к коже. — Честно говоря, я думаю, что ты мог бы нести меня прямо сейчас, если бы захотел.

Он пожимает плечами.

— Это не входит в мои обязанности.

Я чуть не выдаю что-то в ответ, но вовремя сдерживаюсь. Я знаю, что сегодня я раздражительна из-за вечеринки, и не хочу ссориться с Себастьяном. За исключением моего брата… и, как бы это ни было печально, он мой самый близкий друг.

Однако, с другой стороны, за последние три года мы провели вместе очень много времени. Он видел всю мою жизнь, все её нюансы, всё, что происходит изо дня в день. В колледже у меня появилось несколько друзей, но рядом с ними я всегда чувствовала себя чужой. До сих пор я прожила жизнь, обладая большими деньгами и привилегиями, чем, вероятно, когда-либо будет у большинства из них. И я не могу рассказать им, что я младшая дочь дона мафии. Это не то, о чём можно говорить на уроке... да и вообще когда-либо.

Мой брат всегда был моим самым близким доверенным лицом, потому что он тоже живёт в условиях, когда приходится быть сыном могущественного главаря мафии. Как наследник, он испытывает давление, с которым даже мне не приходится сталкиваться. И Себастьян знает, на что похожа эта жизнь. На взлёты и падения, на хорошее и плохое. Он никогда не осуждал меня за то, что я иногда расстраиваюсь из-за этого, хотя вокруг меня так много денег и роскоши.

— Я думаю, твой темп становится лучше, — говорит Себастьян, когда мы поворачиваем за угол и бежим через рощу деревьев, оказываясь в приятной тени. Воздух здесь становится немного прохладнее, и я с облегчением вздыхаю, убирая влажные волосы с шеи. — Нам следовало бы засечь время, но, думаю, мы добрались сюда быстрее, чем в прошлый раз.

— На самом деле, не имеет значения, если я не смогу принять участие в гонке, — пожимаю плечами я, стараясь, чтобы это не прозвучало так горько, как я себя чувствую. Я обсуждала с отцом идею начать подготовку к полумарафону, а затем и к марафону, но он сказал, что слишком опасно находиться на открытом воздухе в окружении стольких других людей в одиночку. Слишком велик шанс, что кто-то выстрелит в меня или вступит в гонку только для того, чтобы схватить меня.

Я полагаю, что он не хочет, чтобы я общалась с теми, кто ему не нравится. Он не видит смысла в попытках взаимодействовать с обычными людьми. Ему нравится сидеть на своём метафорическом золотом троне и править Манхэттеном, как король. Я знаю, что он считает себя выше других боссов – Дмитрия Яшкова и Роуэна Галлахера. И, возможно, так оно и есть. Из того немногого, что мой брат Луис рассказал мне о семейном бизнесе, следует, что итальянская мафия владеет большей территорией и богатством в Нью-Йорке среди трёх преступных кланов.

Моя семья – это самое близкое к королевской семье существо в Нью-Йорке, хотя и криминальное. Но если бы на свете когда-нибудь были король, принц и принцесса, то это были бы мой отец, мой брат и я. По крайней мере, здесь, в этом штате. Недалеко от Бостона или Чикаго есть множество других мафиозных семей, и я уверена, что многие из них не менее высокого мнения о себе.

— Нам, пожалуй, стоит вернуться, — говорит Себастьян, взглянув на часы, когда мы выходим из-за деревьев. — Уже время завтрака. Если ты не будешь убедительна, из-за всего этого хаоса они могут забыть приготовить тебе что-нибудь.

— Они бы не посмели, — смеюсь я, но всё же поворачиваю обратно к особняку, сворачивая на развилку, которая приведёт нас к более короткому пути назад. Часть меня предпочла бы сначала принять душ после такой жаркой пробежки, но я умираю от голода.

Мы заходим через черный ход и обнаруживаем, что шум на кухне немного поутих. Повар и другие сотрудники едва обращают на нас внимание, они очень заняты составлением меню на сегодняшний вечер. Мне кажется, я мельком вижу, как какую-то птицу вынимают из рассола, и мне интересно, что именно приготовила экономка для праздничного меню. Мой отец определённо не приложил бы к этому руку, а меня никто не спрашивал.

Вот ещё одна причина, по которой это не похоже на мою вечеринку. Это больше напоминает мероприятие в стиле Галло, на котором я должна присутствовать.

— Я собираюсь подняться, принять душ и переодеться, — говорит Себастьян, глядя на меня. — А ты пока поешь. Я найду тебя позже, принцесса.

— Я уверена, что со мной всё будет в порядке. — Я игриво толкаю его в руку, и, клянусь, на мгновение чувствую, как напрягаются его мышцы под моим прикосновением. Мои волосы встают дыбом, словно в ответ на электрический разряд. — Никто не сможет проскользнуть мимо меня и утащить, пока я завтракаю и бездельничаю, занимаясь всем, чем хочу этим утром. Не стесняйся уделить себе столько времени, сколько тебе нужно.

— Мне нравится держать тебя в поле зрения. — Себастьян на мгновение задерживает на мне взгляд, и я снова ощущаю то покалывание, которое пробегает по моей шее и разливается по позвоночнику волной тепла. — В конце концов, твой отец платит мне за это.

Теплота исчезает. Мне неприятно осознавать, что он здесь только потому, что это его работа, и за неё он получает зарплату. Кажется, что мой лучший друг – это всего лишь человек, которого мой отец купил и за которого заплатил. Я понимаю, что это нелогично, ведь чувства Себастьяна ко мне гораздо глубже, как и мои к нему. Но всё же… Я ненавижу это.

— Увидимся позже, — небрежно говорю я, направляясь в столовую. Не успеваю я сесть, как в комнату врывается горничная с подносом, на котором стоит стакан апельсинового сока, ещё один стакан воды и чашка кофе. Я уже знаю, что кофе будет приготовлен именно так, как я люблю – холодный, сдобренный белым мокко и малиновыми сливками.

— Вот, пожалуйста, мисс, — говорит она, ставя всё на стол. — Я сейчас принесу вам завтрак. Повар уже приготовил что-то горячее и ждал, когда вы вернётесь.

Через несколько минут горничная возвращается с другим подносом. На этот раз на нём тарелка с яйцами, посыпанными тёртым сыром, зелёным луком и соусом чили. Кроме того, на гарнир идут фруктовые и черничные палочки. Она ставит поднос на стол, интересуется, не нужно ли мне чего-нибудь ещё, и исчезает.

Я быстро приступаю к еде. После утренней пробежки я очень голодна. Одно из преимуществ того, что за завтраком я сижу одна, заключается в том, что никто не будет комментировать, сколько я ем. Мой отец обычно с подозрением относится к тому, что я кладу себе на тарелку во время еды. Он явно боится, что я наберу вес и стану непривлекательной для тех, за кого он хочет меня выдать замуж. При этом количество времени, которое я трачу на бег, чтобы поддерживать форму, его не волнует. Он предпочёл бы, чтобы я вообще не занималась спортом.

Иногда мне кажется, что он хотел бы, чтобы я сидела в своей комнате, как беспризорница викторианской эпохи, попивая, пока он не позовёт. Однако это случается нечасто, ведь я не наследница. В отличие от Луиса.

— Доброе утро, Стел! — Словно услышав мои мысли, в комнату врывается Луис, выглядя более взволнованным, чем обычно. На нем черные брюки от костюма и темно-красная рубашка на пуговицах без галстука, рукава закатаны. Его тёмные волосы выглядят так, будто он провёл по ним пальцами, и я хмуро смотрю на него.