Его прикосновение словно обжигает мои губы, как клеймо, как поцелуй, о котором я мечтала. Как всё, чего я желала и чего не могла получить. Я ощущаю силу его слов – клятву, обещание рыцаря своей принцессе. Моего защитника.

Моего Себастьяна.

Клятва, произнесённая в тёмном коридоре, которую слышали только наши души.

— Я понимаю, — шепчу я, и чувствую, как в моём сердце словно расширяется трещина. Потому что я понимаю. Я осознаю всё, о чём он не говорит: что он не оставит меня ни при каких обстоятельствах, что даже если мой отец или мой будущий муж захотят, чтобы он ушёл, он найдёт способ вернуться ко мне. Чтобы защитить меня, насколько это в его силах. Он даёт это обещание, потому что это единственное, что он может мне дать, даже если бы он хотел дать нечто гораздо большее.

Он кивает, и я ощущаю, как его большой палец нежно касается моей губы. Это прикосновение длится всего мгновение, прежде чем он отступает. Я понимаю, что между нами что-то изменилось, словно невидимый барьер рухнул сегодня вечером. Когда Себастьян исчезает в тени, ведущей вниз по лестнице, я осознаю, что уже ничто не будет прежним.

В темноте моей спальни, укрывшись одеялом, я размышляю о том, что он сказал в холле. Сегодня я вспоминаю всё – его улыбки, его смех, прикосновения его пальцев. Чувствуя острую боль желания, я позволяю своей руке скользнуть вниз, между бёдер, и опускаю её на гладкую, горячую плоть. Закрыв глаза, я представляю всё, что хотела бы, чтобы он мог мне дать.

Я представляю, как его губы касаются моих, а не мои пальцы, как его рука оказывается там, где моя. Я воображаю, что он стал моим первым, а не незнакомец, которого я не знаю и не желаю. Я мечтаю о мире, где долг уступает место желанию, где я не Эстелла Галло, а просто Эстелла... Женщина, которую Себастьян мог бы желать. Женщина, которую он мог бы полюбить.

В своих фантазиях, я вижу, как он склоняется надо мной в темноте, раскрывая мне все тайны, которые я когда-либо желала узнать о своём теле и о его. Его губы нежно касаются моих, мои руки скользят по линиям его тела в темноте, и я опускаю другую руку вниз, обводя вокруг своего входа, представляя, как он входит в меня в первый раз.

Я ощущаю, как по моему телу пробегает волна удовольствия, напрягая мышцы, выгибая спину, и мои губы беззвучно произносят его имя. Когда я достигаю кульминации, содрогаясь от наслаждения, я чувствую, как моё возбуждение становится горячим и скользким под моими пальцами. На мгновение мне кажется, что я слышу шаги за своей дверью, и я задаюсь вопросом, не Себастьян ли это, совершающий свой обход, слоняется рядом с моей комнатой, охваченный таким же желанием, как и я.

На краткий миг я представляю, как он открывает дверь и входит в комнату, видит меня раскрасневшуюся и запыхавшуюся, с пальцами, всё ещё влажными от оргазма. Но я отгоняю эту мысль так же быстро, как она приходит мне в голову, закрываю глаза и переворачиваюсь на другой бок.

Некоторые вещи слишком опасны, чтобы их можно было представить, даже в одиночестве и темноте.

СЕБАСТЬЯН

Я прислоняюсь к стене возле французских дверей, ведущих в сад, и с тоской осознаю, что мне нечем занять руки. Наблюдая за Эстеллой с другого конца бального зала, я мечтаю о стакане виски, который, как я вижу, соседний гость пьёт из хрустального бокала. Но, увы, я не могу себе этого позволить на работе.

Я представляю, как этот напиток обжигает моё горло, но знаю, что это не поможет облегчить тяжесть в груди. Зал наполнен светом люстр, смехом и теплом сплетённых тел. Сегодня здесь собрались сливки мафиозного сообщества и миллиардеры как минимум из трёх крупных городов, но я чувствую себя так, будто нахожусь под холодным серым облаком.

Энтони называл это «маленьким, интимным сборищем», как рассказала мне Эстелла, но мы с ней оба понимаем, что это на самом деле. Для неё это лишь череда поклонников, каждый из которых богаче и с более широкими связями, чем предыдущий.

Прошла неделя с нашей опрометчивой вечеринки по случаю дня рождения её подруги. Я часто вспоминаю, как всё закончилось, когда мой палец коснулся её губ, и слышу свой голос, бормочущий обещания, которые я не должен был произносить вслух. Я понимаю, что мне не следовало поощрять то, что произошло между нами.

Когда я замечаю её в толпе, мои губы невольно сжимаются. Сегодня на ней тёмно-синее шёлковое платье – великолепное вечернее платье, которое подчёркивает её идеальную фигуру и приоткрывает одну ногу. В её ушах, на шее и запястьях сверкают сапфиры, а густые тёмные волосы собраны в пучок на затылке. Даже просто глядя на неё, я испытываю сильную боль.

Я вижу, как сапфировый кулон мерцает чуть ниже впадинки между её ключицами, и моё желание прикоснуться к её коже становится всё сильнее. Я хочу узнать, какая она на ощупь: тёплая или сладкая, если провести по ней языком.

Мой член напрягается, и я сжимаю зубы. Здесь, в этой комнате, окружённый мужчинами, которые надеются на возможность ухаживать за ней, я чувствую, как моё тело реагирует на женщину, к которой я не могу прикоснуться. Это было бы трогательно, если бы не тот факт, что неделю назад Эстелла Галло, идеальная принцесса мафии, испытала оргазм на заднем сиденье моего мотоцикла.

Не думай об этом, говорю я себе, но это невозможно. Я, конечно, не уверен на сто процентов. Но я почувствовал, как она внезапно обняла меня, как выгнулась её спина, как она тяжело вздохнула, уткнувшись мне в затылок. Я думал, что она просто испугалась, и чувствовал себя ужасно из-за того, что не вернулся за своей машиной, вместо этого уговорив её прокатиться со мной на мотоцикле.

Но потом я помог ей спуститься и увидел её лицо.

Я знаю, как выглядит женщина сразу после оргазма, и, видит Бог, я не хочу об этом забыть. Я помню этот мягкий взгляд с тяжёлыми веками, эту лёгкую улыбку на губах и остекленевшее выражение глаз. Я готов поклясться на любой книге, что Эстелла испытала оргазм, когда прижималась ко мне на моём мотоцикле. В тот момент мой член был настолько твёрдым, что, кажется, мог бы переломиться пополам. Мне потребовались все мои силы, чтобы не сорвать с неё одежду и не взять её прямо там, на парковке. На мгновение я почувствовал себя диким животным, первобытным и неспособным контролировать свои желания. Мне казалось, что я не могу сделать ничего, кроме как взять то, что хочу. Глядя на неё, я понял, что знаю, каково это – тонуть.

Но я уже давно тону в её глазах.

Я, конечно, сдержался. Я стискиваю зубы, борясь с желанием наклониться и привести себя в порядок, потому что я уже близок к тому, чтобы стать твёрдым в разгар этой чёртовой вечеринки. Эстелла всё ещё стоит там, разговаривая с женщиной, которую я не знаю, и я не могу перестать смотреть на нежную линию её шеи, изгиб её плеча, где тот мужчина в боулинге коснулся её и где я коснулся её позже, отчаянно желая, чтобы она почувствовала мою руку вместо его.

Может быть, мне удастся сбежать на несколько минут. Всего лишь на то время, чтобы немного успокоиться. Я мог бы незаметно уйти в туалет, сказав, что мне нужно в туалет. Сегодня вечером здесь так много охраны, что никто, вероятно, даже не заметит...

— Любуешься видом, Синклер?

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда услышал голос Брика прямо у себя над ухом. Он прервал мои размышления о том, могу ли я ускользнуть в ванную и уделить себе немного времени, чтобы собраться с мыслями.

Обернувшись, я увидел перед собой мужчину в черной униформе службы безопасности Галло. Его внушительные габариты, как у кирпичного сортира, с которым его сравнивали, резко контрастировали с окружающей роскошью. Сейчас он пристально смотрел на меня, и его взгляд заставлял меня чувствовать себя неловко.

— Просто слежу за ситуацией, — выдавил я, стараясь говорить как можно более нейтрально. — Ты же знаешь, за что мне платят.

Брик мрачно усмехается: