— Я и других не хочу тоже. Не все ли равно, какую змею я пущу в свою постель? — Я стискиваю зубы, царапая ногтями камень, когда хватаюсь за край фонтана. — Одна из них лучше другой, но всё равно будет больно, когда они вонзят в меня свои клыки.

Между нами повисает долгая пауза.

— Завтра тебе придётся пойти со мной, — говорю я, поворачиваясь к Себастьяну. — Ты увидишь, как он флиртует со мной, будет пожирать меня глазами и, возможно, даже попытается прикоснуться ко мне. — Каждое слово, которое я произношу, словно острый шип, направленный на то, чтобы причинить боль. Я хочу, чтобы он положил этому конец, но он не реагирует. Я не стремлюсь причинить ему боль, но всё же делаю это, и делаю это сразу. Мне больно, и я не могу сдержать свои эмоции.

— Эстелла, — его голос звучит спокойно, но я слышу в нём боль. — Не делай этого.

— Чего не делать? — Спрашиваю я, чувствуя, как раздражение начинает овладевать мной. — Не выходить замуж за человека, которого я не люблю?

— Не пытайся оттолкнуть меня.

— Ты стараешься не подпускать меня близко. — Я сжимаю губы, ощущая, как побелели костяшки пальцев, когда я крепче хватаюсь за камень. — Как ты можешь спокойно смотреть на всё это?

Он хранит молчание, и после затяжной паузы я задаю ему другой вопрос.

— Что бы ты сделал, если бы оказался на моём месте? — Спрашиваю я, наконец, снова поднимая на него взгляд.

Себастьян становится напряжённым, и его лицо застывает. Он так долго не отвечает, что на мгновение мне кажется, будто он не собирается этого делать.

— Не моё дело обсуждать это, — наконец, произносит он, и я стискиваю зубы в отчаянии.

— Себастьян, пожалуйста, — внезапно встаю и подхожу к нему, а он отступает на шаг, словно опасаясь, что я подойду слишком близко. — Просто поговори со мной. Я чувствую, что теряю рассудок из-за всего этого, и я просто хочу знать...

Его испытующий взгляд встречается с моим. Здесь, в темноте садов, их мягкая зелень кажется ещё более насыщенной.

— Хочешь знать, что бы я сделал, если бы меня заставили жениться по расчёту? — Наконец, спрашивает он, и я киваю.

Себастьян замолкает, проводя рукой по волосам.

— Мне трудно сказать, Эстелла, — говорит он, подходя к решётке, увитой вьющимися розами. Наконец, он оборачивается, чтобы посмотреть на меня. — Я думаю, мне бы не понравилось, если бы мной торговали как товаром. Но я не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы в моих руках была империя и богатство семьи, и я был бы ответственен за всё это. Возможно, я бы чувствовал себя по-другому. Я понимаю мир, в котором ты живёшь, и я знаю, что здесь действуют другие правила.

Я свирепо смотрю на него.

— Так ты думаешь, я должна просто смириться с этим? Выйти замуж за Вито, Матео, Нико или Алекса и исполнить свой долг наследницы Галло? — Я делаю шаг ближе к Себастьяну и замечаю, как в темноте дёргается его челюсть. Он делает ещё один шаг назад, ближе к розам, и я следую за ним, словно бросая вызов – кто из нас остановится первым.

— Я не это имел в виду. — Себастьян смотрит на меня, и в его глазах снова появляется ноющая боль. — Я хочу сказать, что да, Эстелла, ты должна выйти замуж за одного из них. Это твой долг, этого хочет твой отец. Это правильный поступок. Но... — Он с трудом сглатывает, и я делаю ещё один шаг вперёд, пока мы оба не оказываемся в тени решётки с розами. Их аромат окутывает нас, когда Себастьян смотрит на меня сверху вниз. — Но мысль о том, что ты с кем-то из них...

Он замолкает, и моё сердце учащённо бьётся. Это самое близкое к признанию, что он сказал.

— Мысль о том, что я с ними, — подсказываю я, и Себастьян качает головой.

— Эстелла, нам не следовало заводить этот разговор...

— Прекрати, — шиплю я. — Перестань разговаривать со мной так, будто ты мой телохранитель, хоть раз в своей чёртовой жизни, и поговори со мной как с человеком. Просто...

— Я сделал это, — возражает Себастьян, пристально глядя мне в глаза. — В ту ночь, когда умер твой брат. Я перешёл черту, принцесса, и с тех пор продолжаю её переступать, не так ли? С тех пор, как я вошёл в твою спальню…

— Я бы хотела, чтобы ты остался, — я поднимаю на него взгляд, и у меня сжимается горло. — Я бы хотела, чтобы ты остался со мной в той постели. Я бы хотела, чтобы ты перешёл все границы, Себастьян, все…

— Хорошо, — резко произносит он, обрывая меня прежде, чем я успеваю сказать что-то ещё. Кажется, ему невыносимо слышать мои слова. — Хочешь знать, что я думаю? ...От одной мысли о том, что кто-то из них прикоснётся к тебе, меня начинает тошнить, принцесса. Вито смотрит на тебя, как на блюдо, которое ему преподносят на золотом блюде. Нико воспринимает тебя как трофей, который он уже завоевал. Матео относится к тебе так, будто ты – его золотой билет к тому, чтобы чего-то добиться самому. А Алекс смотрит на тебя так, будто каждый раз, когда ты входишь в комнату, он представляет себе что-то ужасное. Это заставляет меня задуматься, не придётся ли мне самому убить его, чтобы защитить тебя.

Грудь Себастьяна вздымается, когда он говорит, затаив дыхание, его пристальный взгляд прикован к моему.

— Вот что я думаю о них, принцесса. И это, черт возьми, убивает меня каждый раз, когда мне приходится стоять в комнате и смотреть, как они дерутся из-за тебя, словно собаки за кусок мяса.

Я смотрю на него, поражённая искренностью его слов.

— Ты действительно думал об этом, — шепчу я, и Себастьян с горечью отвечает мне:

— В последнее время трудно думать о чём-то другом.

Я прикусываю губу, приближаясь к нему на дюйм.

— Мэрили сказала, что ты тоже смотришь на меня, — шепчу я. — Она сказала, что ты смотришь на меня так, словно готов сжечь весь мир ради меня, Себастьян.

Он глубоко вдыхает.

— Если я разрушу твой мир, Эстелла, ты сгоришь в огне вместе с ним. — Он качает головой, отступая на шаг, но это единственное, что он может сделать, когда за его спиной распускаются розы. — Не дави на меня, принцесса. Просто...

В его глазах читается мольба, и это почти заставляет меня остановиться. Но я не могу остановиться, ведь он так близок к тому, чтобы признаться во всём, что я хочу услышать.

— Я хочу знать, что ты чувствуешь, — шепчу я. — Я хочу знать, каково это – выбирать что-то для себя, Себастьян. Я хочу знать, каково это – выбрать тебя.

У Себастьяна сжимаются челюсти.

— Ты заслуживаешь выбора, Эстелла, — тихо говорит он. — Но я не могу быть одним из тех, кого ты выбираешь.

— Почему? — Требую я. — Почему ты не можешь быть им? Потому что ты мой телохранитель? Потому что у тебя нет фамилии, которую мог бы использовать мой отец, или денег, или...

Себастьян мрачно и горько усмехается.

— У меня много денег, принцесса, — резко говорит он. — Твой отец хорошо мне платит, и я не трачу их впустую. Но это не те деньги, которые уважает твой отец. И это не то, чего он хочет для тебя. Я не то, чего он хочет для тебя…

— А что, если ты тот, кого хочу я?

Я смотрю на него снизу вверх и вижу в его лице что-то дикое и голодное, какую-то потребность, которую чувствую и я, пульсирующую во мне, словно второе биение сердца.

— Я обещал защищать тебя, — бормочет Себастьян. — Но я не могу защитить тебя ни от твоего отца, Эстелла, ни от этого мира, ни от последствий, к которым приводит неповиновение ему. Я могу защитить тебя от того, что приходит с ножами, пулями и кулаками, но я не могу защитить тебя от всего. — В его голосе слышится что-то обречённое, и от этого у меня разрывается сердце.

— Ты можешь, — шепчу я в отчаянии. — Я верю, что ты можешь.

— Ты не знаешь достаточно об этом мире, чтобы говорить так, — Себастьян протягивает руки, и я ощущаю, как от его прикосновения волоски на моей коже встают дыбом. — Принцесса...

— А если я просто хочу почувствовать что-то настоящее, хотя бы один раз? — Шепчу я. — Прежде чем мне придётся сделать выбор, который я ненавижу?

Себастьян резко качает головой, и я вижу, как его дыхание перехватывает, слышу, как оно вырывается из горла.