Как бы странно ни звучала заключительная фраза, у Жаботинского не было другого выбора, как последовать этому совету.

Он обсудил ситуацию с Вейцманом, организовавшим встречу с С. П. Скоттом, издателем газеты "Манчестер Гардиан". Ему Жаботинский также направил меморандум после личной встречи — по просьбе Скотта. Из этого меморандума от 7 декабря ясно следует, что он принял во внимание отказ Военного министерства об увеличении корпуса погонщиков. Таким образом, писал он, необходимо сформировать новую еврейскую часть, боевую по назначению, набирающую иностранных граждан для "службы на Востоке, особенно в Палестине и Египте". Не считая русских подданных, он определил потенциальный призыв в 5.000 из Англии, 4.000 из Франции и 1.000 из Швейцарии.

Общее число русских евреев подходящего возраста приближалось к 50.000 — что открывало возможность для формирования корпуса.

И поскольку ему предстояло теперь вести переговоры с иностранным отделом, Жаботинский ввел политическую аргументацию. Он подчеркнул значение, которое может сыграть Еврейский легион в популяризации дела союзников среди американского еврейства. Воздействие на их привязанность к Палестине может быть единственным противовесом их ненависти к России.

"Ничто в ходе этой войны, — писал он, — не сравнится для усиления их симпатий к Англии, чем теплый прием высланных из Палестины в Египте и формирование Корпуса погонщиков мулов. Создание большего Сионского корпуса будет приветствоваться с энтузиазмом и послужит основой для регулярной пропаганды в интересах союзников".

То же подтверждала доходившая до него информация из Штатов.

Поначалу общественная реакция там была не только враждебной, но и презрительной, и идея легиона — да и сам Жаботинский — постоянно были объектами нападок в еврейской прессе, и не только сионистской.

Тем не менее расчет на положительную реакцию на создание боевой еврейской части несомненно был реалистичен.

Другим новым элементом в письме Жаботинского Скотту являлось утверждение, что в его плане "нет вопроса о вмешательстве британских властей по вопросу о будущем Палестины. Мы добиваемся всего лишь возможности для еврейской молодежи участвовать в освобождении Палестины".

Завершалось это письмо на нетерпеливой ноте. Жаботинский настаивал на личной встрече с лордом Робертом Сесилем, заместителем министра иностранных дел: Слишком часто ему приходилось объяснять свой замысел превосходным, но занимающим низшие должности лицам.

"Я вынужден заявить, что затрудняюсь найти в себе силы для этого в очередной раз. Чрезвычайно важно, чтобы я наконец получил возможность представить этот проект кому-то, непосредственно облеченному властью".

В подкрепление своему письму он приложил несколько загадочное заявление от лорда Дерби, генерального директора по вербовке, что "евреи, регистрирующиеся на службу группами до 30 ноября, могут быть размещены по батальонам вместе"[273]; и теплую похвалу бойцам Сионского корпуса погонщиков не от кого-нибудь, а от генерала сэра Иена Гамильтона, незадолго до того ушедшего на пенсию с поста главнокомандующего Галлиполийской экспедицией. Сэр Иен писал ему из Лондона 17 ноября: "С самого начала Сионский корпус меня заинтересовал. Мне нравился вид этих бойцов, и я всегда делал все возможное, чтоб их поддержать.

Его состав работал со своими мулами спокойно под сильным огнем, проявляя при этом высшую форму храбрости, чем та, которая нужна солдатам в окопах, — потому что там ведь помогает возбуждение боевой обстановки"[274].

11 декабря Скотт написал Сесилю с просьбой принять Жаботинского, и 22-го Жаботинский отправил ему письмо. Свой план он обрисовал в тех же тонах, что и в письме Скотту. Он подчеркнул, что существует прецедент по ограничению места службы планируемого легиона: "…бойцы Сионского корпуса погонщиков мулов, боевой характер которого безоговорочно продемонстрировал Паттерсон, завербовались с условием, что будут служить только на Турецком Средиземноморском фронте.

С другой стороны, предложение включить в определяемую зону службы Египет превратит легион в полезный для военных действий, даже если в самой Палестине операций не будет".

И снова он настаивал на личной аудиенции с Сесилем. "Я потерял всякую надежду, — писал он, — завоевать внимание власть имущих какими-либо способами помимо личного контакта. Я приношу извинения за подобную откровенность, но это — результат длительного горького опыта".

Лорд Роберт этот опыт не подсластил.

Он не ответил и не выслал приглашения на встречу. Его реакцией на письмо была раздраженная пометка на полях, что этот вопрос не в ведении Министерства иностранных дел. Он передал его своему секретарю Лококу, который послал запрос в Военное министерство. Он переслал туда же письмо Исраэля Зангвила в поддержку легиона (отправленное независимо от докладной записки Жаботинского), в котором тот напоминает, что существовали прецеденты легионов иностранных солдат в национальной армии, — например, англичане, сражавшиеся в армии Гарибальди. Он предлагает назвать еврейский полк Первым полком Маккавеев[275].

И снова состоялся оживленный обмен замечаниями в Военном министерстве. Политический мотив был замечен. Решающий комментарий директора военной разведки генерала Макдоноу демонстрирует, что того не обманули отнекивания Жаботинского. Он писал: "Скорее всего, его намерения связаны с попыткой предпринять что-то, что даст ему заявку на образование в Палестине еврейского государства. Это идет вразрез с нашим мнением и мнением Франции и России и не подлежит поощрению. Моя рекомендация, следовательно, — ему отказать"[276]. X. Дж. Кридн, секретарь военного министра, писал ввиду этого Лококу в Министерство иностранных дел: "Существуют возражения, связанные с законами военного времени, и очевидные административные сложности в вопросе формирования Еврейского иностранного легиона. В любом случае они не могут быть сформированы в регулярную часть согласно положениям Закона об армии, хотя Закон о территориальных силах резервистов не налагает непосредственного запрета на формирование подобного корпуса.

Согласно Акту урегулирования, офицеры такого корпуса должны быть британскими подданными, но мы считаем, что здесь существует более общий политический вопрос, склоняющий нас выступить против этого плана.

Не является ли вероятным, что это подразделение будет каким-то образом увязано с сионистским движением? Господин Жаботинский, по существу, был уведомлен всего десять месяцев назад, что мы не можем согласиться на его план сформировать подразделение евреев для службы в Палестине. Таким образом, в целом мы этот проект не поддерживаем"[277].

САМОМУ Жаботинскому ответ отправлен не был, как выяснилось — по недосмотру. Тем временем, как раз в этот мрачный момент, стечение целого ряда обстоятельств приоткрыло путь, хоть пока еще и долгий, к его цели. Волею провидения полковник Джон Генри Паттерсон получил в Галлиполи ранение и был отправлен на поправку в Лондон. В январе 1916-го он связался с Жаботинским из госпиталя; так состоялась их первая встреча.

Единственным их контактом был предшествовавший встрече обмен письмами: Паттерсон скорректировал очевидную для него ошибку во взгляде Жаботинского на Корпус погонщиков. Жаботинский прислал ему в письме от 6 октября план, который он собирался представить британским властям.

В письме от 15 ноября из Галлиполи Паттерсон отмечает, что Корпус погонщиков является, по существу, боевой единицей. Его люди были вооружены и оснащены "совершенно таким же образом, как британская пехотная часть". Они активно участвовали в защите британских окопов. Они несли значительные потери, и Паттерсон организовывал пополнение в Египте. Более того, он обращался к Зангвиллу (активному другу подразделения с момента его создания) с просьбой помочь мобилизовать 1000 новых волонтеров.