придет время, когда я найду пути, как вам помочь по-своему". Довершали этот враждебный круг своим отношением молодые люди, на которых он полагался как на основной источник живой силы. До 30.000 иностранцев, уроженцев России, Галиции или Польши, но выросших в Лондоне, Лидсе и Манчестере, не имели британского подданства — и наслаждались жизнью, абсолютно игнорируя происходящую войну."…Тротуары, рестораны, чайные, кинематографы, театры каждый вечер наполнялись толпою здоровых, нарядных молодых людей. Особый остров внутри Англии, отделенный от нас другим и еще более глубоким Ла-Маншем.
Здесь я на первых порах не встретил даже вражды: встретил просто равнодушие…"
Вспоминая их мировоззрение, Жаботинский так описывает его: "Палестина? Жили без нее, "значит" — и дальше можно жить. Она давно уже не наша, "значит" — и дальше будет не наша. Еврейского полка нет, "значит" — и не будет. И хоть сидим мы спокойно по чайным, пока английская молодежь умирает в окопах, никто нас не трогает, "значит" — и впредь оставят нас в покое".
Когда через год Жаботинский организовал общественную кампанию, чтобы убедить молодежь Ист-Энда вступить в Еврейский полк, он столкнулся с нареканиями и бранью. "Умный тамошний анархист" сказал ему: "Долго вы еще собираетесь об стенку горох метать? Ничего вы в наших людях не понимаете. Вы им толкуете, что вот это они должны сделать "как евреи", а вот это — "как англичане", а вот это "как люди". Болтовня. Мы не евреи. Мы не англичане. Мы не люди. А кто мы? Портные".
В то время, пишет Жаботинский, "диагноз его подходил, как перчатка: у этой массы… (может быть, виноват был жестокий холодок их английского окружения) онемел именно тот нерв, который связывает единицу с суммой, с расой, краем, человечеством, — и единственная связь с коллективом, еще кое-как им, может быть, понятная, сводилась к их ремеслу: я купец, ты учитель, мы портные…".
От общественного осуждения их спасало то, что не только они уклонялись от военной службы. В 1915 году британская армия была еще добровольческой, и значительное число молодых британцев также избегали встать под ружье.
Но бойня на Западном фронте не утихала. Длинные списки погибших ежедневно бросались в глаза со страниц газет; и рокот призывов общественности к введению всеобщей воинской повинности раздавался все отчетливей. Жаботинскому было ясно, что гневный выпад против безразличных иностранцев не может не последовать в скором будущем. Но благодушие Ист-Энда оставалось непоколебленным. "Таков, — писал он, — был основной источник живой силы, на котором зижделся мой план".
Все двери вокруг оставались закрыты. Все события подчеркивали, что его план безнадежен. Он признается, что пережил "много минут полного отчаяния". И все же ему не изменяло умение видеть сквозь поверхностные факты: он отметал сомнения и каждый раз, после многочисленных пересмотров и анализа обстоятельств, приходил к тем же заключениям.
Они были недвумысленными и решительными. Китченер заблуждался: Англии придется воевать в Палестине; Еврейский легион был не только не "экзотической идеей", но четкой необходимостью. Британское правительство будет вынуждено его сформировать, потому что общественное мнение потребует мобилизации Ист-Энда — а единственным способом избежать при этом публичного скандала будет формирование еврейского подразделения для Палестины.
Сионисты ошибались. Они тоже нуждались в легионе; придет время, когда они "заполнят улицы Уайтчепла и будут аплодировать его триумфальному маршу". Ошибался и Уайтчепл. Его покой скоро будет поколеблен, и его обитатели еще поблагодарят за предоставленную возможность сражаться за еврейское дело.
В своей книге о легионе Жаботинский завершает эту главу своим кодексом поведения в политике: "Все ошибаются, ты один прав? Не сомневаюсь, что у читателя само собою напрашивается эта насмешливая фраза. На это принято отвечать извинительными оговорками на тему о том, что я, мол, вполне уважаю общественное мнение, считаюсь с ним, рад был бы идти на уступки… Все это не нужно, и все это неправда. Этак ни во что на свете верить нельзя, если только раз допустить сомнение, что, быть может, прав не ты, а твои противники.
Так дело не делается. Правда на свете одна, и она вся у тебя; если ты в этом не уверен, сиди дома; если уверен — не оглядывайся, и выйдет по-твоему".
Поддерживаемый этой убежденностью, он возобновил борьбу с оппозицией в военном министерстве. Начал с того, что пустил в ход письмо, полученное из министерства иностранных дел в Петербурге. Граф Бенкендорф, посол в Лондоне в тот период, отреагировал немедленно.
При его посредничестве Жаботинский познакомился с Артуром Гендерсоном, руководителем лейбористов, который в качестве президента правления по образованию входил в состав британского правительства. 15 октября 1915 года Гендерсон пишет Жаботинскому с выражениями поддержки идеи "еврейских отрядов для службы на Востоке" и сообщает, что обратился к Китченеру с просьбой об аудиенции Жаботинского у представителя его министерства для подробного обсуждения плана легиона. Ответ последовал незамедлительно — и Жаботинский встретился с майором Касгрейном из ставки главнокомандующего. В результате Касгрейн направил его план в письменном изложении своему начальству, сопроводив собственной рекомендацией:
"Я обсудил предложение с г-ном Жаботинским и считаю его вполне практическим. Посему представляю на дальнейшее рассмотрение".
Меморандум был озаглавлен "Предложение о переформировании Сионского корпуса погонщиков мулов в боевую единицу и увеличении его состава до 4000 путем мобилизации евреев иностранного подданства".
К тому времени чиновникам военного министерства уже не требовалось разъяснять что-либо о Корпусе погонщиков мулов. Они были полностью проинформированы с фронта. Более того, сообщения о нем регулярно появлялись в прессе. Корреспонденты газет, допущенные на Галлиполийский полуостров, регулярно писали об этой необычной части.
После того как "Джуиш кроникл" опубликовал длинный, полный энтузиазма отчет о формировании Корпуса, информация о нем в новостях или редакционных колонках с упоминанием его действий, боевых качеств, безупречной репутации и боевых потерь, появлялась почти еженедельно.
В меморандуме Жаботинский утверждал, что в потенциале в нейтральных странах Европы пребывает 120.000 евреев призывного возраста; численность российских подданных среди них — во Франции, Швейцарии, Италии, Голландии и Скандинавии — достигала 20.000. Он, тем не менее, настаивал, что ядром должен послужить Корпус погонщиков мулов. Отмечая, что его майский меморандум предыдущего года был отвергнут, он пояснил, что обстоятельства изменились: "В мае Сионский корпус был всего лишь экспериментом, результаты которого еще не прояснились. Теперь же эксперимент сполна оправдал чаяния его организаторов, и призыв к увеличению численности раздается непосредственно от военных властей".
В качестве личных отзывов — в дополнение к отзыву российского посла — он ссылался на Исраэля Зангвила[271], Леопольда Гринберга (издателя "Джуиш кроникл") и Вейцмана, "советника в области химии отдела военного снаряжения и адмиралтейства".
Его проект по всем показателям был рассмотрен в военном министерстве очень подробно. Протокол обсуждения демонстрирует, что, хотя с юридическими возражениями против части из иностранцев можно было справиться, сомнения вызвали цифры, которыми оперировал Жаботинский.
Замечательным вкладом в ход обсуждения стало язвительное замечание одного из чиновников: "Если желательно сформировать Сионский военный корпус, мне неясно, почему следует возиться с Сионским корпусом погонщиков мулов, поскольку я нахожусь под впечатлением, что евреи в мире многочисленны, как сельдь в морях, и потому могут сформировать и военный корпус, и корпус погонщиков, который, кстати, состоит, по моему разумению, всего лишь из 600–700 душ и, насколько я могу судить, исправно выполняет транспортные задачи". Ответ Касгрейна от 18 ноября выдержан в духе приведенного выше замечания: "Военное министерство полагает, что будет предпочтительней не вмешиваться в работу Корпуса погонщиков мулов, а оставить его там, где он исправно исполняет свой долг. Если у вас есть уверенность в притоке значительных сил, рекомендуем прошение в министерство иностранных дел о разрешении сформировать иностранный легион для поддержки союзных сил"[272].
