Другие страхи основывались на факте: враждебности всей шерифатской семьи к Франции. Более того, французы верили, что за волной антифранцузской агитации среди бедуинов Трансиордании стояла Великобритания, а ее организацию они приписывали Абдалле и его брату Али.
Де Кэ, верховный наместник в Сирии, в начале 1921 года начал отправлять в Париж сообщения об антифранцузской пропаганде и о его протестах по этому поводу британским официальным лицам. Они, писал он, "утверждают, что не имеют власти в Трансиордании"[1037]. Более того, сообщает де Кэ, перехваченные письма майора Сомерсета это положение подтверждают[1038]. Намек на британскую тактику подогревания антифранцузской пропаганды в Трансиордании проявляется в телеграмме министра иностранных дел (Франции) Бриана его послу в Лондоне.
Великобритания предложила Франции покончить с неприятностями в Трансиордании упрочением Абдаллы в Дамаске. Бриан разгневанно инструктировал посла выразить серьезную ноту протеста.
Формальное решение Великобритании выступить с предложением Абдалле родилось на Каирской конференции, созванной Черчиллем в марте (10-го) 1921 года. Ее организация стала первым шагом Черчилля на посту секретаря по колониям и одним из первых актов отдела колоний, когда дела по Палестине (и Месопотамии) передали из Иностранного отдела туда.
Хотя перевод дел, связанных с мандатом, в руки чиновников отдела колоний, привыкших поступать с "аборигенами" как имперские хозяева, ничего хорошего для сионистов не обещал, они приветствовали такую перемену, веря, что Черчилль более расположен к сионизму, чем корректный, но зловредный Керзон[1039].
При первой встрече Вейцмана с Черчиллем первый сформулировал свое впечатление так: "он нам искренне симпатизирует". Но ему пришлось добавить и нечто, предвещающее неприглядную правду: Черчилль "не имеет представления обо всех сложностях проблемы" и в результате "смертельно боится своих советников"[1040]. Советниками стали Т.И. Лоуренс и Хьюберт Янг. Как выяснилось впоследствии, неосведомленность Черчилля осложнялась практически безграничным почитанием Лоуренса, в чьи фантазии об "арабском восстании" он верил безоговорочно и на советы которого опирался постоянно.
Вейцман же связывал с Черчиллем много надежд: тот отбывал в ближайшее время в Каир. Конференция, созванная там, ставила задачей разрешить будущее Месопотамии и посягательства на ее трон соперничающих братьев Абдаллы и Фейсала. Ходили слухи, тем не менее, что будет также обсуждаться будущее управление Трансиорданией. Вейцман, таким образом, открывал Черчиллю подробное изложение позиции сионистов по вопросу о Трансиордании. Он напомнил, что речь Сэмюэла перед собранием шейхов в Эс Солте, "которая могла быть интерпретирована как предполагающая возможный раздел Трансиордании и Цисиордании, [была] источником некоторых опасений, но не допускалось сомнений, что эти замечания не должны были служить предсказанием фундаментальных изменений в политике правительства Его Величества и что имелась в виду всего лишь возможность разделения страны на две части — Восточную и Западную Палестину — для административных целей. Но, тем не менее, ожидалось, что даже и в этом случае Трансиордания будет охватываться общими положениями мандата на Палестину. В то же время понятно, что административный контроль может принять более облегченную форму в Трансиордании, чем в Цисиордании, и что местные обычаи и учреждения будут модернизироваться постоянно, с развитием еврейской колонизации. Еврейские колонисты, естественно, не могли ожидать той же степени защиты жизни и имущества в Восточной Палестине, как в Западной. Они должны, как и пионеры в других странах, быть готовы защищать свои поселения от набегов и местных беспорядков. То, что Восточная Палестина станет доступной еврейским колонистам, поведет, следовательно, отнюдь не к увеличению военного бремени мандатных властей, но к весьма обещающей перспективе его постепенного уменьшения и, в конечном итоге, сведения на нет, поскольку проблема защиты всей Иорданской долины может быть удовлетворительно разрешена только при обустройстве на постоянное проживание миролюбивого населения по Трансиорданскому плато".
Тот факт, что французы, а не арабы контролировали Дамаск, Вейцман привел как довод против дальнейшей необходимости сохранять Хиджазскую железную дорогу в качестве коридора между арабским Хиджазом и Дамаском. Он, таким образом, предположил, что британское правительство теперь может счесть "наилучшим на сегодняшний день, по крайней мере, не проводить окончательную восточную границу помимо пустыни, но попросту наладить меры по охране мусульманских интересов на Хиджазской железной дороге". Если же британское правительство сочтет, тем не менее, что предпочтительно определить подобный коридор, "следует ясно признать, что поля Гилеада, Моава и Эдома вместе с реками Арнон и Яббок, не говоря уже о Ярмуке, использование которой гарантировано по недавно подписанной конвенции [с Францией], исторически, географически и экономически связаны с Палестиной и что от этих полей теперь, когда плодородные равнины к северу отделены от Палестины и переданы Франции, зависит успех Еврейского национального очага. Трансиордания испокон веков является неотделяемой и жизненно важной частью Палестины. Здесь впервые раскинули шатры племена Реувена, Гада и Менаше и здесь они пасли свои стада. И хотя Восточная Палестина никогда, наверное, не будет иметь исторического и религиозного значения, равного Западной, для экономического будущего национального очага она может значить больше. Западная Палестина не располагает большими незаселенными пространствами, кроме Негева на юге, где колонизация может идти с размахом. Прекрасное трансиорданское плато, с другой стороны, простирается заброшенное и незаселенное, за исключением нескольких разбросанных поселений и кочующих бедуинских племен. В целом население районов под британским контролем значительно ниже 200.000 и, в среднем на каждую квадратную милю приходится менее 80 обитателей".
Вейцман далее описал экономические черты Трансиордании и их жизненную важность для восстановления Палестины: "Климат Трансиордании бодрящий и мягкий; земля плодородна; вопрос ирригации прост; холмы лесисты. Еврейское заселение может протекать с размахом и не беспокоя местное население. Сам экономический рост Цисиордании зависит от развития этих равнин, так как они представляют естественную житницу для всей Палестины, и без них Палестина никогда не сумеет стать самодостаточной экономической единицей и гордым национальным очагом".
Затем он коснулся арабской проблемы: "Британскому правительству необходимо учесть его обязательства перед арабским населением для удовлетворения его законных устремлений. Но лишение Палестины нескольких тысяч квадратных миль, скудно населенных и неухоженных, было бы слабым утолением арабского национализма, в то время как затруднится вся политика Его Величества по отношению к еврейскому очагу. Земли, простирающиеся на юго-восток от Маана упоминать нужным не считаю. Они, по всей видимости, будет включены или войдут в содружество с Хиджазским королевством. Но ясно, что, за исключением маленького коридора вдоль Хиджазской железной дороги, ничто к северу от Маана, кроме Дамаска, не представляет для арабского национализма существенной и давней ценности. Устремления арабского национального сознания сосредоточены на Дамаске и Багдаде, а не на Трансиордании"[1041].
Ничто в каирских документах не свидетельствует о том, что тщательно сформулированное, даже горячее воззвание Вейцмана, — не говоря уже об обязательстве Великобритании по отношению к еврейскому народу, — обсуждалось или хотя бы было затронуто. Сэмюэл, который по этому единственному вопросу хранил верность своему сионистскому кредо, даже заслужив за своей спиной дозу ядовитых насмешек от бюрократов Иностранного отдела, по всей видимости не вымолвил ни слова протеста или сожаления по поводу отсутствия дискуссии по этому вопросу.
