От каждой фабрики, от каждого завода и шахты помчались, пыхая дымом, маленькие паровозы. Размотались, как ленты, полоски железной дороги. От самой Европы, от фабрик, мельниц и заводов потянулись поезда, забитые товаром.

Все засуетились, в Европе светло стало, людишки все радостные, нарядные.

Смотрю, а там, где раньше Дарданеллы были, уже затор образовался. Пути паровозные закончились, людишки из поезда вышли, головами качают, печально так. С нашей, российской, стороны тоже печаль-тоска: дороги в грязи утонули, телеги гружёные еле ползут. На телегах мешки с зерном, с пушниной, клюквой и балалайками. А реки наши льдом покрыты, и пароходы с товаром во льду застряли.

А за горами, за морями на востоке виден край дивный, полный добра всякого. Только ехать до него трудно. Дороги узкие, горы высокие, по одной телеге в ряд едва протиснуться.

— Как видите, — говорит лорд Гамильтон, — торговля без хорошей дороги сильно затруднена. Но есть выход!

Тут у края панорамы из тени живой человек появился, встал возле карты, в руках учительская указка.

Да это же мой знакомый, господин Джеймс Лоу! Который нам паровозы продаёт!

На карте огоньки новые засветились. Джеймс указкой помахал, и по горам, что на месте Дарданелл торчат, зелёная полоска пробежала. Крохотные человечки забегали, кирками да лопатами заколотили, раз — и тоннель через горные завалы появился. В тоннель тут же радостно ломанулись поезда.

Тут и наши телеги с зерном и шкурами подкатили, по пути в паровоз с вагонами обернулись. Чух-чух — и тоже нырнули в тоннель вслед за другими. Только дым колечками за паровозом летит.

Глянь — обратно уже катят вагончики, гружёные другим товаром, заморским. Чай, кофий, шёлковые ткани… Некоторые вагоны золотыми монетками доверху набиты, аж блестят.

— Торжество науки и прогресса творит чудеса! — громко сказал Джеймс Лоу. — Покупайте локомотивы, присоединяйтесь к нашей концессии по строительству тоннеля через горы Дарданелл, и ваша страна расцветёт со всем прогрессивным миром!

Тут в зале зажёгся свет, и карта исчезла, как не было. Господин Лоу прижал к груди указку и поклонился государю.

Смотрю, а государь-то наш впечатлился. Головой качает, усы пощипывает. Конечно, такое шоу британцы забабахали. Покупайте наши паровозы, а то поздно будет! Выгода так и прёт, знай лови! Картина ясная.

— Интересное представление… — сказал государь. — Ваши мастера постарались на славу.

— Благодарю, ваше величество, — говорит лорд Гамильтон. — Позвольте вам представить господина Джеймса Лоу. Он инженер по производству локомотивов марки Стивенсон и сыновья. Лучших локомотивов в мире!

— Неправда! — крикнули позади.

Все обернулись. Гляди-ка, инженер-железнодорожник, Алексей Краевский. Тот, что обломки локомотива на месте взрыва изучал.

— Неправда! — повторил инженер.

Протолкался через толпу гостей, меня задел, не заметил.

Гости заволновались. Возле государя возникли молодые адъютанты.

— Что неправда, мой слова? — сказал Джеймс Лоу. — Это есть правда! Прогресс человечества есть благо!

— Ваши локомотивы не лучшие в мире! — отрубил инженер Краевский. — Экспертиза докажет!

— Ваша экспертиза ничего не давать, — ответил господин Лоу. — Вы зря тратить время. Наши инженер лучший в мире. Ваши работник не уметь работать!

— Вы лжёте, господин Лоу!

Британский посол сделал каменное лицо. Государь поморщился. Князь Голицын подал знак лакеям.

Государь сказал мягко:

— Голубчик, ты пьян. Стыдно, при дамах! Пойди проспись.

— Я не пьян, — инженер Краевский выдернул локти из рук лакеев. — Ваше величество, я подал запрос на повторную экспертизу. Мне отказали! Под смехотворным предлогом! Прошу, дайте доказать…

Его величество отвернулся. Лакеи подхватили инженера Краевского и вывели из зала.

— Лжец! — сказал Джеймс Лоу и тыкнул вслед инженеру своей указкой. — Лжец!

Я взялся за указку двумя пальцами и выдернул её из руки англичанина.

— Как благородно, — говорю, — тыкать в спину!

Джеймс Лоу поморгал на опустевшую руку. Глянул на меня, глаза округлились.

— Господин офицер! Вы здесь? Как поживай?

— Прекрасно поживаю, — я помахал отнятой у него указкой, как шпагой. — Ну-ка, господин Лоу, разъясните мне про лжеца. Немедленно.

— Ого! Господа, это дуэль! — сказали за моей спиной. Радостно так.

Смотрю, а вокруг уже кучка молодых офицеров, из них двое царских адъютантов. Обступили со всех сторон. Конечно, в телефончике здесь не посидишь, видосики не посмотришь. Одна радость — приколоться в реале.

Господин Лоу покраснел, потянулся за своей указкой — я отвёл руку.

— Вы меня не так понять, — говорит он. — Я сказать, что наши локомотив лучший в мире. Это есть правда.

— Так господин Краевский — лжец? — я уткнул остриё указки в грудь Джеймса Лоу. — Вы сказали — лжец.

Англичанин начал потеть. Испуганно оглянулся на своего посла. Лорд Гамильтон стоял в пяти шагах и разливался в комплиментах царской племяннице. Вот дамский угодник… Как его там — ловелас! А Елизавета Алексеевна стоит, глазки опустила, улыбается. Вот блин…

Так что британский посол наплевал на господина Лоу. Не заметил, или вид сделал. Разбирайтесь, типа, сами.

— Я… я не очень хорошо знать русский язык, — пробормотал Джеймс Лоу. — Я говорить другое.

— Фу-у… — сказали за моей спиной.

— Трус.

— Задай ему трёпку! — посоветовали громким шёпотом.

— Спустить его с лестницы!

— Обвалять в снегу! Нет, в навозе!

Ага, сейчас они мне насоветуют.

Говорю:

— Давайте-ка выйдем, господин Лоу. На свежий воздух.

Это я нарочно так сказал, чтобы без лишних глаз поговорить. Надо узнать, что там у них с экспертизой вышло, и почему инженер Краевский так зол. Он же взрыв расследовал, и про диверсию я допрашивал его. Инженер отпирался и говорил: экспертиза покажет. А теперь вон чего — за локти из зала выволакивают. Не к добру это. Ни один инженер — а Краевский спец, сразу видно — просто так скандалить не станет. Значит, есть причина.

Ну, офицеры обрадовались, зашумели. Сейчас в снегу валять будем, ага.

Джеймс Лоу бормочет, а сам весь красный:

— Господин офицер, я всё объяснить. Потом. Приходите сегодня вечер…

Лоу вытащил из кармана визитку, быстро написал карандашиком:

— Вот мой визитка. Я написал, где идти.

За моей спиной захмыкали:

— Фу.

— Фу. Трус.

— Какое ничтожество.

Взял я визитную карточку, сунул в кармашек фрака.

— Хорошо, господин Лоу. Я приду. Но и вы приходите. Если опоздаете, я вам уши на ходу отрежу.

Это я папашу Дюма вспомнил, как там в книжке про мушкетёров д’Артаньян грозился. Кажется, Портосу.

— Молодец! — меня похлопали по плечу.

— Так ему!

— Молодцом, штафирка!

— Нет, не штафирка, сказано же — офицер! — возразил кто-то.

— А может, дуэль? Господа, они же будут драться?

— Я буду секундантом! — тут же вылез один.

— Нет, я.

— Господа, я первый вызвался! — и ко мне: — Разрешите представиться, корнет Орлов. Не откажите…

И руку тянет — пожать.

Я повернулся к этой блестящей компании, протянул руку, отвечаю:

— Позвольте представиться, Дмитрий Найдёнов. Офицер полиции, сыскной отдел.

Никогда не видел, чтобы люди так быстро перестали улыбаться.

Все как-то увяли, отшагнули назад, отвернулись. Корнет Орлов отдёрнул руку, сделал вид, что просто хотел почесаться.

Попятились господа благородные офицеры, развернулись, смотрю — вот и нет уже никого. Желающих не нашлось идти в секунданты к полицейскому.

***

— Эй, есть кто-нибудь? — я пошарил в кармане и вытащил визитную карточку. Прочитал ещё раз. «Джеймс Лоу, эсквайр, ф. „Стивенсон и сыновья“, бла-бла-бла…

Внизу приписка карандашиком: «Музей при мастерских института путей с. я».

Не понял я сначала — какой такой музей при мастерских? Потом до меня дошло — это же мастерские при институте. Так раньше универ называли — институт. А «путей с. я» — путей сообщения. Опять же, понятно. Не сразу, но дошло — институт железнодорожного транспорта, вот это что.