Я пробежал до карцера, где сидел полукровка Афедиэль. Федька, то есть. Открыл карцер, говорю:

— Выходи! Живо!

Афедиэль увидел моё лицо, молча подскочил с пола, пулей вылетел в коридор. Даже не спросил ничего.

— За мной!

Метнулись мы с ним обратно в покойницкую. Я скомандовал:

— Ворсовский — лезь в ящик. Мешок накинь.

Арестант молча кивнул, полез в ящик для трупов.

— Господин капитан, — говорит Федька, — вы его сами понесёте?

— С тобой, — отвечаю. — А что, кишка тонка?

— Да нет, — он плечами пожимает. — Не по чину вашему благородию самому руки марать. Давайте вот этого поднимем.

И на Ксенориэля показал.

— Да он не годен никуда.

— Годен, годен, — Федька подбежал к полукровке, пнул ногой. — Вставай, эфирный трупоед!

Ксенориэль зашевелился, сел на задницу, моргает.

— Господин капитан, прикажите ему! — Федька ему ещё пинка дал. — Вас он послушает.

Ладно, подступил я к полукровке, велел ему:

— Встать!

Ксенориэль встал. Глаза свои пустые на меня повернул, ждёт чего-то.

— Прикажите, прикажите ему, — шепчет Федька.

Ага. Вот оно что. Взглянул я повнимательней на полукровку, понял — от Ксенориэля одна видимость осталась. Всё мой амулет в себя забрал, выпил. Типа зомби он теперь, пустышка. Ни желаний, ни чувств своих нет. Что скажут, то и сделает. Не скажут — будет стоять, моргать.

Да, не зря сказал Афедиэль — воспитали вас, господин капитан, как человека.

Учиться тебе ещё и учиться, Найдёнов.

Командую:

— Взять ящик. Нести за мной.

Пошло дело. Взялись оба полукровки за ящик с телом, подняли со стола. Ворсовский туда уже улёгся, в мешке. Мы крышку присобачили сверху, всё, как должно быть.

Полукровки сильные ребята оказались, пыхтят, но тащат. Не подумал бы, что вдвоём мужика в ящике поднять смогут. Хотя арестант не такой уж тяжёлый. Исхудал на тюремных харчах, тощий стал, что твой скелет.

Вытащили ящик наверх, я впереди иду. Всё как надо — инороды работают, пыхтят, а офицер для контроля. Дотащили до кареты. Там уже из окна ругаются:

— Почему так долго! Сколько можно ждать! И ещё какие-то слова. Типа — ленивые твари. Натурально как играет, и не подумаешь, что полицейский агент. Умеет Сурков кадры подбирать…

Я спорить не стал, велел ящик грузить. Два мужика в чёрных сюртуках, что на козлах сидели, помогли ящик поднять. Быстренько прикрутили — готово.

Открыл я дверцу, впихнул внутрь Афедиэля, запрыгнул следом. Плюхнулся на сиденье, сказал:

— Поехали!

Внутри кареты на бархатных подушках сидел человек. Он дождался, что я залез внутрь, посмотрел на полукровку, на меня, кивнул. Захлопнул дверцу, высунулся в окошко и крикнул:

— Go! Now!

Щёлкнул кнут. Карета тронулась с места, развернулась, чёрные кони резво зацокали копытами по булыжнику. Мы промчались через ворота, и никто нас не остановил. Выехали на мост и покатили с ветерком.

Я наконец разглядел человека, что сидел в карете. Худой, высокий, в чёрном сюртуке, как у тех, что на козлах. Только побогаче. Белый воротничок, галстук чёрный, вид строгий. Сам молодой совсем, помладше меня. И не человек это — эльв. Ну ничего себе, не знал, что эльвы такие мелкие бывают. В смысле — молодые.

Странные агенты у Суркова. Откуда такой взялся? Да ещё важный такой, оглядел меня сверху донизу, губы поджал, отвернулся. По лицу видно — брезгует.

Окошки у кареты оказались задёрнуты, должно быть, для конспирации. Так этот эльв от нас отвернулся с гордым видом, блокнотик достал, и давай с умным видом карандашиком черкать.

Так мы молча через мост промчались, покатили по улицам.

Говорю молодому эльву:

— Любезный, отвези нас по адресу…

Он отрезал:

— Мне известно, куда ехать!

Интересный у него акцент, совсем как у того важного эльва, который был недавно у нас в крепости. Тот, что вместе с Эннариэль инородов несчастных в пыль развеивал.

Странно это… Спрашиваю:

— Вот как? И куда же мы едем?

Он нос сморщил, ответил нехотя:

— Вам не сказали? Мы едем к моему господину.

— А кто твой господин? — спрашиваю.

Молодой эльв посмотрел на меня, как на пустое место, говорит:

— Сударь, я прибыл забрать низшего, — он указал на Федьку. — А также ящик с прахом. Вы здесь нужны только для перевозки тела. Попрошу не мешать моим размышлениям.

Афедиэль-Федька посерел от страха. Вцепился в сиденье, рот открыл, то на меня смотрит, то на эльва.

— Кончай шутить! — говорю. Что за дела? Этот чувак что, не знает о нашем побеге? Его втёмную используют, что ли? Или… Блин, это не та карета!

А карета уже по улицам катит, коняшки бодро бегут, цокают копытами по мостовой. Молодой эльв сидит, в блокнотик свой уткнулся.

Глянул я на полукровку Афедиэля, а тот весь бледный от страха сидит, дрожит на сиденье в углу. В комок сжался, коленки руками обхватил. И смотрит на меня, как на предателя.

Говорю эльву:

— Любезный, произошла ошибка. Отвези нас вот по этому адресу… — отодвинул я занавеску, вижу — точно, не тот район. — Я оплачу расходы.

Ошибочка вышла! Но если бы мы в эту карету не влезли, было бы хуже. Сейчас уже капитан Найдёнов в кабинете подполковника давал показания. Ведь операция тайная, и кроме меня и Суркова, никто не в теме. Потому что.

— Сидите смирно, сударь, — отрезал эльв. — Вы здесь никто.

— Мы не туда едем. Посмотрите сами, — блин, и денег ему не надо. Вот влипли.

Молодой эльв набычился:

— Помолчите, сударь! Иначе я буду вынужден успокоить вас!

— Сам успокойся, сударь. По-хорошему прошу…

— Господин! — пискнул Афедиэль. — Осторожно!

Вижу — молодой эльв за амулет схватился, уже рот открыл — для заклинания. Дурак. Надо было ему сразу орать: Караул! Пожар! Горим! Режут! И всё такое. Может, помогло бы.

Я ткнул его пальцем в лоб. Прямо между глаз. Как недавно меня тыкала знатная эльфийка. Другой рукой придавил ему руку над амулетом. Там у него карман — напротив сердца. В кармане — часы на цепочке, большие, круглые. Только не часы это, амулет. Огоньками светится, как будто кто ёлочную гирлянду в тугой клубок смотал и в часы засунул.

Огоньки амулета в часах мигнули и погасли. Рука молодого эльва, которой он амулет прижал, заледенела, а моей горячо стало. Жар в ладонь впитался, чувствую — тепло по руке пошло вверх, к моему медальону на шее.

Молодой эльв дёрнулся, выпучил глаза. Замер на сиденье, будто ему кол в спину воткнули.

А у меня в руке поводок появился, вроде собачьего. Только прозрачный. Вижу — от пальца, которым я эльва в лоб ткнул, невидимая верёвочка тянется.

Поводил я рукой туда-сюда, эльв за мной головой покачал. Хм, мне не надо, чтобы он как кукла, за моей рукой дёргался. А если вот так?

Помахал я рукой, будто дым от сигареты разгоняю. Нитка расплылась, стала облачком. Собралась вокруг головы эльва.

Я сурово сказал:

— Тихо. Не кричать. Отвези нас по этому адресу… И называю ему адрес — городское кладбище.

Эльв поглядел на меня стеклянным взглядом, отвечает:

— Мой господин велел отвезти низшего в другое место. Ящик с прахом тоже.

Гляди-ка, он ещё спорит. Видно, начальства боится хуже смерти.

Спрашиваю:

— Кто тебя прислал? Кому ты служишь?

— Я служу своему господину, — отвечает эльв. — Я его ассистент. Мой господин служит лорду Гамильтону.

А, вон это кто! Тот самый ассистент гордого эльва. Того эльва, что бедолаг гоблинов в прах развеивал на пару с Эннариэль.

— Так ты служишь в посольстве? А с чего это господин тебя в тюрьму послал? Зачем ему труп человека и полукровка?

— Мой господин любит проводить научные опыты, — ответил молодой эльв. — Он имеет личное разрешение вашего господина, его сиятельства Домикуса.

Вот же ёлки зелёные! Наши эльвы с ихними сговорились. Интересно, а государь знает?

Странно всё это.