Жан в ответ только кивнул. О, как ему хотелось поспорить! Сейчас, после всего, что произошло, ему хотелось лично вспороть брюхо этому подонку Арно! Но в чём-то епископ, конечно, был прав. Месть, это блюдо, которое подаётся холодным. Сейчас надо просто остаться в живых и повенчаться с Лин. Остальное — потом.
***
Топот копыт. Этот топот он уже давно узнавал среди сотни других. Это была рыжая лошадка Лин! Та самая, верхом на которой он увидел свою любовь в первый раз. Та, на которой Лин и теперь часто каталась по Тагору и окрестностям, заглядывая порой в его винокурню. Но сейчас этот топот отдавался в сердце совершенно особенной дрожью.
«Ты меня не любишь» - это было последнее, что она ему сказала вчера. Он так хотел её снова увидеть! Но он боялся идти в графский дом. Боялся снова услышать от неё эти слова, снова почувствовать на вкус их обиду и горечь.
Лин через открытые ворота въехала во двор винокурни. Бросила уздечку одному из мальчишек. Ловко соскочила наземь. Она была в тёмно-синей мальчишеской куртке, в синих холщовых штанах и в тех самых коричневых сапожках, в каких он увидел её первый раз.
Жан шагнул к ней. Сердце колотилось у самого горла. Она увидела его и шагнула навстречу. Он протянул к любимой руки, но Лин не протянула руки в ответ. Вместо этого спросила:
- Она ушла?
Жан лишь помотал головой.
- Ей некуда уйти. Но я обещаю, я уже сегодня найду…
- Ну, тогда… Вот, - Лин вынула из рукава куртки свёрнутый в трубочку папирусный лист и протянула ему. — Читай.
Приняв лист, Жан развернул его дрожащими пальцами:
«Управляющему Цетию повеление. Привезённой девице, рекомой Ула, приказываю дать кров, еду и работу в доме. Тяжелой же работы ей не давать из снисхождения к хромоте, а лучше выдать ей пряжи. А если приглянется она какому доброму человеку, то выдать её замуж. Приданого же за ней дам двадцать со. А подателю сего выдать столько бочек прошлогоднего плохого вина, сколько порожних бочек он привезёт взамен. Если же тебе нужно что, ты мне напиши. Элинора дэ Тагор»
Жан поднял глаза. Лин смотрела на него с тревогой, с надеждой.
- Ты… - его голос дрогнул. — Ты самая лучшая, самая добрая на свете. Я уж и не знал, куда её деть с глаз долой. В городе, оказывается, приличную девушку негде пристроить. Либо бордель, либо кабальное рабство, либо и то, и другое.
- Я же говорила тебе — отправь её в деревню… - вздохнула Лин. — Потом, правда, вспомнила, что у тебя в деревне нет никого… А это тут, недалеко, в моём поместье, в Люэре. У них там белые тонкорунные козы. Чтобы ты знал, вся наша белая шерстяная ткань делается там. Ги твой, наверняка, уже ездил в Люэр за плохим вином. Так пусть съездит ещё раз, а заодно отвезёт туда эту… О, вот и она. Собралась куда-то?
Жан обернулся. - Дверь винокурни была открыта. Оттуда, опираясь на свой сучковатый дорожный посох, вышла Ула. Увидев Жана и Лин она испуганно замерла с выражением ужаса на лице. Жан бросился к ней.
- Куда это ты собралась?
- Да я… Я говорила же… Скоро сама уйду… Вот. Ухожу. Ты прости меня, коли можешь. Не буду я тебя больше тревожить.
- Куда же ты пойдёшь?
- Не знаю. Пойду кому-нибудь в услужение.
- Ты вот что, - Жан осторожно коснулся её плеча. — Иди обратно. Сегодня Ги поедет в этот… В Люэр. Отвезёт тебя. Это поместье графини. Моей девушки. Там тебя примут. Дадут жильё, еду. Будешь там прясть белую козью шерсть. Вот, - показал он свёрнутую в трубку бумагу, - Лин написала об этом своему управляющему письмо.
- Это она? — уточнила Ула издали глядя на Лин. - Какая молоденькая. Красивая. Не то, что я, замарашка. Ула шмыгнула носом. Слеза сорвалась и покатилась у неё по щеке. — Ты держись за неё. Видать, хороший она человек, если даже ко мне так…
- Давай-ка, - Жан развернул Улу и направил обратно в дом. — Иди. подожди в моей комнате. Отдохни, поешь хорошенько. Тебе принесут. Как Ги соберётся ехать в Люэр, он тебя позовёт.
- Ты её всё-таки любишь, - грустно прошептала Лин, когда он к ней вернулся.
- Неправда, - Жан обнял Лин. Теперь она не отстранилась. — Я люблю тебя, только тебя. Ты самая лучшая, самая добрая, самая умная девушка на свете. Я и не ожидал, что ты так…
- Глупости, - покачала головой Лин. — Так поступил бы любой трисианин, будь у него возможнос…
Он поцеловал её в губы. Потом ещё и ещё. Больше они об Уле не говорили.
Глава 33. Тагор
Тагор они увидели вечером следующего дня. Город чернел на юге, за синей лентой реки. Через неширокую в этом месте Ронту на вбитых в дно толстых дубовых сваях был перекинут деревянный мост, на котором вполне могли разъехаться две телеги. Хотя закатное солнце уже коснулось покрытых виноградниками холмов на западе, по мосту до сих пор шло движение. — В город тащилась запряженная волами телега. Всадник обгонял идущих из города зеленщика с ручной тележкой и крестьянку с корзиной на плече.
- Привал! Всем надеть шлема и доспехи. Проверить оружие, - скомандовал Жан, пытаясь разглядеть среди россыпи других зданий большой графский дом с черепичной крышей. Гунтар, ехавший со своим десятком бойцов следом, услышав команду Жана, понимающе кивнул и тоже отдал своим бойцам приказ надеть доспехи. — В Тагоре их могло ждать что угодно.
Вскоре двадцать пять всадников, сверкая шлемами и звеня кольчугами въехали на мост. Единственный в тот момент шедший по мосту пешеход в ужасе шарахнулся к краю и едва не свалился в воду. Сорвав с головы серую шапку он принялся усердно кланяться проезжающим.
На той стороне моста, у подножия полуразвалившейся, ещё имперских времён, сторожевой башни, их ждали два стражника. Один был в железном шлеме без бармицы. Другой в войлочной шапке. Под их бело-синими форменными коттами вряд ли был какой-то доспех, а всё их вооружение состояло из висевших на поясе длинных ножей, копий и круглых щитов бело-синего цвета.
Стражник в железном шлеме решительно натянул и чем-то закрепил в каменной кладке развалин железную цепь, перегородив, таким образом, съезд с моста на городскую мостовую. Затем, направив копьё вперёд и поудобней перехватив щит, он стал дожидаться приближения незваных гостей. Второй стражник всё это время стоял, с нескрываемым ужасом поворачивая голову то на своего напарника, то на с грохотом приближающихся всадников.
- Стой! Кто такие?! — прокричал стражник в железной шлеме. Правда, голос его при этом нервно дрогнул. Всадники остановились перед натянутой цепью.
- Жануар, барон дэ Буэр, - Жан снял с головы свой шлем с бармицей и наносником и оскалился в улыбке.
- Э… Господин барон? А нам сказали - ты умер.
- Кто сказал? - Жан впился в стражника глазами.
- Ну… Приезжал один… рыжебородый, с бельмом на глазу. Говорил, тебя э… разбойники убили.
- Зря говорил. Я жив, - Жан снова надел шлем. — Так ты проезд нам откроешь или…
- Да, конечно, господин Жануар. А… эти все с вами?
- Со мной. Пришлось нанять охрану… От разбойников.
Закивав, стражник звякнул натянутой цепью и, отцепив от стены, бросил её наземь, открывая проезд:
- Добро пожаловать в Тагор, господин Жануар.
***
Графский дом располагался в западной части города, на пресечении Большой и Мостовой улиц. Промчавшись по мощёной деревянными плахами Мостовой улице от собственно моста до перекрёстка с Большой, кавалькада остановилась у ворот, ведущих во двор графского дома. Графский двор на треть был садом-двориком внутри стоящего подковой большого дома, а на две трети — внешним двором с конюшнями, складами и прочими одноэтажными постройками по периметру. Внешние стены зданий сливались между собой, и, соединённые высоким каменным забором, составляли сплошную стену вокруг графского двора. Получался своего рода замок, состоящий из двухэтажного дома и одноэтажной стены. Въездные ворота были закрыты. Внутри двора слышались крики и какая-то суета.
