- Я всё-таки твоя шлюха, да? Твоя покорная любовница, - прошептала она, целуя его всё крепче. — А ты мой любовник. Мой искуситель и погубитель. — Она опять прижалась к нему всем телом.

Скрипнула дверь. В приоткрывшуюся щель влезла голова Лаэра. Охнув, он тут же снова эту дверь захлопнул. Лин испуганно отпрянула и оглянулась:

- Здесь всё не так, как в подвале. И за стеной всё время ходят.

- Да. Это не лучшее место для свиданий. Подожди, я сейчас. — Жан приоткрыл дверь и высунул голову наружу. — Чего тебе? — зло спросил он у Лаэра.

- Там Ги бочки привёз. Сгружают. А куда их ставить? Под навесом уже совсем места нет.

- Так ставьте рядом. И не лезь сюда больше, хотя бы полчаса. Да проследи, чтобы другие не лезли. И подслушивать не смей. Понял?

- Да, господин.

Захлопнув дверь перед носом Лаэра, Жан подпёр её изнутри какой-то палкой.

- Значит, ты теперь тут живёшь? — Лин внимательно оглядывала крохотную комнатку. Голые бревенчатые стены. Узенькое окошко без стекла, на ночь наглухо закрываемое деревянной ставней. Небольшой столик с одной единственной книгой, с грудой бумаг и исписанных кусков бересты. Топчан, застеленный серым шерстяным одеялом, заменяющий и кровать и скамью. — А вот на этом ты спишь?

- Да. — Жан уселся на топчан, потянул Лин за руку и усадил к себе на колени. — Мы прервались на самом интересном месте, - прошептал он и стал целовать её в шею, постепенно спускаясь всё ниже. Потянув зубами, развязал узелок шнуровки на груди её рубахи. — На том, что а я твой погубитель.

Проснулся Жан от шума дождя. Ноги и спина после вчерашнего дня, проведённого в седле, ныли. Вставать не хотелось, но слуги вокруг уже суетились, складывая вещи, а из откинутого шатерного полога кроме сырой прохлады тянуло запахом костра и сытной еды.

- На западе уже видно просвет в тучах. Скоро дождь протащит мимо, - заявил Ги, заныривая в шатёр. Как только ткань шатра и палаток просохнет, можно будет их сворачивать и ехать дальше… Я там в котле вчерашнюю похлёбку разогрел. Может, занести котёл сюда, и прямо в шатре всем поесть, а не под дождём? — уточнил он у Жана.

- Да, конечно, - кивнул тот, выбираясь из-под одеяла. — Зови всех сюда.

Через некоторое время попутчики набились в шатёр и расселись вокруг исходящего паром большого котла на расстеленных шкурах, со своими мисками и ложками. Мисок, кстати, на всех не хватало. Рикард и Тьер своих мисок не имели, а у Хеймо и Вальдо была одна миска на двоих. Впрочем, этот вопрос ещё вчера решился как-то сам, без вмешательства Жана. Ги теперь, наевшись, отдавал свою миску Рикарду, чтобы и тот из неё поел, и уже потом помыл. Лаэр точно так же поступал с Тьером. Слуги радостно переговаривались, дули на ложки, сёрбали горячей похлёбкой.

Щельга, усевшийся на шкуру рядом со своим подмастерьем, Кериком, в дальнем углу шатра, вдруг отставил свою, почти полную, миску в сторону и лег на земляной пол. Полежав так несколько секунд, он поднялся и что-то сказал Керику. Тот кивнул, быстро дохлебал всё из своей миски, а потом через голову стянул рубаху и, голый по пояс, выскочил наружу, под дождь.

«Интересно, что Шельга ему приказал?.. Удивительное дело. Подсознательно я всегда воспринимал кочевников как монголоидов. А эти кедонцы — у них ведь совершенно европеоидная, я бы даже сказал, нордическая внешность. Вытянутые черепа, светлые волосы, крупные, совершенно не раскосые глаза. Где-то я читал, что название «половцы» произошло от «половы», то есть соломы, и что волосы у половцев были светлыми, соломенного цвета… ну, то есть как у Керика. У Шельги, в молодости, наверное, тоже были такие… Вообще, у этих двоих очень много общего в чертах лица. Что это — какая-то этническая особенность или…»

- Шельга, скажи, - Керик твой родственник? — спросил Жан.

- Да, - кедонец расплылся в улыбке. — Мой младший сын. Мне большой радость, что он тоже хочет стать ювелир.

- У тебя что же, много сыновей?

- Был много. Всё было, - Шельга нахмурился. Бросил ложку в недоеденную похлёбку. Стал загибать пальцы. — Два жена, три сын, два дочка… Теперь нет. Только я и Керик… Бенгель Кан стал воевать. Щингейм! Бешеный пёс. Всех убивал. Я и Керик остались. А потом мы ехать…

Снаружи шатра, кажется, откуда-то сверху, послышался встревоженный крик Керика. Шельга, не договорив и не доев, вскочил на ноги и выбежал из шатра под дождь. Жан, уже опустошивший свою миску, встал со складного стула и тоже выбрался наружу.

Ювелир о чём-то торопливо, по-кедонски, перекрикивался с Кериком, забравшимся на самый верх полуосыпавшихся развалин крепостной башни.

- Что там? — спросил Жан.

- Я бросил степь, чтобы уйти от война. Там где ты снова война? Зачем позвал нас с собой, если война? Я ювелир, не солдат! — проворчал Шельга, хмуро глянув на Жана.

- Да что случилось-то? — растерянно пробормотал Жан. Крупные капли дождя били его по лицу, по непокрытой голове. Другие их спутники вылезали и, ёжась под дождём, растеряно оглядывались, пытаясь понять, что произошло. Шельга продолжал по-кедонски перекрикиваться с сыном.

Низам, подойдя поближе, пояснил:

- Кедонец вчера заметил, что ты и Ги постоянно оглядываетесь назад, словно опасаетесь погони. Да это все наши заметили, честно сказать. Сейчас он велел своему мальчишке залезть наверх и посмотреть, не приближается ли к нам кто? Мальчишка влез. Разглядел, что с севера, по тракту за нами движутся всадники. Много. Он говорит — железо сверкает на солнце. Значит там у них копья, шлемы. Это воины. И они нас догоняют.

- Сколько их? Ты видишь, сколько их там? — заорал Керику Жан.

Тот залопотал что-то по-кедонски в ответ.

- Говорит, много. Больше, чем десять. Двадцать? Тридцать? Плохо видно. Далеко. Миль шесть, - перевёл Низам.

- Вот как… - Ги тяжело вздохнул. — Выходит, у этого Шельги чутьё получше моего. Как это я сам не догадался послать кого-нибудь наверх башни, чтобы всё время следить за округой? Даже если они будут идти шагом, то через пару часов будут здесь. Всю ночь, наверное, за нами ехали. А уж с раннего утра — точно. И это - несмотря на дождь. Простые путники переждали бы ночь, а, тем более, дождь, поставив шатры. А эти спешат. Они точно хотят нас догнать. Уходить надо. Прямо сейчас.

- Куда уходить? — Жан скрипнул зубами. - Если они догонят нас на марше, прямо на тракте — как мы будем отбиваться? Может, лучше остаться тут, в крепости? Запрёмся в башне. Со стен будем в них камни кидать. В проходе встанем со щитами. Доспехов у меня столько, что всех можно одеть. Отобьёмся. А в чистом поле против конных бойцов…

- Если мы выступим прямо сейчас и медлить не будем, то, возможно, успеем добраться до Тамплоны раньше, чем они нас догонят. Если они шли всю ночь, то устали. А у нас кони свежие. В Тамплоне наверняка получится нанять ещё два десятка бойцов, чтобы уровнять шансы. Тамплона большой город. Ты же помнишь, мы в Эймс через неё ехали. Да и решатся ли эти всадники в самой Тамплоне нападать?

- Вчера ты говорил, что до неё отсюда полный дневной переход, — заспорил Жан. Они нас догонят. — А тут какие ни есть, но стены. Преграда для всадников.

- Зубцов на стенах нет, настилов, чтобы нормально ходить, нет. Да и лучников у нас нет.

- У Керик есть лук, - вмешался Шельга. - Он меткий стрелок.

- А если у них там хотя бы три лучника? А если пять, десять? — всплеснул руками Ги. — Но главное, что колодца ни в башне, ни поблизости нет. У нас воды в бурдюках меньше чем на день, даже если лошадей не поить. А дальше что? Думаешь, они полезут с тобой в тесном проходе рубиться? Скорее всего они осадят нас в этой башне. Дня через три-четыре мы от жажды сами выползем сдаваться. Безо всякого боя.

- Но это же Восточный Тракт! Тут люди всё время ездят. Караваны торговые ходят. Неужели они посмеют вот так, прямо на тракте, никого не стесняясь, напасть, устроить осаду?

- Если герцог посмел послать за нами большой вооруженный отряд, то вряд ли они каких-то проезжих торговцев или крестьян постесняются. Пока есть время, надо бежать. Может даже бросить тут что-то тяжелое, ненужное, чтобы ехать быстрее. Например, шатёр, палатки.