- Не знаю, может ли епископ защитить Лин от герцога. А вот другой герцог — точно может. И потом, если бы она бежала к Эльдегару, мы бы встретили её по дороге.

- Чтобы добраться до Пейлора она могла перебраться через Ронту по деревянному мосту, и потом ехать левым берегом Ронты до моря и до Пейлора… Но там нет хороших дорог. Леса. Болота. Прятаться хорошо, а быстро доехать не получится. Или она могла поехать на юг, в Тарбон, оттуда по Южному тракту поскакать на восток, переехать через Ронту по Роклерскому мосту, потом ещё немного по тракту и всё — Пейлор. Это самая быстрая дорога. Кроме деревянного Тагорского и каменного Роклерского других мостов через Ронту нет. Так что, если ехать в Пейлор верхом, то…

- Отлично! Постараюсь её догнать! - Жан вскочил на свою рыжеухую лошадку и, ударив её пятками в бока, помчался вперёд.

У южных ворот Тагора стражники подтвердили Жану, что не так давно юный рыцарь на чёрном коне и мальчишка-оруженосец на рыжей лошадке выехали из города и помчались на юг по Трабонской дороге.

«Это они! Они!» - словно колокол звенело в его голове. Жан быстро, как только мог, погнал вперёд Рыжеухую. Скоро сумерки окончательно сменились ночью. Сперва непроглядной, кажется лишающей его любой, даже призрачной надежды на счастье. Потом появилась луна. Местная луна на вид была меньше земной, но света давала достаточно. Каждый раз, когда она, выныривая из-за бегущих по небу туч, освещала дорогу, Жану чудились далеко впереди, на грани видимости, две конных фигуры, и он снова подгонял свою лошадь.

Он совершенно потерял счёт времени. Тяжелое дыхание Рыжеухой. Смутные силуэты, в неверном свете луны появляющиеся порой впереди. Все они оказывались не тем, что мнилось в начале. Стог сена, развалины какого-то дома, кусты, деревья. И ни одного человека. Никакого следа. Никаких всадников впереди или рядом с дорогой. - Проблеск надежды, отчаяние, снова надежда… Жан всё яснее осознавал, сколь малы его шансы догнать беглецов. - Рыжеухая весь день скакала. Она преодолела долгую дорогу из Леронта в Тагор и теперь нуждалась в отдыхе, а не в безумной ночной гонке. Через пару часов он насмерть загонит лошадь, но вряд ли настигнет беглецов, отправившихся в путь на отдохнувших и сытых конях. Жан чувствовал, как щиплет от попадающего в рану пота рассеченная до крови кожа на щеке, слышал как бурчит его, с самого обеда ничего не получавший, живот. Впрочем, сейчас всё это было не важно. Он так долго жил мечтой о Лин, так много сделал, чтобы её добиться, натворил ради этого столько безвозвратного, страшного… - Он просто не мог, не должен был её потерять!

Рыжеухая перешла с галопа на шаг. С её боков падала пена.

«Ну вот. Сейчас она упадёт замертво, и я останусь один, как дурак, в ночи, на дороге, посреди ничего… Какой же идиот! Взрослый, вроде, человек, а кинулся в погоню, не подумав, как мальчишка, как токующий глухарь, как кот, орущий мартовской ночью под чужим окном… Чёртовы гормоны сексуально озабоченного юнца! Они явно оказались сильнее взрослого разума, оседлавшего это тело. На что я вообще надеялся, бросаясь в погоню один, да ещё на уставшей лошади? Куда разумнее было отдохнуть и отправиться за Лин ранним утром, по свету… А ещё лучше было бы послать своих людей на хороших, свежих конях на перехват, сразу, прямиком, на Роклерский мост… А заодно отправить в Пейлор письмо о том, что я жив, и жду свою Лин, о том, что король пожелал посетить нашу свадьбу, день которой уже назначен… Как там Лин, совсем одна, с этим Руалем? Что если он осмелится её изнасиловать? Что, если на них нападут разбойники? Да что угодно может случится в дороге с одинокой, беззащитной, наивной, всего-то шестнадцатилетней девчонкой!.. Не её ли силуэт мелькнул там, на вершине холма?»

- Лин!.. Ли-ин!!! — закричал он что было сил.

«Как это глупо — звать её здесь, среди ночи… Ну и наплевать. Даже если она не услышит — что ещё мне остаётся? Рыжеухая, кажется, дальше не пойдёт. Проорусь и, может, мне хоть чуть-чуть полегчает?» - Соскочив с лошади, Жан повёл её в поводу, то и дело ласково поглаживая по горячей и мокрой усталой морде.

- Ли-ин!!!

Теперь он медленно шел вперёд, проклиная свой кольчужный доспех и кольчужные штаны. - «Надо было хотя бы их снять, прежде чем пускаться в погоню!» - Время от времени он снова кричал. Кричал так, как выл бы волк на луну. То-ли изливая в мир накатившую тоску и безысходность, то-ли ещё надеясь на что-то. Когда Рыжеухая немного отдохнула, он снова забрался в седло. Лошадь пустилась рысью, но скоро опять перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась. Жан снова кричал. Уже ни на что не надеясь — просто чтобы сделать хоть что-то. Да, наверное, это глупо. Кто-то насмешливо каркал ему в ответ из густых зарослей, темневших за небольшим, поросшим травой, лугом, справа от дороги. Жан сполз из седла и уселся на земле, вытянув ноги. Рыжеухая, тяжело дыша, перетаптывалась рядом.

«Пусть теперь отдыхает. Бедняга тащила всё это время не только меня, но и лишние двенадцать кило моих доспехов. При этом ни шлема, ни щита я с собой не прихватил. Вот ведь осёл! И из оружия у меня с собой только меч и нож… Интересно, далеко ли я от Тагора?.. Ладно, дождусь рассвета. А дальше-то как? Вернуться в Тагор? Может, отсюда проще уже до Тарбона доехать?»

Вдруг он услышал, даже, скорее, почувствовал ногами и задом дрожь земли, передающей топот копыт.

«Это у меня уже глюки или…» - Жан прислушался. Издали, еле слышный, донёсся конский топот, причём до дрожи знакомый. Сердце заколотилось, кажется, у самого горла:

- Лин! Ли-ин!!! — заорал он так громко, что Рыжеухая в страхе шарахнулась в сторону. «Неужели это возможно? Господи, хоть бы это было возможно…» Оторвав зад от земли, Жан встал на колени: - Ли-ин!!! Я здесь! Я люблю тебя! Я живой!

Топот приближался. Лошадей было две. И одна из них — точно рыжая лошадка Лин. Рыжеухая фыркнула и заволновалась, перебирая ногами, словно тоже почуяла старую знакомую. Жан встал, подойдя, ухватил свою лошадь за уздечку, обнял её, погладил, успокаивая, по шее. «Кто бы так погладил и успокоил меня! Неужели это правда? Я не брежу? Лин меня услышала и скачет сюда?» - он стоял, затаив дыхание, и вслушивался, вглядывался в дорогу, в темноту, в медленно приближающиеся неясные силуэты. Луна вынырнула из-за туч и осветила двух всадников, скакавших к нему по дороге. А ещё он услышал голос Лин. Такой родной и… Только он не понял, что на прокричала. А потом понял, потому что она крикнула это снова.

- Нет, Руаль, не-ет!!! Стой, не смей!

Первым к Жану мчался всадник, поднимающий копьё для броска. Жан увидел, как сверкает при луне конический шлем врага, услышал, как позвякивает кольчуга того, кто, явно, едет его убивать. А он, Жан — стоит один, посреди дороги. Верхом он сражаться не может, да и пешим… У него даже копья нет! Бежать? Куда? Да и можно ли сейчас бежать, когда следом скачет Она?

«Ну уж нет! К чёрту эти пацанские понты! Я опытный, взрослый мужик, и прекрасно понимаю, что надо делать…» - выхватив меч из ножен, Жан со всех ног бросился наутёк. Сперва он побежал так, чтобы между ним и нападающим врагом оказалась Рыжеухая. Потом, свернув с дороги, утопая по пояс в траве, он рванул к тёмным зарослям — то ли к лесу, то ли к кустам.

- Стой, трусливая свинья! Стой! Мужлан! Ничтожный слизняк! — вопил настигающий его Руаль. Врагу пришлось объезжать Рыжухую, и это немного его замедлило, но теперь всадник приближался с каждой секундой.

«Только бы у меня до зарослей дыхалки хватило, а уж там…»

Копьё, со свистом пролетев у Жана над плечом, исчезло во тьме. Всадник промчался совсем рядом. Развернул коня. Выхватил меч и снова кинулся на Жана. Тот, уже задыхаясь от бега, домчал-таки до темнеющих впереди кустов. С разбегу вломился в них, прикрывая лицо левой рукой.

- Стой! Жалкий трус!

Продравшись через ветки, Жан выскочил на открытое пространство… и покатился кубарем вниз. Он ударился о крутой склон спиной, потом боком и шмякнулся в какую-то липкую жижу. Только поднявшись на ноги он осознал, что в какой-то момент выпустил из руки меч.