- Как нам его найти?

- Как честная трисианка я должна предупредить, что господин епископ не одобряет его методов и уже много раз грозил отлучить Орста от храма, но… Я могу проводить тебя к его дому. Просто проводить к дому.

- Хорошо. Провожай, - кивнул Жан. — Чего же ты ждёшь?

- Три со, господин.

- Целых три со? — возмутился Жан. — Да любой местный мальчишка проводил бы меня за пол со, за петье, за надкушенное яблоко…

- Три со, господин. И два из них я потрачу на свечи, чтобы замолить этот мой грех.

«Какая удивительная смесь жадности, маркобесия и скудоумия! — мысленно застонал Жан, развязывая кошель, и нашаривая там три серебряных чешуйки. Сунув их в подставленную служанкой ладонь, подумал: - Подавись, зараза! Я уже готов на что угодно пойти, чтобы хоть как-то решить этот вопрос, а насколько это грешно с точки зрения вашего дурака-епископа… Боже, спаси эту страну! Один запрещает аптекарей, другой врачей. А к знахаркам-травницам тут все относятся так, словно эти тётки детей живьём варят. И при этом все продолжают втихаря к этим знахаркам ходить!»

Жан не успел поднять руку, чтобы постучать в дверь, как служанка, шепча то ли обережные молитвы, то ли заклятия, скрылась в темноте. Сквозь щель в закрытых ставнях было видно, что в одной из комнат невзрачного лекарского дома до сих пор горит свет. Однако, после настойчивого стука в дверь свет погас. Прошла минута. Дверь никто не открыл.

- Да что же это такое? — Жан со всей силы заколотил в дверь кулаком. Никакой реакции. Жан, обернувшись спиной, принялся с размаху бить по двери пяткой сапога. Казалось, ещё несколько таких ударов, и хлипкая дверь развалится на отдельные доски.

- Чего надо? — проскрипел, наконец, кто-то из-за закрытой двери. — Лекаря нет дома.

- Открывай! У нас раненый! — рявкнул в дверную щель Жан.

- Так нет никого! Приходите завтра, после полудня. — проскрипели в ответ.

-Ну, вот что, - скомандовал Жан. - Лаэр, где там у нас топор? Сломаем эту дверь, войдём, и посмотрим, врут нам или нет. А то у здешних врачей, как я погляжу, ни стыда, ни совести нет.

- Не надо, - чуть слышно пролепетал Рикард. — Я потерплю.

- А я не потреплю, - рыкнул Жан, - Где там топор?

- Стойте… Открываю я. Уже открываю… Не надо ломать. — Что-то лязгнуло. Дверь распахнулась, и в неровном свете факела они увидели седого, сгорбленного старика в залатанной тунике. Вместо глаз у него зияли глубокие, кое-как заросшие кожей, провалы. — Ну? Чего вы хотите? Один я тут. И помочь вам не смогу. Приходите завтра, к полудню.

Жан в первый момент опешил, но потом злость захлестнула его с новой силой:

- Сдается мне, что ты врёшь,- Жан, отодвинув старика в сторону, вошел внутрь. — Кто тут, в доме, зажигал свет? Кто, когда я начал стучаться, его потушил? Неужели ты?

- Верно! Тут что-то не чисто, - буркнул Лаэр и тоже вошел внутрь, освещая тесную прихожую факелом. — Обыщем всё, и…

- Стойте, - дверь ведущая из прихожей в одну из комнат, распахнулась. В дверном проёме стоял, сжимая меч, худой мужчина в белой рубахе. — Кто вы, и зачем пришли?

- Ты лекарь Орст?

- Да, - с обреченностью в голосе сказал мужчина.

- Я барон Жануар дэ Буэр. Мой слуга тяжело ранен. Разрублена ступня. Кости из раны торчат. Мне нужна твоя помощь. Другие местные лекари ничего не смыслят в лечении таких ран… Я хорошо заплачу, если ты его вылечишь.

Мужчина, облегчённо выдохнув, опустил меч.

- Выходит, ты не местный?

- Я из Тагора. Здесь проездом.

- Хвала Трису… А я подумал, что это местные святоши пришли среди ночи меня убивать… Где больной?

- Возьмёшься его лечить?

- Сперва мне надо осмотреть рану… Да уберите факел из дома, а то он что-нибудь тут подпалит. Сейчас я снова светильник зажгу.

***

Раздув угли в жаровне, Орст подпалил от них тонкую лучину, а от лучины зажег фитиль в стоящем на столе масляном светильнике. Лаэр и Низам завели, почти-что занесли в комнату Рикарда.

- Вот, кладите его сюда, - лекарь указал на другой, стоящий в центре комнаты, стол — большой, длинной в человеческий рост. — Посмотрим что тут… Ты, - он не глядя ткнул пальцем в сторону Низама, - Поднеси светильник поближе.

Слепой старик уверенным шагом подошел к операционному столу. Рукой нащупал голову уже уложенного на стол Рикарда и сунул под неё подушку. Низам поднёс лампу и замер, держа её так, чтобы на рану попадало побольше света . Орст принялся разматывать тряпки, пропитанные кровью и гноем. Рикард жалобно застонал.

- Я пока просто смотрю. Ничего трогать не буду, - проворчал лекарь. Потом, обернувшись к старику, попросил: - принеси мою коробку с инструментами.

- Она в Той комнате? — уточнил старик.

- Да, в Той комнате - Орст снова склонился над раной. — С момента ранения прошло полдня? День? — Наклонившись над раной он принюхался.

- Сутки и ещё пол-дня, - уточнил Жан.

- Странно, - буркнул Орст. — Запаха гнили ещё нет. Чем обрабатывали?

- Промыли проточной водой. Потом крепким вином, - объяснил Жан. — Два других лекаря предлагали ступню отрезать. Но неужели нельзя как-то вправить эти кости, чтобы они снова срослись?

- «Как-то» вправить можно, - проворчал Орст. — Но надо или вправлять так, чтобы срослись, или резать, пока по ноге не пошло вверх помертвение… То, что вы иногда ослабляли вот эту, скрученную, верёвку, чтобы нога совсем не помертвела, хорошо. Плохо, что из больного за всё это время вытекло много крови… И, скажу по совести, я не знаю, как эти кости правильно вправить. Могу только предполагать. Точно такой раны я ещё не лечил. Чем его? Топором?

- Мечом, - простонал Рикард.

- Опять разбойники? На тракте? — обеспокоенно уточнил лекарь.

- Вроде того, - буркнул Жан. — Ну так что, возьмёшься залечить эту ногу так, чтобы он снова смог нормально ходить?

- Я ничего не обещаю. Но попробую.

- Сколько за это возьмёшь?

- Если ничего не получится — ничего и не возьму. Если получится — заплатишь, сколько сочтёшь нужным. Но предупреждаю. Тут, как при броске монеты - король или птичка, в равных долях - либо он поправится, либо умрёт. Рана в любой момент может загнить. Больной может умереть от потери крови, от лихорадки, от боли. Но если он выживет, то уж как-нибудь кости срастутся.

- Постарайся сделать всё так, чтобы кости срослись хорошо, правильно, - попросил Жан. Про то, сколь велик у Рикарда шанс умереть, думать совсем не хотелось.

Дверь в одну из смежных комнат приоткрылась, и оттуда появился старик с небольшим деревянным ящичком в руках:

- Вот, - он поставил ящичек на операционный стол и откинул назад крышку. Там лежали ножи, пинцеты, клещи, иглы и даже небольшая пила. Некоторые инструменты явно были чем-то испачканы. И запах от них… это был запах трупной гнили.

- Ты что, этими инструментами сейчас полезешь копаться в ране? — с ужасом спросил Жан.

Протянувший, было, руку Орст посмотрел на инструменты, на рану. Покачал головой.

- Верно. Лучше дождёмся утра, и сделаем всё при ярком, солнечном свете. - Орст захлопнул крышку ящичка.

- Ты даже не помоешь инструменты? В чём ты их так испачкал?

- Не важно, — отмахнулся лекарь.

- Важно. Очень важно, - с нажимом произнёс Жан. — Ты ими что, трупы резал? А теперь этими же инструментами в живом человеке ковыряться полезешь?

- Других инструментов у меня нет, - проворчал Орст. — Радуйся, что я вообще взялся за это безнадёжное дело.

- Инструменты надо помыть с мылом и прокипятить. И руки тебе перед операцией надо с мылом помыть.

- На мыло у меня денег нет. Да и ни к чему оно. Я не модница, чтобы умащивать себя ароматными ванными.

- Где тут, в городе, можно купить мыло?

- У любого аптекаря. Но зачем…

- Вот что… Низам, ты говорил, что сведущ в медицине. Чему-то такому тебя ведь учили в этом твоём Талосе? Будешь помогать лекарю. Вот, - Жан полез в кошелёк и достал оттуда золотую монетку, - энье. Как рассветёт, сходишь к аптекарю. Купишь у него кусок мыла. Не ароматного, а самого простого и дешёвого, в котором побольше дёгтя. И принесёшь сюда, чтобы лекарь перед операцией все свои инструменты и руки с мылом помыл. А потом инструменты в кипяток. И чтобы кипели там некоторое время.