- Да пойми ты — я и дня лишнего ждать теперь не могу. И так уже весь извёлся. Как-то там моя Лин?

- А ты пошли ей письмо с одним из слуг.

- Очень сомневаюсь, что она его получит… Нет, пока я лично её не увижу, и лично ей всего не расскажу, не смогу спать спокойно.

Сумерки мягко накрывали почти опустевший рыцарский лагерь у ристалища. Кроме стоянок Жана и братьев-меданцев на пустыре оставалось не больше десятка шатров и палаток. Почти все гости турнира уже разъехались. Кончался последний суматошный день Жана в Эймсе. Завтра домой. «Домой? Ну да. А как ещё назвать теперь место, в котором живёт самый важный для меня человек, место, с которым уже столько месяцев связаны все мои мечты и надежды? Другого дома у меня нет. Придётся как-то обустраивать этот. Вот назначит король меня графом, и стану я главным в Тагоре упырём. Буду в ответе за все безобразия, которые там происходят, зато смогу и изменить многое к лучшему. Понять бы только, за что раньше браться? Получается, судьба даёт мне карт-бланш. Хотел всего-то любимую девушку заполучить в законные жены, а, в результате, получу в довесок немалый кусок власти и целый ком проблем, в которых поди ещё разберись…»

- Думаешь, не дождётся тебя твоя графиня? - усмехнулся Арнильф.

- Думаю, работы там невпроворот, а до свадьбы с каждым днём всё меньше… А вы вот что… Вы, как поедите на юг, по дороге заезжайте и к нам, в Тагор. Погостите там, отдохнёте недельку.

- Да мы хотели прямиком, по восточному тракту до Минца, а потом через горы сразу в Умбэро. А так придётся давать крюк на запад.

- Зато, сделав такой крюк, мы могли бы своими глазами увидеть, каков из себя южный Гетельд, - Арнольф мечтательно закатил глаза. - Проехать по королевской дороге, посмотреть на Тарбон и Пейлор. Говорят, весной там почти также хорошо, как у нас, в Ринте.

- Королевская дорога красива только по названию, - пробурчал Арнильф. А так — грязь, кое где отсыпанная щебнем. Не то, что старые меданские тракты.

- Ну, как-то же все по ней ездят - улыбнулся Жан. А от Леронта до Тамплоны она местами даже мощёная… В общем, если надумаете заглянуть в Тагор, я буду очень рад.

Второй день Жан приходил в библиотеку после обеда и сидел там допоздна, перебирая книги. Хватал и читал всё, что было хоть как-то связанно с географией. Листая описания городов и стран, разглядывая рисунки и примитивные карты, он старался уложить в голове нагромождение названий и направлений. Жан ждал - ещё день-два, и его выгонят из графского дома. Не будет больше ни книг, ни скромного заработка. Снова придётся куда-то идти.

Жан, собственно, уже решил, куда лучше податься. Раз единственным здешним языком, который он знал, был меданский, значит, лучше переезжать в какой-то другой город южного Гетельда, например, в Тарбон или в Пейлор. А может, двинуть в Эбер — засушливую, гористую, но довольно богатую страну, тоже говорящую по-медански? Реция, Треветум, Эберон — названия этих городов тревожили и манили, как звон полновесных эберских либров, как запахи лимона, шафрана и сушеного инжира — всего, что в достатке производила эта страна. Лучшим городом для переезда была, пожалуй, Реция — крупный порт в устье Лары, главный поставщик лимонов и зерна в Медан, да и в Гетельд. С другой стороны — Меданский полуостров, с его большими старыми городами, наверняка был местом получше. Конечно, сама древняя столица империи — Медан, или, как её порой называли, «Город» - давно пришла в упадок. Постоянных жителей там теперь было мало, однако, на ярмарки и на церковные праздники в Город съезжались десятки тысяч самых разных людей со всех концов света. А вот Тицин до сих пор был известным центром учёности и ремёсел. Город химистов, аптекарей и красильщиков. С другой стороны, Ринт был расположен поближе, и это тоже большой город, полный ткачей, кузнецов, оружейников и ювелиров. А есть ещё Скильдийские острова. Их жители тоже говорят на меданском, но власть там принадлежит не гетским королям, а местным князьям, либо анкуфским пиратам и работорговцам. При желании, можно отправиться даже в Анкуф. Туда регулярно ходят торговые корабли из Пейлора, Реции, Ринта. Вот только, что он будет делать в Анкуфе? Другой язык, другая вера. Тогда уж лучше сразу плыть в Талор — колыбель цивилизаций, страну ста городов и тысячи храмов, обитель забытых древних богов и тайных культов, край финиковых пальм и дешевого хлеба, производящий для всего мира папирусную бумагу, хранящий в своих библиотеках и храмах тайные знания прошлого. Мунганские города — Илар, Динай, Хардуф тоже манили его — странными названиями и описаниями, в которых сухие факты переплетались с дивными сказками. Пёстрые тонкие ткани, изысканные вина, сушеные фрукты и пряные сладости востока и юга… Не так давно, лет триста назад, эти мунганские города тоже были частью Империи. Меданский язык многие там до сих пор понимали, хотя говорили на другом наречии — странном, распевном, таинственном… Нет, нечего ему пока делать в Мунгане. Переселяться надо в Пейлор, а лучше в Ринт. Там он не до такой степени будет чувствовать себя чужаком. Кроме того, в больших торговых городах он сможет зарабатывать на жизнь, применяя свои навыки счетовода…

Боже, как же не хотелось ему уезжать! Неужели он уже никогда не увидит Лин?! Бестолковый болван! Спугнул прелестную любопытную птичку своей грубой прямолинейностью! И кроме самого себя некого в этом винить! Уже второй день она не показывалась в библиотеке и, похоже, вообще избегала его. Хорошо бы разыскать её. Поговорить. Объясниться. Хотя бы расстаться по доброму, не оставив у неё на душе ни обиды, ни страха.

Жан услышал тихий вздох. Поднял глаза. - Лин стояла совсем рядом - в дверях книжной комнаты. Он вскочил со стула. Хотел шагнуть к ней, но не смог сделать ни шага. Хотел что-то сказать, но слова комом застряли в горле. Мысли смешались.

Она подошла. Взяла его руку своей горячей ладошкой. Улыбнулась.

«Кажется, она совсем не сердится на меня! И она меня не боится!» - Жан робко улыбнулся в ответ, хотел сказать, что соскучился, что очень рад её видеть, но не успел сказать ничего. - Лин порывисто обняла его, прижалась всем телом, принялась целовать Жана в губы. Неумело, жарко, отчаянно, словно опасаясь, что сейчас он отпрянет, уйдёт, растворится как сон… Кажется, это и был сон - самый лучший на свете! Он целовал её в ответ, обнимал. Аккуратно, трепетно, как хрупкую вазу, как нежный цветок, способный в любой момент надломиться.

Чьи-то шаги послышались из коридора. Лин отпрянула. Прошептала ему, скороговоркой, в самое ухо:

- На закате приходи в винный погреб. Там, справа, большие бочки с пейлорским пряным. Я буду там ждать. Нельзя чтоб нас видели вместе… - не выбирая, она схватила какую-то книгу с полки и упорхнула из комнаты.

***

Прошел час. Жан пытался читать. Но получалось лишь разглядывать картинки. - Груженые тюками ослы и верблюды, корабли с косыми парусами, темнокожие люди в чалмах, бурнусах и каких-то странных, ярких хламидах… Все эти дальние страны стали теперь не важны. Только что звавшие его в дорогу портовые города превращались в мираж, таяли, как туман поутру. - Никуда он не уедет. Он зачем-то нужен этой девочке. Может быть с её стороны это блажь и глупость, но с его-то стороны — нет. Конечно, она ему в дочери годится. Или даже во внучки. Но кто здесь об этом знает? Может быть судьба подарила ему это молодое, здоровое тело именно для того, чтобы он смог сделать Лин по настоящему счастливой? Он думал о ней и улыбался. Смотрел в книгу, а видел её лицо, её влажные, чувственные губы… Сидел и грезил наяву, как семнадцатилетний дурак… Да он ведь и есть этот самый семнадцатилетний дурак! «Всё это гормональный взрыв, временное помутнение рассудка. Оно, конечно, пройдёт через пару недель. Лин так и останется умненькой, хрупкой и балованной графской дочкой, а я так и останусь никому не нужным бедняком, чужаком в этом жестоком мире. Что я могу ей предложить, кроме своей смазливой мордашки, доставшейся мне совершенно случайно? Как я смогу защитить её, чем я смогу ей помочь?»