Солнце едва коснулось своим нижним краем осыпающейся городской стены, когда Жан тихонько спустился в винный подвал. Приятная прохлада и странные, будоражащие ароматы вин, пряностей, просмолённых дубовых досок.

«Вот же нетерпеливый дурак! Зачем пришел так рано? Сколько мне придётся её тут дожидаться? А если меня заметит кто-то из графских слуг? Как я объясню, что тут делаю? «Справа от входа» это если смотреть изнутри погреба, или снаружи? Какие из этих бочек она имела ввиду?»

Кто-то тихонько коснулся его спины. Жан, вздрогнув, обернулся. Сзади стояла Лин. Улыбаясь, она взяла его за руку и потянула за собой.

Протиснуться за ней между винных бочек было непросто. В закутке между бочками и стеной, в который она его привела, было тесно… И это было замечательно! Они целовались и обнимались теперь совсем не так, как в первый раз. Ни ей, ни ему было некуда отстраниться. И они прижимались друг к другу всё крепче, сплетались, как змеи, задыхаясь от желанья, от страсти… Сколько всё это длилось? Миг? Целую вечность?

Потом Лин задрожала, сладко постанывая, и затихла. Прижалась к нему, почти не дыша, прислушиваясь к себе с удивлением и страхом.

- Всё? Ты… пронзил меня, да?

- Нет. Это всего лишь моя ладошка. Я гладил тебя там рукой.

- Я думала, что сейчас умру от счастья… А говорили, что первый раз это больно… Я теперь шлюха, да? - она грустно улыбнулась ему.

- Нет. Ты моя богиня. Прекрасная, непорочная юная дева.

- Того, что я сделала, не достаточно, чтобы стать шлюхой?

- Ты моя невеста. Моя невеста не может быть шлюхой. Я тебя люблю. Я хочу стать твоим законным супругом. По всем местным правилам, без какого либо урона для твоей чести. Пока что я тебя просто гладил, обнимал и ласкал… Это хорошо, что ты такая чувствительная. Это большое счастье, что тебе так приятно даже от этой скромной ласки. Потом, когда мы поженимся, я буду пронзать тебя. Каждый день. И это будет ещё лучше. Ещё приятней. А потом ты родишь мне много красивых детей. Я буду служить тебе, защищать, помогать, любоваться, восхищаться тобой каждый день.

- Бедный мой мальчик, - она прижалась у его губам и шмыгнула носом. По её щеке скатилась слеза. - Я тоже всей душой хочу быть твоей. Невестой. Потом женой… Только этого не будет. Скорее всего теперь нас убьют. Тебя - точно. Меня мать, может быть, пощадит. Выдаст замуж за какого-нибудь знатного придурка, который начнёт тут всем распоряжаться. Но я… если ты умрёшь, я тоже не смогу больше жить. Утоплюсь в Ронте. Или повешусь на твоей могиле… Ты не береги меня. Если хочешь, пронзи прямо сейчас. Я на всё готова. Я два дня думала, прежде чем так вот решиться… И я поняла, совершенно отчётливо поняла, как сильно полюбила тебя. Поняла, что уже ничего не могу с этим поделать. А раз так — надо взять у судьбы хотя бы несколько дней чистого счастья. А потом - в омут. Лучше так, чем всю жизнь страдать без тебя, замужем за чужим, совершенно чужим, не любящим и не понимающим меня человеком.

- Что ты такое говоришь, родная? Любовь это жизнь. Жизнь, а не смерть. Даже думать не смей обо всех этих глупостях… Конечно, я не знаю подробно здешних обычаев и порядков… Но не может быть, чтобы у нас с тобой всё было так безнадёжно. Надо думать, искать возможности для своего счастья. Неужели у нас нет никакого способа добиться законного, честного брака? Может быть, если мы вдвоём уедем далеко, в какой-то другой город, то там найдётся священник, который согласится нас обвенчать?

Лин тяжело вздохнула:

- Это не поможет. Любой епископ признает такой брак недействительным. Конечно, если мы сбежим, у нас будет немного больше времени. Но зато мои родственники сразу поймут, что случилось, и тут же отправят людей за нами в погоню. Мне такого побега не простят - ни дядя, ни мать, ни вся её родня. Нас всё равно разыщут и тогда уже точно убьют. Если я убегу с безродным - это будет ужасное бесчестье для всей нашей семьи… Нет. Лучше мне погибнуть дома, в родных стенах, не запятнав свой род скандалом, не опозорив его на всё королевство.

- Но, может быть, я могу как-то сделаться знатным? Что нужно сделать, чтобы твоя мать признала меня достойным женихом?

- Родиться в семье графа? Или хотя бы барона, - Лин тяжело вздохнула.

- А сам сделаться бароном я не могу?

- Для этого надо поступить на службу к королю, или к какому-нибудь герцогу, графу. Да не простым слугой, а конным воином со своим оружием и доспехом. Надо несколько лет воевать. Проявить себя в бою как-то особенно героически. Тогда твой синор, может быть, из обычного рыцаря поднимет тебя до барона, даст тебе во владение какие-то деревни, поместье… Даже если тебя за эти несколько лет не убьют на войне, даже если ты сумеешь добиться баронского титула — всё это будет бесполезно. Через полгода мне уже будет шестнадцать, и мать выдаст меня замуж. Если бы только был жив отец… Тогда я могла бы под разными предлогами потянуть немного с женитьбой. Отец всегда меня баловал. Он бы не стал принуждать меня к браку с нелюбимым человеком. Может быть, узнав, что я тебя полюбила, отец собственными руками тебя бы зарезал… А может, устроил бы какую-то проверку, а потом, если бы ты её прошел, он сам дал бы тебе титул барона и благословил бы наш брак. Он же был наследственный граф, личный друг короля. На мнение других ему всегда было плевать. Если бы он сам счёл тебя достойным, этого ему было бы достаточно… Мама — другое дело. Она так не может. Она сама из небогатого, хоть и древнего рода. У них всего пара собственных поместий к северу от Ронты. Отец взял маму в жены не за богатство, а за красоту. Взял её в жены из-за того, что действительно её полюбил… А мне теперь не дадут выбрать в мужья того, кого я люблю. Тот, кто выйдет теперь за меня, наверняка станет графом Тагорским. Незнатному человеку никто не позволит стать графом — вот в чём беда. Наша любовь обречена с самого первого дня. Лучше бы я родилась обычной простушкой, безо всех этих домов и поместий. Тогда мы с тобой могли бы быть счастливы.

- А ты, ты сама сочла бы меня достойным стать мужем графини? Мне только твоё мнение важно.

- Конечно сочла бы… Да только меня никто даже не спросит.

- Это мы никого не спросим, - Жан решительно посмотрел ей в глаза. - Я ещё не придумал, как, но я сделаюсь знатным. Разбогатею, стану бароном, взломаю все эти ваши сословные предрассудки как… как старый сундук! Ты только глупостей не наделай, моя хорошая. Не говори никому про то, что любишь меня. Никак вообще не показывай на людях своего ко мне отношения. И думай. Ищи. Уверен - вместе мы найдём верный способ… Может, я подкуплю кого-нибудь, подделаю бумаги о том, что я знатного рода. Может, придумаю, как быстро отличиться на войне, или как разбогатеть. Я докажу им всем, что достоин тебя. Если бы я был знатного рода, тогда бы твоя мать…

- Тогда бы да, - Лин горько улыбнулась. Потом вдруг у неё в глазах сверкнула искорка. - Знаешь, у меня ведь есть драгоценности, которые я могла бы продать. Отдам тебе деньги. Купишь на них поместье. Поместье это, конечно, ещё не баронский титул, но всё же… А лучше начни на них какую-нибудь торговлю. Торговцам иногда удаётся очень быстро увеличить свой капитал. Ты так много знаешь, так быстро умеешь считать, что у тебя точно должно получиться… А ещё, я могу написать письма своим управляющим в поместья, и потребовать у них что-то… какой-нибудь товар, который ты мог бы потом выгодно продать… Трисе, Господи! Пресвятая Алисия! Неужели в нашей любви всё-таки возможно честное, непорочное счастье?

- Возможно, радость моя. Возможно. Надо только верить, думать, искать…

***

Утром следующего дня, вспоминая и сопоставляя прочитанные ранее хозяйственные бумаги, которые проходили через его руки, Жан кое что нашел. Нет — не возможность сказочно обогатиться. Скорее, возможность брать теперь за свою работу куда больше, чем прежде.

Ещё раз всё перепроверив, Жан, с папирусными документами в руках, постучался в кабинет графского мажордома.