Уронив хлеб в кружку с вином, Ула уставилась на него. С ужасом прошептала:

- Это что же я, дура, наделала… И она, поди, тебя тоже любит?

- Да.

- Вот как… И она, поди, озлится теперь на тебя, узнав, что я… А я то… Обняла тебя при всех, не сдержалась… Теперь ей расскажут?

- Расскажут, - Жан тяжело вздохнул.

- Ты… - Ула решительно встала. — Ты прости меня, если сможешь. Я… Я сей же час уйду, — Она вышла из-за стола. Пошатнулась. Решительно схватила свой дорожный посох, до того прислонённый к стене.

- И куда ты пойдёшь?

- Не знаю, - пробормотала она. — Но раз всё эдак выходит, то нельзя мне здесь, у тебя оставаться…

- Сядь, - Жан, подхватив подмышки, аккуратно усадил её на кровать. «Какая стала лёгкая. Совсем исхудала» Найдя на столе, среди груды записей, свою ложку, Жан выловил из кружки окончательно размокший хлеб, и положил прямо в ложке, перед ней. — Ешь. Пей. Отдохни тут, поспи. А завтра я найду тебе в городе какое-нибудь жильё и работу.

- Жан, миленький мой — она обняла его, стоящего рядом, обеими руками. Скрывая навернувшиеся слёзы, прижалась лицом к животу.

Снаружи в дверь решительно постучали.

***

- Что? — Жан оторвал голову от подушки. Слепой старик на ощупь, со стуком, открывал ставни. Комнату залил солнечный свет. Из пустого, ничем не закрытого оконного проёма потянуло свежим воздухом. На соседнем, набитом соломой, тюфяке, свернувшись калачиком, спал Низам.

- Как там Рикард? — спросил Жан у старика, поднимаясь.

- Твой раненый?

- Да.

- Спит. Ферил прогнал злых духов от его тела и души. Теперь он легче перенесёт боль. А если умрёт, то без лишних мучений.

- А где Орст?

- Работает.

- Что?! — Жан бросился в соседнюю комнату. Туда, где они оставили на операционном столе Рикарда.

Старик, вытянув вперёд руку, торопливо засеменил следом:

- Постой, господин. Куда же ты?

Рикард, с подушкой под головой, лежал на спине, на операционном столе, и храпел. Его бледное, как белёная стенка, лицо было умиротворённым, почти счастливым. Здоровая его нога была вытянута, а раненная подогнута так, чтобы ступня лежала на столешнице. Рана при дневном свете зияла белеющими обломками костей и рваным мясом, сочилась кровью и гноем. В жаровне по прежнему тлели угли, а в воздухе витал умиротворяющий аромат ферила. Дверь в комнату, смежную с операционной, была открыта. Там что-то звякнуло. Жан бросился к этой двери.

- Стой, господин. Куда ты?.. Сынок!

«Сынок? Это он кому?» Жан вбежал в соседнюю комнату, прежде чем слепой старик успел его нашарить и ухватить вытянутой вперёд рукой.

Лекарь поднял голову и уставился на Жана недовольным, усталым взглядом. На точно таком же, как и в соседней комнате, «операционном столе» перед Орстом лежал труп какого-то бедняги — совершенно голый и, кажется, уже начавший разлагаться. Грудь трупа и его живот были вскрыты. Наружу торчали кости, кишки, ещё что-то… Орст стоял над ногами трупа. Одна из ступней мертвеца была почти полностью ободрана от мяса и зияла костями. Некоторые из костей были разломлены. Руки Орста, сжимавшие нож и пинцет, застыли над второй ступнёй мертвеца, тоже уже изрядно располосованной.

- Что ты тут… Тренируешься что ли? — пролепетал Жан.

- Э… Да.

- Ну… Ладно. Не буду тебе мешать. Прежде чем приступишь к живому человеку, не забудь хорошо вымыть инструменты и руки. Я сейчас слугу за мылом пошлю.

- Точно ли всё прошло хорошо? Он так орал, что…

- Все орут, пока в сознании, - буркнул Орст, орудуя ножом над жаренной куриной ногой.

- И как ты можешь есть после такого? — всплеснул руками Низам. — У меня вот кусок в горло не лезет.

- А у меня не лез после того, как вы появились с этой ногой. А теперь что же? Я сделал, что мог. На остальное — божья воля. Он либо поправится, либо умрёт. Если рана не загноится, и если кости не сдвигать хотя бы месяц, то всё срастётся и он будет здоров. Может быть даже сможет наступать на эту ногу без боли, - Орст закинул в рот кусочек мяса. - Наймите здесь какую-нибудь добрую горожанку, чтобы за ним ухаживала, кормила, выносила ночные горшки, перевязывала рану, - он, прожевав мясо, запил его вином. - Если бы перелом был в другом месте, я бы просто приложил к нему пару дощечек и плотно обмотал тканью, чтобы кость от случайных движений не шевелилась. Но ступня… Больного нельзя перемещать. Разве что на носилках до какого-нибудь соседнего дома. Тряска в телеге наверняка сместит кости, и перелом не срастётся, или срастётся криво. И все мои труды — волку под хвост.

- А я знаю способ, - заявил Низам: — Надо смешать толчёную известь и яичный белок, пропитать этим раствором тонкую ткань и плотно обмотать такой тканью переломанное место. Со временем ткань застынет и станет прочной как камень. И в такой, как бы каменной, броне надо держать ногу месяц, а лучше два — пока кость не срастётся.

- А как ты потом ногу из камня вынешь? — Орст скептически нахмурился.

- Потом этот каменный чехол аккуратно разбивают молотком или распиливают… Я не вру. В Талосе, в лечебнице Рательской академии я сам видел людей, которые после перелома ходили с такими окаменевшими повязками и выздоравливали. Перелом срастался. Надо только добыть извести, купить яиц, тонкой ткани на бинты и…

- В нашем случае такой способ не годится, - покачал головой лекарь. — Хотя, на будущее, запомню… Ты когда нибудь сам делал больным подобную каменеющую повязку?

- Нет. Но я читал про неё в одном талосском свитке, и видел, что в Талосе самые лучшие лекари и правда так делают.

- Понятно, - Орст разочарованно вздохнул. — То есть ни пропорций смеси, ни того, как долго это всё застывает, ты не знаешь… В таком случае, сначала надо опробовать этот метод на какой-нибудь деревяшке, а не на живом человеке. Что угодно может пойти не так… А для вашего больного такая каменеющая повязка точно не годится.

- Почему не годится? — удивился Жан.

- Из раны какое-то время ещё будут выходить кровь и гной. Рану надо будет чистить, смазывать свиным салом. Если всё это на месяц зажать внутри каменеющей повязки, нога сгниёт… Нет, лучше привязать к ступне какие-то доски и палки, закрепить ногу так, чтобы больной не мог ей шевелить. И никакой тряски, никаких резких движений. Пусть он всё это время лежит где-нибудь, под присмотром.

- Вспомнил! — аж подпрыгнул на своём табурете Низам. - Есть же ещё один метод! Для ноги делается такой… как бы ящик, который плотно обжимает ступню снизу и с боков, и обжимает голень сзади. А спереди нога притягивается ко всему этому ремнями или плотной тканью. И тогда ступня не шевелится. Кости не смещаются. Но рану при этом можно будет осмотреть, перевязать.

- Если ты всё время знал о таком способе, почему не предложил его сразу? — Жан посмотрел на Низама обличающе. — Почему ещё вчера, там, в лесу, не соорудил для Рикарда такой вот «ящик» для ноги из подручных средств? Ги и Хеймо на ходу выдумывали ему какую-то шину из палок и ткани, а ты молчал!

- Но я же не практик, - развёл руками Низам. — То, о чём я говорю, это книжные знания. К тому же, чтобы сделать такой ящик нужен хороший плотник с инструментами…

- «Не практик» - передразнил его Жан. — Вот и получается, что все твои книжные, теоретические знания, бесполезны.

- Не все! Я могу точно вспомнить всё про этот футляр для ноги. Могу даже нарисовать его по памяти… Но сделать его своими руками я не смогу. Нужно звать плотника. Я бы ему всё объяснил, и…

- Ни один местный плотник в мой дом не придёт, - покачал головой Орст.

- Почему? — удивился Жан.

- Слухи о том, что я режу трупы, как ты сам видел, правдивы. Но как мне объяснить этим болванам, что я режу мертвецов не ради своего удовольствия, а ради того, чтобы научится спасать живых? Слишком многие тут считают, что я колдун-чернокнижник и режу мертвецов для проведения тёмных ритуалов. Боюсь, дело дошло уже до того что, случись в Тамплоне с кем-то беда, многие решат, что это из-за моего колдовства.