Наёмники испуганно зашептались. Никогда прежде они не слыхали этого диковинного слова. Никогда прежде их имена не записывали на папирусе такими странными, страшными знаками и закорючками.
- Тот, кто захочет уволится с моей службы, должен заявить об этом мне или господину Гильберу заранее, за две недели до ухода. Уходящий должен отработать весь свой полученный аванс или возвратить эти деньги. Уходящий должен вернуть мне все, полученные от меня в пользование и отмеченные в описи, — он потряс свитком, - вещи. За поломку или порчу вещей, выданных вам в пользование, я буду вычитать у вас из жалования в двойном размере. А того, кто посмеет бросить службу не предупредив меня заранее и не рассчитавшись с долгами, постигнет моё проклятие и заслуженная кара… Понятно ли вам, бандерлоги?
Наёмники закивали головами:
- Да.
- Понятно.
- Чего уж тут…
- Я же обещаю, по возможности, беречь вашу жизнь, хорошо кормить и исправно платить вам жалование, - завершил своё напутствие Жан. — А теперь всё. Отбой. Выступаем с рассветом.
***
- Там это… Лин твоя прибежала, - Ги заглянул в дверь, пытаясь получше разглядеть испуганно сжавшуюся, сидя за столом, Улу.
Жан вышел из комнаты и захлопнул дверь у Ги перед носом:
- Не тревожить эту девушку. Пусть спокойно поест, отдохнёт. Когда будет готова еда, пусть принесут ей миску похлёбки.
- Ясно, - кивнул Ги. — А что с Лин? Там Лаэр пытается её задержать…
- Задержать? Зачем? — Жан решительно двинулся наружу. Выйдя из дома он взял Лин за руку и отвёл в сторонку, под навес с винными бочками, оборвав при этом на полуслове её препирательства с Лаэром.
- Этот жулик врал, что тебя тут нет, - тут же пожаловалась Лин.
- Что с дурака возьмёшь? — Жан выдавил из себя улыбку. — Вот я. Весь к твоим услугам… Ты что, прямо из собора сюда? При всём воскресном параде…
- Где она? — Лин смотрела ему прямо в газа и в её глазах были злость, боль, обида, надежда…
- Я тебя люблю, - проникновенно прошептал Жан. — Так сильно люблю, как никогда никого не любил прежде, - он нежно обнял её за плечи.
- Где она?! — Лин, нервно дёрнув плечами, сбросила его руки.
- В доме. Мне просто некуда больше её отвести…
- Твоя прежняя любовница? — Лин горько улыбнулась. - Выяснила, что у неё от тебя будет ребёнок, и явилась?
- Нет. Никакого ребёнка. У нас ничего такого не было… Она хромая. Сломала ногу. Нога плохо срослась. Работать в поле и даже долго ходить она не может. Вся жизнь под откос… Я пожалел девчонку. Помог ей пару раз. А она влюбилась в меня… Но это всё было прежде, чем я впервые увидел тебя. А с тех пор, как я тебя повстречал, никто другой мне не нужен, клянусь!
- Отчего же ты её не прогнал? Зачем она пришла?
- Она из крестьянской семьи. Пятеро детей. Она — старшая. Отец уже не может их всех прокормить. В поле Ула толком работать не может. В жены её, хромую, никто не берёт. Единственный, кто согласился взять её в жены — очень неприятный, жестокий тип из соседней деревни. Ула его ненавидит. Узнав, что отец отдаёт её этому… Ула пошла топиться. Но потом передумала и пошла в Тагор, чтобы меня разыскать… Вот — нашла.
- Это всё она тебе рассказала?
- Не думаю, что она врёт.
- Она тебя любит. И хочет тебя заполучить. Любой ценой. Неужели ты не понимаешь?.. Прогони её.
Жан покачал головой:
- Ей некуда больше идти.
- Ты… Всё-таки ты её ещё любишь!
- Нет. Я только тебя…
- Ты её пронзал, да? Пронзал? — Лин схватила его за грудки.
- Нет. Мы только целовались.
- Как со мной, да?
«Эх, если бы, моя невинная девочка. Гораздо жарче и изощрённее, чем с тобой. Я и ребёнка-то ей не заделал только потому, что не собирался женится… Господи, какой же я был дурак! Нашел доярку посимпатичнее, и воспользовался. А оказалось, что она тоже человек. И что же мне теперь, убивать её что ли?»
- Как со мной, - как приговор прочла Лин в его глазах. - Изменщик. Предатель! — Она хлестнула его ладонью по щеке. Сжала ладонь в кулак.
Жан перехватил её руку за запястье.
«Боже мой, она и в гневе так прекрасна что дух захватывает!»
- Пусти. Отпусти!
Отпустив её руки, Жан обнял Лин и принялся её целовать. Она сперва вырывалась, но потом обмякла. Уткнулась носом ему в шею и зарыдала.
- Ну что ты, солнышко моё. Я тебя люблю. Только тебя. Всё будет хорошо. Никто нас не разлучит.
- Честно-честно? Только меня?
- Да.
- Прогонишь её?
- Она хорошая пряха. Найду ей здесь, в Тагоре, какую-нибудь работу, чтобы от голода не пропала, и пусть живёт как хочет. Она никак не сможет нам помешать.
- Ты что, не понимаешь? Она обманом хочет опять тебя заполучить!
- Да ей просто некуда больше…
- Женщины коварны. Она хочет снова поймать тебя в сети. Отправь её обратно в деревню.
- Она утопится. Или новый муж забьёт её насмерть. И только я буду в этом виноват.
- Ты меня не любишь.
- Ну, вот что, - Жан отстранился от Лин и внимательно посмотрел ей в лицо. — Обрекать человека на верную смерть только ради твоей прихоти, только за то, что она посмела обратиться ко мне за помощью… После такого я и сам себя уважать перестану.
- Ты меня не любишь.
- Люблю. Люблю добрую, умную, честную Лин. Такую, которая не будет требовать от меня подлых, жестоких поступков…
- Значит, не любишь! — зло бросила ему Лин и, развернувшись, выбежала со двора.
Жан долго стоял, растерянно глядя ей вслед. «Вот и кончилась сказочка. И что особенно обидно — Ула мне, вообще-то, на фиг не нужна. С другой стороны — а нужна ли мне такая жестокая и упрямая Лин? Вот, что с людьми делает ревность! Никогда бы не подумал, что эта нежная девочка может быть такой… Может, это и к лучшему, что всё именно сейчас проявилось? Вот только что мне теперь со всем этим делать? Для чего, ради кого мне теперь жить?.. И что же мне теперь — бежать за Лин, просить прощения, соглашаться на всё, чего бы она ни потребовала? Да я лучше сдохну один от тоски, чем на такое пойду!»
Заглянув в свою спальню Жан увидел - на столе стоит миска с дымящейся, исходящей от жара похлёбкой, а Ула спит, свернувшись калачиком на постели.
Глава 31. Огонь
Утром караван из двух запряженных волами телег, пары конных носилок с раненными, десяти всадников, девяти пеших и дюжины вьючных лошадей двинулся из Тамплоны на юг, по дороге в Леронт. Мощёная камнем дорога кончилась уже через час. Дальше пошла обычная, лишь чуть присыпанная гравием, местами поросшая травой грунтовка с глубокой тележной колеёй.
Караван двигался со скоростью тянувших телеги волов, то есть со скоростью неторопливого пешехода. С севера задул холодный ветер. Небо постепенно затягивало тучами.
Жан, воспользовавшись малой скоростью движения, решил поберечь зад и спину и пошел пешком, привязав своего иноходца за уздечку к бортику одной из телег. На этой телеге, поверх щитов, копий и трофейного тряпья, в трёх больших узлах был свален нехитрый скарб Орста и его отца. Отец лекаря — слепой старик — сидел на этой же телеге, рядом со своим добром. Орст шел рядом.
- Мне вот что интересно, Орст… Ты гораздо смуглее своего отца. Он, судя по виду, из южного Гетельда или из Медана, а ты… У тебя мать южанка? Из Анкуфа?
Слепой старик болезненно поморщился, и собрался, было, что-то сказать, но Орст положил ему руку на плечо. Пригнувшись прошептал в ухо:
- Всё хорошо, не волнуйся. Всё в порядке. Отдыхай. Я сам ему всё расскажу.
Старик кивнул. Орст, нежно погладив его по плечу, ускорил шаг, жестом приглашая за собой Жана. Тот тоже зашагал скорее. Обогнав свою телегу шагов на десять, Орст заговорил.
- Отцу тяжело вспоминать об этом. Тем более рассказывать. Я поэтому так - чтобы он нас не слышал… Отец был плотником на одном из торговых кораблей. Маму он повстречал в большом анкуфском порту - в Тигите. Они полюбили друг друга. А потом корабль отца снова ушел в плавание. Когда отец через год вернулся в Тигит, у мамы уже родился я. И отец не смог, не захотел снова её бросать ради моря. Он бросил моряцкую службу и остался с мамой в Тигите. Так они и жили. Своими руками построили на окраине дом. Отец зарабатывал, мастеря мебель. Мама работала в огороде. Чтобы сочетаться с ним законным браком, она приняла трисианство. Отец с детства был трисианином. У отца и мамы было ещё четверо детей. Я — самый старший. Младших отец учил плотницкому делу, а меня он пристроил подмастерьем к одному тигитскому лекарю, тоже триситанину. Я пробыл в подмастерьях почти два года. А потом на город напали альхамы.
