- Кто?

- Истинно верующие, если дословно переводить с хали. Последователи пророка Урдата, гори он в аду, со всеми своими бесноватыми фанатиками!.. Это было семь лет назад. Мне было тогда, как этому вашему раненному мальчишке — лет пятнадцать. Когда альхамы напали на город, я был в доме своего учителя, вместе с другими его подмастерьями. Увидев клубы дыма над южной окраиной Тигита — там, где был родительский дом — я помчался туда, надеясь хоть как-то помочь родным… Но альхамы были уже повсюду. Нападение было неожиданным. Почти никто не сопротивлялся. Дикари врывались в дома, грабили, насиловали, убивали, пытали… Я прячась от них, пробирался переулками и огородами к дому… и опоздал. Может, в этом моё счастье? Успей я вовремя, вряд ли я смог бы защитить родных от зверства альхамов. Маму они изнасиловали, а затем изувечили и убили. Отец пытался им помешать, и за это они выкололи ему глаза и переломали руки. Но он всё слышал… - Трис милосердный, каждый раз, когда я вспоминаю всё это… Почему земля не разверзлась и не поглотила этих кровожадных тварей? Почему эти звери в человеческом обличье до сих пор живы? Как Эйль Вседержитель может терпеть эту мерзость в сотворённом им мире? Двое моих младших братьев были изувечены и убиты. Мою десятилетнюю сестрёнку альхамы увезли с собой, наверное, чтобы потешиться над ней в своём лагере, а после убить…

- Вижу, тебе тяжело рассказывать, - Жан положил руку Орсту на плечо. — Я уже всё понял. Прости, что своим вопросом…

- Нет уж, - Орст покачал головой. - Раз я начал, то доскажу, чтобы больше к этому не возвращаться… Отец оказался единственным из семьи, кого я мог спасти. Я взвалил его на спину и так же, переулками, поволок в дом лекаря. Отец истекал кровью, просил, чтобы я его добил. Но я не мог этого сделать. Была уже ночь, когда я притащил отца к дому учителя. Но было светло как днём. - Всюду был огонь. - Альхамы ограбили и убили всех, кого хотели, а потом подожгли город и бежали в свои дикие горы. Лекарский дом тоже пылал. Мой учитель был распят изуверами на воротах собственного двора. С руками, воздетыми буквой V, как на скульптурах с вознесением Триса. На лбу они также вырезали ему букву V. Его живот был вспорот, глаза выколоты и… много ещё что… Они долго над ним глумились. Все ученики тоже были убиты, как и те раненные, которых учитель пытался спасти. Лекарский двор был завален искромсанными телами. Дом и пристрой пылали… Некому было спасать отца. Некуда бежать. Не осталось даже лекарских книг и инструментов — всё пропало в огне. Я один остался в живых. Единственный ученик лекаря. Лекарь-недоучка в разграбленном, горящем городе, полном убитых и раненных.

- Альхамы что же, вырезали весь город?

- Они убили примерно треть населения. — Почти всех трисиан. Тигитских язычников они не трогали. Только пограбили самых богатых из них. А местные альхамы — они этим горцам помогали! Многие годы тигитские альхамы жили с нами бок о бок, ходили в гости, дружили, а теперь… Это они подсказывали своим единоверцам, кто трисианин, кого убивать. С тех пор я не верю ни одному альхаму, ни одному последователю проклятого Урдата… Такая уж у них вера. Они не считают нас людьми. Людьми они считают только себя… Прежде я думал что слова Триса про Зверя внешнего, и про Зверя, таящегося в каждом человеке, это метафора, красивые слова. Оказалось - это правда. Простая, буквальная, страшная правда. Такая, от которой хочется убежать, спрятаться… Зверь есть в каждом из нас. Такова человеческая природа. Бороться со внутренним Зверем, держать его в узде, подчинять благим, человеческим помыслам — для этого мы созданы Эйлем. Этому учил нас Трис. Но в некоторых людях, и даже в целых народах Зверь уже победил. Они, думая, что поклоняются Эйлю, на самом деле поклоняются Зверю, принося ему всё новые и новые жертвы, расползаясь по телу мира, словно помертвение из загнившей раны… Но что было делать мне, глупому, беспомощному мальчишке? Отец умирал у меня на руках. Десятки других раненных умоляли о помощи. Я знал и умел чудовищно мало. Но я знал и умел хоть что-то. Я стал лечить, помогать и спасать, как умел.

- А почему альхамы просто не захватили Тигит? От кого они бежали? — полюбопытствовал Жан.

- Тигит тогда было под защитой Ортальского короля. Альхамы боялись, что король пришлёт войско на помощь, - Орст горько усмехнулся. — Через три дня, и правда, в Тигит примчалась Ортальская конница. К тому времени разбойников и след простыл. Даже самые активные наводчики из местных альхамов сбежали. Ортальцы оставили в городе небольшой гарнизон и снова ушли. А в Тигите с тех пор почти не осталось трисиан. Когда отец немного поправился, мы решили уехать из Тигита. В порту мы упросили капитана корабля идущего, в Пейлор, перевезти нас. Две недели болтанки в море, и вот мы в Пейлоре… А там тоже война. Меданский король сцепился с гетским. Город в осаде. Порт блокирован меданскими кораблями. Меданцы принуждают всех подплывших разгружаться за городом, чтобы в Пейлор не попало никакого продовольствия… Капитан ссадил нас на берег и мы с отцом пешком побрели… куда угодно, только бы прочь от войны.

- Верно, - кивнул Жан. - Семь лет назад была битва на Роклерском мосту. Мне про неё рассказывали… Не повезло вам с отцом. Попали из огня да… в новый пожар.

- Всё так. Дым пожаров. Разорённые деревни. Толпы беженцев. Кто-то грабит на дорогах. То ли разбойники, то ли рыцари одной из сторон. Попробуй отличи, кто из них кто… Но после Роклерской битвы было много раненных. Всем стали нужны лекари. Пригодился даже я - недоучка. За заботу о раненных мы получили еду, кров, какой-то заработок. Потом меня заметил тамплонский епископ. Он, как и другие служители Триса, занимался тогда лечением раненых, обменом поенных, переговорами. Потом мои раненные стали выздоравливать. Между странами был заключен мир, а епископ пригласил меня жить в Тамплоне.

Над головами путников загрохотал гром. Дождевые тучи уже клубились над ними и вот-вот собирались разразиться ливнем.

- Господин! - Ги подскакал к Жану и свесился с седа. — Боюсь, сейчас хлынет дождь. Да и обедать пора. Надо устроить привал.

- Уже? — недовольно поморщился Жан. — Так мы до Леронта и за три дня не доползём. А верхом, без телег, доехали бы за день! - Однако затем, глянув на недовольные лица попутчиков и оглянувшись на полосы уже льющего в дали, у горизонта, дождя, Жан махнул рукой. — Ладно. Привал! Ставить шатёр и палатки! Готовить обед!

***

Они пообедали и отдохнули, а дождь всё лил и лил. Правда, он уже не хлестал упругими струями, а сыпал мелкой водяной пылью. Но, судя по обложившим небо тучам, сыпать так он мог ещё долго. Жан приказал сворачивать лагерь и выступать. Люди, с недовольным ворчанием, подчинились.

Дорога размокла. Когда-то в древности она была щедро отсыпана гравием, иначе они увязли бы по уши в грязи. Впрочем, грязи всё равно хватало. На дороге появились лужи, порой, настолько глубокие и вязкие, что волам приходилось помогать, вручную выталкивая телеги.

«Почему тележные колёса у них такие маленькие? Высотой чуть выше колена. Конечно, так на колёса уходит меньше дерева, но ведь большие колеса наверняка удобней, телеги с большими колёсами было бы проще катить. И какого чёрта никто здесь не запрягает в телеги лошадей? Не умеют? Да что тут, блин, сложного — лошадь вместо вола в ярмо запрячь? С лошадьми запряженными в телеги, мы ехали бы быстрей раза в два. А так ползём, словно сонные улитки, по грязи!»

Теперь Жан ехал верхом на своей рыжеухой, идущей мягкой иноходью лошадке, чтобы лишний раз не мочить ноги в лужах.

«Надо было в Тамплоне пару походных палаток или большой шатёр прикупить. Как я раньше до этого не додумался, дурачина?! Чтобы пообедать мы все, сидя, как-то набились в мой шатёр. Но уложить всех спать под крышей в эту ночь вряд ли получится. И у Хеймо, и у Шельги свои палатки. Я и не заморачивался этим вопросом. А у этих-то, у новых - нет ни черта! Теперь, конечно, уже ничего не поделать. Кому-то придётся ночевать под открытым небом… Нет, уж лучше набьёмся все, как сельди в бочку, в шатёр. Да, неудобно, но хотя бы будет тепло. И не придётся решать — кого оставить на ночь мокнуть и мёрзнуть на улице… Хорошо бы уложится в одну такую ночёвку, а в следующую ночь спать уже в Леронте, под крышей. Ладно, куплю им в Леронте палатки, а как потом? Приеду в Тагор — и где мне там эту банду селить? Как там меня будут встречать? Не придумал ли герцог Арно ещё какой западни?»