- Не хотелось бы мне оставлять лекаря и алхимика без охраны, - вздохнул Жан.

- Да что с ними сделается? — отмахнулся Ги. — Ну, давай оставим с ними Хеймо, Вальдо и ещё пару бойцов? В Хеймо я уверен, как в себе. Да он один от десятка разбойников может отбиться в случае чего. И места тут уже заселённые. Вряд ли кто-то осмелится напасть… Сейчас главное, чтобы ты был под хорошей охраной, чтобы ты прибыл в Тагор с большим отрядом бойцов.

- Ну… - Жан вздохнул. - Наверное, ты прав… Но мне надо уже сегодня быть в Леронте. Хорошо бы не за полночь, а пораньше.

- Зачем пораньше?

- Надо поговорить с Эльдегаром, леронтским епископом.

- С дядей твоей Элиноры? — Ги скептически скривился, - думаешь, он не в курсе всех этих интриг герцога Арно?

- В прошлый раз, когда я с ним разговаривал, мне показалось, что Эльдегар не в восторге от нового мужа Карин… Вдруг он сможет нам чем-то помочь?

- Ну… — Ги почесал подбородок. — Тогда нам уже сейчас надо разделяться. Телеги до Леронта только завтра доедут. Но если прямо сейчас устроить привал, всех, кого сумеем, пересадить на лошадей и двинуть вперёд верхом, то к вечеру точно получится доехать до города.

- Отлично! - просиял Жан. Развернувшись назад он тут же поднял руку и закричал: - Стоп! Привал!

***

Дождь всё так же сыпал в лицо мелкую морось. Лошади, двигались скорым шагом, переходя, временами, на рысь. Но настроение у Жана теперь было солнечным. — Вечером они будут в Леронте. Завтра вечером — в Тагоре!

Медленные телеги остались далеко позади. Жан, Гильбер, Лаэр, Низам и десяток наёмников ехали верхом — каждый при своём оружии и доспехе. Кто-то, несмотря на дождь, напялил доспех и шлем на себя. Кто-то вёз всё в притороченных к лошадиным сёдлам тюках. Жан никому не указывал, как поступить. Он не знал, как будет лучше, а впустую придираться к наёмникам не хотелось. Однако сам он решил пока в доспехи не облачаться. Зачем доспеху и шлему лишний раз мокнуть под дождём? Да без них и верхом ехать полегче.

Жан всё также скакал в голове колонны, и, кажется, опять слишком оторвался от общего строя, неосознанно подгоняя лошадь. Приостановив Рыжеухую он оглянулся назад, проверяя, всё ли в порядке. — Бойцы двигались по двое в ряд. Ги — впереди всех. Шельга тоже скакал вместе с ними, в хвосте колонны, рядом с конными носилками, на которых трясся труп бедного Керика.

- Слушай, господин… А что такое эти твои «бандер-логи»? - полюбопытствовал догнавший Жана Гильбер. — Ребята вчера весь вечер шептались, стараясь понять, что это за слово. Но никто его не знает.

«Вот всегда так! Ляпну что-нибудь, а потом приходится выкручиваться. Ведь целый год уже тут прожил - пора бы научиться держать язык за зубами…»

- Ну… Это такое редкое, диалектное слово… По смыслу что-то вроде - разгильдяи, бестолковые, шумные, драчливые… Но в то же время — отважные ребята. Как-то так.

Ги ухмыльнулся:

- Ну, это они и есть, что тут скажешь… Хорошее слово. Заковыристое… Нет, никак у меня из головы не выходит - неужели ты и правда считаешь, что лошадь способна тащить телегу не хуже вола?

- Думаю, лошадь может тащить телегу лучше вола, - уверенно заявил Жан. — По крайней мере быстрее. Надо только правильно её в эту телегу запрячь… В древности, я читал, были такие конные повозки. Колесницы. Четыре лошади везли двух человек — стрелка и возницу. Очень быстро. Пока не придумали ездить на лошадях верхом, с сёдлами, колесницы были грозной военной силой.

- Ну, если четыре лошади и седоков всего два, без груза, тогда понятно, - покивал Ги. — Вес будет совсем другой, чем у наших телег. Такое лошади, конечно, потянут, причем куда быстрее волов.

- Как приедем в Тагор, обязательно попробуем запрягать лошадей в грузовые телеги. Нутром чую, лошадь может тянуть телегу лучше, и, главное, быстрее вола.

- Нутро у тебя, кончено, чуткое, - хмыкнул Ги. — С винным духом вон как здорово получилось. Но лошадь вместо вола… - он с сомнением покачал головой.

***

Ноги, спина, шея — всё ныло от усталости. Целый день скакать, то и дело переходя с шага на рысь — сомнительное удовольствие. Хотя в последние месяцы Жан много ездил верхом, многодневная скачка до сих пор оставалась для него делом утомительным, трудным. Хорошо, что Рыжеухая шла мягкой иноходью, почти без тряски. После целого дня скачки на какой-нибудь другой лошади Жан был бы совершенно разбит. Он заёрзал и уселся поудобнее в обитом алым сукном мягком кресле. Глянул на леронтского епископа, замершего в кресле напротив. «Что-то Эдельгар слишком надолго задумался. Решает, чем теперь мне можно помочь, или прикидывает, как побыстрей от меня отвязаться?»

- Ну, вот что, - седеющий толстяк с грустными глазами, чем-то неуловимо похожий на Лин, наконец, пошевелился. — Сделаем так. Я сам напишу обо всём, что ты мне рассказал, королю. Прямо сегодня. С утра пошлю в Эймс гонца с письмом. А ты… Я понимаю — тебе теперь хочется ударить в ответ… О, я хорошо тебя понимаю. Нездоровая суета Арно вокруг Элиноры, выгодные лично ему, но вовсе не Лин, женихи, которых он ей подсовывал… Конечно мне это не нравилось. Но он был в своём праве. Он теперь, после женитьбы на Карин, такой же законный опекун девочки, как и её мать. Его стремление сделать тагорским графом верного, близкого себе человека тоже понятно. Но настолько пасть, чтобы послать вдогонку за тобой отряд убийц… В том, что ты остался жив, определенно есть божий промысел. Но, Триса ради, сейчас ты не должен никому мстить, не должен давать воли своему гневу, несмотря на то, что этот гнев вполне оправдан. Сейчас главное — судьба Элиноры. Думай о ней, о том, чтобы ей не навредить. Помни, что Карин — её мать, а Арно, хоть и негодяй, но всё-таки её законный отчим. Обещаю тебе - я лично, приеду на вашу свадьбу, и, если на то будет согласие Лин, сам вас повенчаю. Или помогу провести обряд Эньену — вашему, тагорскому, епископу, если он пожелает лично вас повенчать.

«Понятно, чего уж тут. Эльдегар не до конца мне доверяет. Хочет лично поговорить с Лин перед свадьбой. Хочет убедиться, что она меня, правда, любит. Может быть он даже попытается отговорить её от брака, потому что я для неё «не достаточно знатен»… Неважно. Это брат её отца. Его осторожность понятна. Я для него никто, безродный удачливый выскочка, необъяснимое увлечение племянницы. Хвала Трису, что Эдельгар хотя бы не союзник Арно».

- Ты завтра едешь в Тагор?

- Да.

- Я дам тебе в провожатые Гунтара, моего личного телохранителя, и десяток его бойцов. Тут, в Леронте, я как-нибудь недельку без них обойдусь, а там, в Тагоре, Гунтар, с божьей помощью, не даст людям Арно прикончить тебя… и тебе, мой юный друг, не даст наделать опасных глупостей. Я вижу - гнев переполняет тебя… Не возражай… Если вдруг дойдёт до столкновения, защищай Элинору. Защищай себя. Но применяй силу лишь для защиты. Гунтар и его люди будут помогать тебе в этом. А заодно они станут независимыми свидетелями всему, что случится… Хорошо ли ты понял меня, Жануарий?

- Да, святой отец.

Епископ встал и простёр руку над головой Жана:

- Именем Господа нашего Триса, благословляю тебя на добрые дела. Да спасётся твоя душа. Да победит она Зверя внутреннего и внешнего, да отвратится от любого греха. Аруф.

Жан тоже встал и, следом за епископом, повторил жест небесного знамения.

- Спаси тебя Бог за помощь, святой отец. Я этого не забуду.

- Я это делаю ради Лин. И ради попранной справедливости. Арно поступил дурно. Против всех законов — людских и божеских. Такое злое дело не должно остаться безнаказанным. Но помни — истинное и справедливое отмщение Бог берёт на себя, воздавая каждому по делам - иным ещё при жизни, но каждому - после смерти. Нам же, смертным людям, надлежит карать преступников лишь в рамках закона, и, даже исполняя людские законы, по мере сил проявлять милосердие. Тот же, кто вместо Господа посмеет судить и карать людей за грехи, должен знать, что сие есть гордыня и дерзновение перед Богом. Как бы Зверь ни искушал тебя, отринь жажду мщения, и делай лишь то, что должно, не ради мести, но ради спасения и добра. Несправедливых же и злых Господь сам накажет и сам всё управит, как Ему будет угодно. Верь в это, молись, и да сбудется по вере твоей.